Страница 57 из 90
— Выходит, Элмер, едва покинув больницу и находясь в тяжелейшем психическом кризисе, поехал в банк, чтобы немедленно забрать наследство? Кристина тоже вскочила.
В недоумении она стояла перед Паолой, не в силах примириться с её версией. Конечно, Элмер не мог убить Риту, но почему он тогда столь торопился получить наследство? Почему решился на самоубийство, заполучив «принца», и где теперь камень?
— Я хотела поговорить с синьором Вествудом, выяснить его намерения относительно бриллианта. Он по праву мог владеть им, получив после гибели жены. Но не имел возможности продавать его. — Паола растерянно посмотрела на Санту. — Меня соединили с инспектором полиции, который и сообщил, что Вествуд ушел из жизни, и ничего похожего на драгоценности в его вещах не обнаружено. По поводу пропажи камня возбуждено дело, ведется следствие… Но уцепиться не за что. На этот раз «голубой принц» ушел от нас навсегда… И, знаете что, друзья мои… — Паола помедлила. — Несчастья, обрушившиеся на нашу семью, разочаровали меня в магической власти этого талисмана…
— Ты торопишься с выводами, мама. Потери огромны, но добравшись сегодня до этого дома, я подумал, что меня и Кристи кто-то хранит. Какие-то добрые незримые покровители помогли нам выбраться из такой передряги… Я как-нибудь расскажу тебе, мама… А сейчас… Ты позволишь мне воспользоваться телефоном?
— Конечно, что за вопрос, сынок. Эта линия отца, я надеюсь, не имеет вторых ушей. — Паола пододвинула Санте старомодный аппарат с тяжелой трубкой на высоких рычажках.
— Соедините меня, пожалуйста, с синьором Антонелли. Скажите, с ним хочет поговорить Санта. Просто Санта. — Романо насмешливо посмотрел на женщин. — Стефано? Это я… Да, пропадал недели две. Узнал кое-что интересное. Хотел бы поделиться своими впечатлениями… Нет, тянуть не стоит, сегодня же. Когда и где? Отлично. Я постараюсь не заблудиться.
Санта опустил трубку и задумался.
— Вот что, мама. Собирайся, через двадцать минут мы выезжаем. Возьмем «фиат», он менее приметен на дорогах. Кристи поедет с нами, — распорядился Санта.
— Романо, ты не мог бы обойтись без меня? Я уже целый год не выезжаю из дома… Траур не располагает к общению, — робко попыталась отказаться от визита Паола.
— Антонелли, прежде всего, друг супругов дель Форте. Мы все — Рита, я и Кристи, — перешли в его попечение уже по наследству… Серьезно, мама, я думаю, без тебя нам не удастся докопаться до истины. Прошу, это очень важно.
— Пожалуй, я готова на этот подвиг, — согласилась Паола.
— Дорога займет много времени. Антонелли сейчас в Заброшенной каменоломне, но я застал его уже на выходе. Он отправляется в имение Тразименто. Это значительно севернее, как ты знаешь. Там и назначена встреча в 23.00. Думаю, что с остановками и без особой спешки мы успеем. А, кроме того, дамы, вероятно, согласятся, что нам не следует пользоваться центральными автострадами. Ведь насколько мне известно, полиция ещё не нашла настоящего виновного, а следовательно, ищет меня или Кристи.
Паола шумно вздохнула:
— Я слежу за сообщениями в прессе и по телевидению. Побег обвиняемой в ночь перед судом, смерть полицейского подняли на дыбы комиссариат. Инспектор Курбе от дела отстранен.
Долгий путь к Стефано не пугал Кристину. Она словно не осознавала, что находится в розыске, и все придорожные посты полицейской службы, вероятно, снабжены её фотографиями. Не желая спорить с Паолой, она переоделась в синее платье горничной и её же старый жакет с бархатным воротником, надела старомодные туфли на плоской подошве и фетровую шляпку.
