Шальная мельница

Обмер, словно от выстрела. Обомлела и я, осознавая как не вовремя оговорилась.

Миг - и решается. Резвое движение вперед, повисши прямо надо мной - лицом к лицу.

- Лет? - серьезно, с опаской.

Нервически сглотнуть слюну и истерически (отчасти) коротко рассмеяться.

Кривлюсь в неловкости.

- И всё-таки... язык за зубами я не научилась держать.

Виновато поджимаю губы.

Хмурится недовольно.

Отстраняется. Садиться радом на кровати. Привстаю и я, живо притискиваюсь к его спине, обнимаю. Бормочу виновато, как дурочка:

- Ну, не злись на меня...

- За что? - удивился. Испуганный взгляд в очи.

Закусить на мгновение губу. Шумный вздох и, опасаясь взрыва негодования, но, все же, не желая врать, шепнула:

- Лиза... помнишь Лизу?

- Какую? - еще сильнее хмурится.

- Медсестру, Лизу... вы познакомились, когда ты с комы вышел.

- Пантюхова?

- Ага.

- И?

Нервно сглотнул слюну.

- Так это - я, - едва различимо, немо губами шевеля, произношу.

Обмер. Жуткие мгновения - и вдруг резво отстраняется, отодвигается на самый край. Живо следую за ним. Вновь обнимаю - и, хотел было, оттолкнуть, но сдержался.

Замотал в гневе головой. Миг - и пристальный, полный глубокой боли, взгляд мне в очи.

- И ты всё это время молчала? Я тебя столько искал, ждал... с ума сходил, - немного помолчав. - И ты это знала! ЗНАЛА! И, тем не менее,... ничего не сказала!

- Не сказала? - недобро чиркаю зубами, поддаюсь на его злость. - Ты уверен, что не сказала? Уверен? А ты, вообще, кого-то тогда слышал? Лиля, Лиля, Лиля! - паясничаю. - Целыми днями одна Лиля! Разве не так?

Стыдливо отводит взгляд. Морщится.

- Вот именно, Гош. Вот именно. И, тем не менее, - кривляю его слова; набираюсь храбрости, дабы продолжить, - так надо было. Чтобы вы встретились с Лилей, чтобы она в кому попала, чтобы с Генрихом... столкнулась. Только так, - киваю головой, но и виновато поджимаю губы. - Не знаю почему, и чья это игра... И, тем не менее, Гош, Гера, и тем не менее. Я здесь, уже здесь. Твоя Лиля, твоя АННА! А ты мой - Гоша, Генрих. Спустя столько времени... мы, наконец-то, вместе. И к чему эти обиды? Разве я тому вина? Разве я крутила эти карусели? Выдумывала их? Мне бы тоже хотелось... тогда остаться в машине с тобой. Чтобы ты нас не высадил...

- По-твоему, я виноват? - жестко, грубо перебивает. Еще больше ошарашенный взгляд в глаза.

Качаю отрицательно головой.

- По-моему, никто не виноват. Или оба. И мы заслужили то, что заслужили. Но главное, что мы встретились, узнали друг друга, влюбились - и теперь вместе... ВОПРЕКИ ВСЕМУ.

Несмело мотает головой в негодовании. Шумный вздох - и потирает лицо ладонями, сгоняя шок.

- Гош... - несмело зову.

(молчит)

- Генрих..., - жалобно, отчаянно продолжаю. - Гера. Ну, Гер, - вновь лезу к нему, пытаюсь обнять, обвиться вокруг шеи, повернуть к себе его лицо. Поддается. Глаза в глаза. Робко улыбаюсь. - Ну, не злись на меня.

- Да не злюсь я, - недовольно гаркнул. Поморщился. - Просто... всё это - какой-то бред.

Киваю головой, горько смеясь.

- Еще какой. Ну, идешь ко мне?

Не сдержался. Залился смехом.

- Ненормальная.

- Угу, - коварно ухмыляюсь. Уверенный напор - и разворачиваю его к себе целиком. Поддается. Ухватиться за лацканы - и потащить на себя. Доли секунд - повис сверху. Все еще мнется в неловкости и растерянности.

- Только, - шепчет сквозь улыбку, - хватит на сегодня откровений,... а то я больше не выдержу.

Пристыжено усмехаюсь, виновато пряча взгляд.

- Что? - не выдерживает.

Кривлюсь, наигранно, театрально качаю головой.

- Ничего, - колкий, с опаской, на миг в глаза и снова спрятать взор.

