Кровь фюрера

Особняк в Чако был одним из нескольких приобретенных сеньором Шмельцем имений в Парагвае. Шмельц начал скупать недвижимость в декабре 1931 г., другие его владения находились вне региона Чако. Земля, принадлежавшая ему в Чако, до 1949 года использовалась для производства древесины квебрахо. Сеньор Эрхард Шмельц погиб в автокатастрофе в Асунсьоне в 1943 году.

Согласно полицейским архивам, с декабря 1931 г. по январь 1933 г. Эрхард Шмельц получал из Германии крупные суммы. С февраля 1933 деньги пересылались в Асунсьон через немецкий Рейхсбанк с интервалом ровно в шесть месяцев. Каждый раз переводилась сумма, эквивалентная 5000 долларам США. После смерти Шмельца счет был переоформлен на его жену. Перечисления прекратились в феврале 1945 г.

Так как не на все наши запросы мы получили ответы, у нас нет информации о том, кто является владельцем особняка в Чако в настоящий момент. Жена сеньора Шмельца умерла в 1943 году. Согласно документам на собственность, недвижимость перешла сыну Шмельца Карлу, родившемуся в Германии в июле 1931 г. В иммиграционной карте не было указано его место рождения, и в гражданских ведомостях нет ни одной фотографии Карла Шмельца. Его местонахождение на данный момент не известно.

(2) Была получена следующая информация, касающаяся сеньора Николаса Царкина:

Сеньор Николас Царкин прибыл в Асунсьон из Рио-де-Жанейро 8 ноября 1946 года и через два дня подал заявление на получение парагвайского гражданства.

В иммиграционной карте местом его рождения значится Рига, Латвия, родился он в 1911 году. Когда он прибыл в Парагвай в 1946 году, его состояние составляло 20000 долларов США. В заявлении сеньор Царкин назвал себя военным беженцем и бизнесменом. Через неделю после подачи заявления он получил парагвайское гражданство.

Довожу до вашего сведения, что заявления на получение гражданства в то время были двух видов: одно официальное и второе — для картотеки сегуридад, тайной полиции, в котором содержалась более конфиденциальная информация. После войны в Южную Америку из Европы приехало много беженцев. Парагвайское правительство в то время было настроено пронемецки и предоставляло убежище бывшим фашистам, в особенности тем, кто имел достаточно иностранной валюты или золота. В зависимости от влиятельности и финансового статуса некоторым субъектам помогали разработать легенду и получить участок земли в Парагвае. Что касается сеньора Николаса Царкина, его досье действительно есть в архиве сегуридад. Я просмотрел его дело, но снять с документов копии мне не разрешили. Однако в досье приводились следующие факты:

(A) Николас Царкин родился не в Риге, а в Берлине, в 1911 году.

(Б) Настоящее имя Царкина — Генрих Раймер.

(B) В 1945 г., на момент окончания войны, он был майором Лейбштандарта дивизии СС.

(Г) Согласно надежным источникам, использовавшимся в тот момент, когда заводилось дело на Царкина, он совершил ряд военных преступлений на прифронтовых территориях во время боевых действий с Россией и союзниками и в связи с этим разыскивался правительствами России и стран-союзников. Необходимо отметить, что за весь период жизни в Парагвае у Царкина ни разу не было неприятностей с полицией. Никаких запросов по поводу его экстрадиции не поступало. Он вел себя образцово и добился больших успехов в бизнесе, скрывая свое прошлое.

Царкин стал в Парагвае преуспевающим человеком. Его бизнес — импорт и экспорт оборудования и запчастей к нему. Кроме того, он занимался перепродажей ферм в сельской местности, которые впоследствии использовались для выращивания скота и производства мяса. Царкин был холост. Никакого отношения к собственности Шмельца Царкин не имел. Холдинговая компания Царкина шесть месяцев назад была продана коренному парагвайскому жителю.

(3) Иммиграционные архивы на приграничных пунктах до сих пор проверены, но на данный момент не выявлено никаких дополнительных иммиграционных карт сеньора Дитера Винтера, за исключением тех, которые уже были обнаружены.

