Страница 13 из 19
– Да-а-а… – только и смог вымолвить Турецкий. – Вы были знакомы с Павлом Семеновичем Сатиным?
– Ну а что ж в этом удивительного? Я старый человек. А цеховики так называемые начинали тоже не на пустом месте. Но Павла, если ошибаюсь, то поправьте, подставили именно свои. Не так ли?
– Все правильно. Однако же информация у вас. Позавидуешь!
– Я же сказал: давно живу… – Он что-то опять нажал на телефонной трубке, и машина плавно подкатила к бортику тротуара. Сама открылась дверь. – Мы приехали. Всего вам доброго, Александр Борисович. Если позволите, будем считать вчерашний глупый инцидент исчерпанным?
– Да я уж и забыл.
– Тогда я передам от вас привет Рыжему. Ну… грубияну. Ему будет очень приятно.
Дверь закрылась, и машина уехала.
СВИДЕТЕЛЬ ИЛИ СОУЧАСТНИК УБИЙСТВА?
Высокий, горбоносый, с пышными черными усами – типичный донской казак в кинематографическом исполнении – Виктор Гоголев встретил Турецкого на лестнице и провел в свой кабинет.
– Дежурный позвонил, сказал, что вы ко мне. Садитесь. Чай? Кофе?
– Минералки бы, – с печальным видом ответил Александр Борисович.
– Понял, – хмыкнул тот и, сняв трубку внутреннего телефона, повторил просьбу гостя. И с той же интонацией. Артист!
– Новости имею, – как-то неожиданно вычурно заметил «важняк». – В том смысле, что благодаря вашим стараниям встреча уже состоялась.
– Да ну! – удивился Гоголев. – Быстро дед среагировал! А что ж вы-то, Александр Борисович, тут же не поставили меня в известность? Ведь Вячеслав предупреждал: ни шагу!
– А я здесь ни при чем. Иду себе нынче, подъезжают, просят пройти в машину, вежливо, с достоинством. А как фамилия этого Ефима?
– Рафалович. Папаша его был присяжным поверенным, а сын вот…
– Сын, между прочим, не чета какому-то стряпчему, он на весь город замахнулся: деньги, говорит, власть… Ладно, сами разберетесь. Словом, беседа предварительная состоялась, думаю, он сумеет оказать помощь. Так где же ваша вода?
Гоголев сделал обнадеживающий жест рукой и вышел из кабинета. Александр и оглядеться не успел, как тот вернулся, отвинчивая на ходу пробку у пластмассовой бутыли и разбрызгивая по полу забурлившую минералку. Подал стакан.
– Причащайтесь, сэр!
Так, усмехнулся Турецкий, Славкина работа! Нахалы они все-таки, эти менты. Никакого уважения к прокуратуре. А с другой стороны, чего стесняться? Замначальника уголовки, поди, подполковник. Судя по виду – ровесник. А если Славка его ценит, значит, и спец толковый, быть ему полковником. Ну и дай Бог…
– В двух словах, если не секрет, в чем суть просьбы? – переходя на деловой тон, осведомился Гоголев. – Я к тому, чтоб не с завязанными глазами действовать. В принципе на Рафаловича я надеюсь. Но он же не царь и не мессия, у кого-то может найтись и на него управа. Ну а все эти его закидоны насчет высшей власти, так это он вам, как новичку, пыль в глаза пускает.
Турецкий поиграл бровями, изобразив на лице полнейшее согласие со сказанным. Правда, интуиция подсказывала полностью противоположное. Ну да ладно, ведь смена власти произойдет не завтра, значит, у этих ребят есть еще время подумать…
И «важняк» изложил причины своего интереса к водителю покойного вице-губернатора. О второй части, касающейся дезы, говорить не стал, поскольку, по его соображениям, к ведомству Гоголева она отношения не имела. Затем поинтересовался успехами в этом деле коллег. Гоголев вынул из сейфа конверт и вытряхнул из него две крупные фотографии. Фотороботы, понял Александр. Взял снимки в руки, стал внимательно рассматривать. Подозреваемого киллера, похожего на девку, узнал сразу. Таким его примерно и описал Щербина. А вот второй – какой-то весь квадратный, не очень натуральный, являлся, видимо, тем, кто в сине-зеленом пиджаке прыгал перед носом наезжавшей на него машины. Мужику где-то под сорок, спортивный, это видно по лепке лица. Но зачем же ему было такую запоминающуюся хреновину на себя напяливать? А что, подумалось вдруг, может, он хотел, чтоб именно эта деталь и запомнилась? Уничтожить легко, а без пиджака – поди узнай! Потому и фоторобот такой «общий», ординарный.