- Говори, - серьезно, отчасти, даже, грубо.

Недовольно вздергиваю бровями. То просит одно, то приказывает другое.

Глубокий вдох - и осмеливаюсь. Глаза в глаза. Взгляд на расстоянии вдоха.

- Была еще Четвертая Лиля, после Лизы.

- Четвертая? - ошарашено отстраняется, но не даю улизнуть, удерживаю силой, отчего подчиняется на мой напор, замирает.

- Да, - нервически прокашляться. - Это - она, тот урод... который влетел в тебя на перекрестке, отправив в кому. Это она - та девушка, что насмерть...

- Нет, - качает головой, бледнея от прозрения.

Кривлюсь, морщусь от боли и страха.

Лихорадочно, торопливо бормочу вдогонку.

- Но она, я, не специально. Тормоза отказали, или еще что. Я ж - не механик. Гош, ну, прости...

Не выдерживает - и рассмеялся истерически. Вновь поравнялся, расселся на кровати.

Рдею смущенно, а в голове уже кто-то печально ноет, осознавая, что близости сегодня со своим Генрихом уже не ждать.

- И Нани... - а это уже кто-то другой, решил окончательно всё добить, расстрелять бедное, хрупкое сознание Шалевского.

- ЧТО НАНИ? - неприкрыто грубо рычит. Взгляд на меня, в лицо.

- Это - Аня.

Округлил очи.

- Да ладно?

- Угу.

Закусила я губу. Шумный вздох.

- Еще что будет? - внезапно добавляет и на губах проступает добрая улыбка.

Обмерла я в удивлении. Секунды выжидания его - и поддаюсь. Качаю головой:

- Нет, вроде... всё. Ничего такого... сверх.

Скривился, махнул рукой.

- Ладно, потом... над всем этим подумаю, - пристальный, многозначительный взгляд мне в глаза. Неожиданно мерное, тихое, плавное, словно дикий зверь загоняет свою добычу, движение, начал на меня напор, наступление. Поддаюсь, с испугом, трепетом в душе следя за его мыслью, опускаюсь на подушку. Еще миг - и повис сверху.

Ухмыляется коварно. Улыбаюсь (смущенно) и я.

- Ну, теперь... лечи меня, моя Докторша. А иначе... я точно сейчас сойду с ума.

Мигом облизать губы - и притиснуться коротким поцелуем к его губам, обхватив руками за шею.

- Только, чур, потом ... не жаловаться и не брыкаться, - шепотом.

- Не буду, хорошая моя, не буду. Только помни, никаких резких движений, а то кровать нас не простит...

... действительно, не простила.

***

(Л и л я - 5)

Надо ли говорить о том, что отныне я ношу фамилию Шалевская, и уже на сносях? Если, Господь больше не гневается на меня, то... я искренне надеюсь, что наконец-то нас с Генрихом сделаю родителями.

Хотя,... не надо забывать, что вот как для Гоши, то это будет уже второй ребенок. С его сыном мы видимся часто. И это - радостные моменты для всех нас. И для меня в том числе. Действительно, это так. Нет, я не пытаюсь заменить ему родную мать, или стать а-ля вторая, нет. Однако... хорошим другом, то тут уж - наверняка.

...

И что не говорите, а с Ириной я тоже сдружилась. Почему-то жизнь, то и дело нас сталкивала друг с другом, причем, конкретно, едва не лбами, отчего приятельским отношениям, просто, грех было не завязаться. Родила она, на самом деле, и вправду, не от Ярцева. Уже на полпути этого дикого их брака с Михаилом, та стала делать страшные предположения и выводы. А дальше, отчаянные попытки забеременеть от мужа - привели к трепетной связи со своим же лечащим врачом, Федором Баировым. Сначала духовной, а затем - и физической. К тому времени с Ярцевым она уже и не спала. Потому не удивительно, что, когда тот ублюдок перестал ее так усердно пичкать таблетками, та живо забеременела. Догадки обрели полноценный смысл. А дальше, вовсе, взрыв, ядерная бомба - я пишу письмо, которое окончательно расставляет все точки над "i", и приговаривает мерзкую тварь... к справедливой участи.

И вот года идут - и странное чувство на душе, будто я знала эту свою Ирину и ее Федора (а дружим теперь семьями, да и дети хорошо ладят)... уже очень давно. И, возможно, не одну жизнь...

...

P. S. А ты бы прокатился на шальной мельнице?