(4) Еще одна интересная деталь. Военный радар в Байе-Негро, на северо-востоке Чако, зафиксировал незарегистрированный перелет вскоре после нашего прибытия в Чако. Оператор пришел к выводу, что это легкий самолет или вертолет. Неидентифицированный самолет отслеживался при его передвижении на северо-восток от бразильской границы к Корумбе, а потом сигнал был утрачен. Ведется дальнейшее расследование.

Конец передачи.

Санчес.

Фолькманн поднял голову. Он не заметил, когда Фергюсон встал из-за стола и подошел к окну.

Том Петерс тоже дочитал свой экземпляр отчета и теперь качал головой.

Фергюсон посмотрел на него.

— Как я уже говорил, все это только запутывает дело, не так ли?

— Вы думаете, это как-то связано со смертью Винтера? — спросил Петерс, переводя взгляд с Фолькманна на Фергюсона. — С фотографией женщины? С тем, что произошло с журналистом и девушкой?

— Возможно, — уклончиво ответил Фергюсон.

Фолькманн ничего не сказал. Он посмотрел в окно. Небо было серым. Снаружи было холодно, так холодно, что вполне мог пойти снег. Обернувшись, он увидел, что Фергюсон внимательно рассматривает копии фотографий, в первую очередь с изображением блондинки.

Фергюсон поднял голову и спросил у Фолькманна:

— Так вы говорите, Царкин заказывал тот номер в гостинице?

— Да, и этот номер, и все гостиничные номера, в которых останавливался Винтер в течение двух последних лет во время своих визитов в Парагвай. — Фолькманн немного помолчал. — Но это нам ни о чем не говорит, сэр. Разве что позволяет предположить, что Раймер был организатором встреч.

Фергюсон переплел пальцы.

— Я отошлю копию записи голосов в языковую лабораторию в Бэконсфильде для анализа. Вряд ли анализ синтаксиса и акцентов даст нам многое, разве что приблизительный возраст говорящих и их происхождение. Но это вполне может стать зацепкой. В конце концов, сейчас для нас все это — тайна, покрытая мраком. — Фергюсон помолчал, глядя в окно, а потом повернулся к своим собеседникам. — Однако прослеживается одна любопытная, хотя, возможно, и случайная, связь. Вы это, наверное, заметили, джентльмены?

Собеседники Фергюсона с удивлением смотрели на него. Он поднял руку, в которой держал копию фотографии молодой женщины.

— Эрхарт Шмельц, тот человек, о котором идет речь в отчете, начал получать деньги из Германии, из нацистского Рейхсбанка, в том же году, когда была сделана фотография, если судить по дате на обратной стороне снимка. — Фергюсон помолчал, его лицо с желтоватой кожей выражало удивление. Он медленно положил фотографию на папку. — Эрхарт Шмельц — личность весьма загадочная. Он прибывает в Парагвай из Германии, охваченной экономическим кризисом, в 1931 году с пятью тысячами американских долларов в кармане.

Фолькманн взглянул на Фергюсона. В отчете Санчеса содержалась одна деталь, которая беспокоила его, еще одна ниточка, связывающая Царкина и отца Эрики Кранц. Он предполагал, что остальные тоже заметили это, но никто не решился высказать свои соображения вслух.

— А что сказал Холльрих, когда вы показали ему отчет? — спросил Фолькманн.

— А я ему его не показывал, — ответил Фергюсон. — Учитывая неоднозначность сегодняшней ситуации, я не уверен, что немцы станут скрупулезно заниматься этим делом. В итоге эта папка будет просто пылиться на полке. Кроме того, сейчас это дело нашей компетенции.

— Так как же мне действовать, сэр?

Фергюсон задумался.

— Груз, о котором идет речь на кассете. Возможно, это как-то связано с итальянцем, о котором упоминается в разговоре. Думаю, следует попросить итальянцев ужесточить проверку грузов, доставляемых из Монтевидео морским путем. Но так как мы не можем сообщить ничего конкретного, я не думаю, что это удачная идея. — Фергюсон замялся. — Есть другие предложения?