– Вы мне могли бы презентовать эти личики? Можно меньшего размера.
– Сделаем.
– Хорошо бы к ним приложить еще фотографию Сергея Новикова. Вы-то его, кстати, видели? – И, после кивка Гоголева, Турецкий попросил описать того.
Внешне ничего особо примечательного. Действительно, короткое время провел в Приднестровье, мальчишеская романтика, говорит, играла. Имел там касательное ранение головы. Проверить подлинность лицензии, выданной «Марсом», пока не представляется возможным. Хотя вроде все правильно, но в девяносто втором-девяносто третьем годах все эти охранные конторы, агентства, школы возникали, вскоре исчезали, лицензии выдавались, потом отбирались, и так без конца, пока в девяносто пятом более-менее обозначились наконец контуры этой частной службы. Среди тех, кто приказал долго жить, оказался и «Марс». А вот идея обратиться к Рафаловичу – идея, кстати, очень толковая, как-то не приходила в голову. Гоголев хотел, видимо, слегка польстить Турецкому, но следователь подхалимаж не принял и немедленно отдал все лавры Грязнову. Таким образом не уронив их корпоративной чести. Фотографию Новикова сделать нетрудно, заметил Гоголев, но зачем, если его можно вызвать в любой момент?
– Затем, – ответил Турецкий, – что хочу взять с собой в Москву. Мало ли при случае кому показать придется?
– Ладно, организуем, – согласился Гоголев, но Саша видел, что тот расценил эту просьбу исключительно как блажь москвича.
Из кабинета заместителя начальника питерского угро Турецкий связался с Грязновым, сдержанно поблагодарил за помощь и передал свой диалог с Рыжим, естественно, с последующей реакцией Ефима Юльевича. Слушавший разговор Гоголев с укоризной смотрел на Александра Борисовича: ну как же, мол, мне-то не сказал об этом! Да я бы им!… Но Турецкий, шутливо отмахиваясь, перешел к серьезным делам. Сказал, что питерцы в ближайшие полчаса передадут по факсу два фоторобота возможных киллеров с соответствующей ориентировкой и фотографию не пострадавшего при покушении шофера-охранника, которую надо срочно проверить по собственным каналам, а Костю попросить передать ее известному ему Гене. Расшифровывать свою просьбу для Гоголева Александр не стал. Но тот и сам уже понял, что москвич замыслил что-то серьезное. И тут же пошел отдать соответствующие распоряжения.
– Слава, секунду, – Турецкий повернул голову и крикнул вдогонку Гоголеву: – Виктор Петрович! Вы Новикова-то не вводите в курс дела!
– Понял, – кивнул тот. – Аккуратно сделаем.
Когда дверь за ним закрылась, Александр Борисович негромко сказал Грязнову:
– Передай при случае Косте, что, по-моему, эти мужики немного зациклились, знаешь, так, по-провинциальному, на своих тамбовцах и казанцах. И готовы повод принять за причину. Я успел просмотреть все, что они смогли накопать, и думаю, что концы надо искать в Москве. Понимаешь меня? Ну ладно, все, хозяин идет. Косте пока сам звонить не буду, практически неоткуда. Тебе Гоголев нужен?… Виктор Петрович! Вас – на два слова.
– Благодарит за помощь, – сказал минуту спустя Гоголев, кладя трубку. – Ну что ж вы-то мне ничего не сказали про эти проделки?
Было похоже, что он даже обиделся.
– Пустяки. А вот вы, к примеру, знаете, кто там у меня как раз над головой живет? Нет? А я знаю. Хозяйку зовут Валерия Львовна, и ей пятьдесят лет, но все мужчины, которых она обслуживает, больше тридцати ей не дают. Знаете, к чему говорю? Это мне рассказал ваш Рафалович. Ну, во-первых, слышимость там что надо, а во-вторых, не исключаю, что приходящим к ней мужчинам может быть безумно интересно знать, о чем совещаются ответственные работники прокуратуры. У вас же есть специалисты, подошлите туда, помогите своим коллегам из прокуратуры, ей-богу, хорошее дело сделаете.