Кристина была уверена, что конспирация теперь не имеет смысла. Одно дело — неведомый, дикий Юг, с его диалектом, обычаями и патриархальными традициями, другое — цивилизованное общество. В доме Паолы было так спокойно, а предстоящая встреча с Антонелли придавала сил: возможно, ему уже удалось что-то разузнать. Недаром же противного, въедливого и глупого Курбе отстранили от ведения этого дела. Выходит, признали, что он промахнулся и наделал ошибок.
Мысли Кристины, вообще, принимали все более оптимистическое направление. Наверно, так действовало на неё спокойствие и достоинство Паолы. А главное — вместе с Сантой она готова была мчаться хоть на край света, преодолевая любые опасности. Кристи ликовала, глядя с заднего сидения на плечи и профиль Санты.
— Если бы вы знали, Кристина, каким заводилой и любимцем детворы был этот мальчик! А уж как любил пофорсить! Неделю не снимал костюм Санта-Клауса, разнося всей округе подарки. И пел! В нашем соборе и просто по домам… Такой голос — это дар Господа… И, знаете, он не забывал об этом, стараясь всем принести радость… А уж красавчик был — настоящий ангелок!
— Мама, ты меня расхваливаешь, как коня на ярмарке. Забыла, сколько шишек и разбитых коленок приходилось бинтовать? И сколько драк разнимал славный Франко… До ангелочка мне было далеко, увы…
— Несчастному Леонардо ты даже вывихнул челюсть. Это было после того, как мы узнали о его распутстве с учителем. Ты молотил парня, словно боксерскую грушу… Ах, если бы это помогло… — вздохнула Паола.
— Наверно, мы все были не правы… Гомосексуализм всегда свидетельствует о развращенности и мерзости души. Зачастую это, прежде всего, физиологическое отклонение, которое вовсе не означает, что человек, страдающий им, мерзавец… Наверно, мы здорово обозлили Леонардо своими издевками и пренебрежением и он решил стать плохим, таким, как мы его представляли.
— Ты не зря учился на психологическом отделении, Романо. Конечно, все можно истолковать по-разному. И многое можно оправдать. Не с точки зрения общепринятой нравственности, — она всегда относительна, обусловлена временем, а с позиции так называемой гуманности. В частности, сексуальные пристрастия человека. Но вот извращения души — злобу, подлость, предательство… Нет, этого я понять и простить не могу. — Лицо Паолы выражало решительную непримиримость. — Лично я воспринимала Леонардо как кару за какие-то наши грехи…
— Если честно, мама, меня потянуло к психоаналитике из-за него… Надо было понять, почему… Я, наверно, хотел оправдать себя и Франко. А пришел к обратному выводу… Прости, но в оценке двоюродного брата я солидарен с тобой, как это ни тяжко осознавать.
Паола благодарно коснулась руки Санты, лежащей на руле, и кивком головы дала понять, что тема Леонардо закрыта.
— Тебя, мальчик, отличало невероятное любопытство. У взрослых это качество называется тягой к знаниям. Историю литературы ты штудировал для того, чтобы убедиться: сказки, выдуманные тобой для малышей, не простая ребячья фантазия, а отражение в новом сознании неких архетипов — вечных сюжетов, странствующих в пространстве и времени…
— Если я правильно поняла, Санта уже получил два образования? вступила в разговор Кристина.
Санта рассмеялся:
— У тебя превратное представление об итальянском темпераменте. Учился я в Европе, но очень жадно и беспорядочно. Скоро мне исполнится тридцать три — возраст Христа. И все, что я имею — две степени бакалавра, одну хорошую профессию и один незавершенный научный труд на степень магистра. Это уже в Америке. И в мае у меня защита. Прошу пожаловать в Санта-Барбару.
— И о чем ты писал на этот раз? — спросила Паола с явной гордостью, не скрываемой насмешливым тоном.
— Сегодня вечером я решу, стоит ли переосмысливать мои исследования. Это, скорее, даже, наблюдения по социальной психологии. В которой я, кажется, только теперь начинаю что-то смыслить.
… Санта не хотел, чтобы женщины вышли в придорожное кафе, размяться и перекусить.
— Я принесу в машину все необходимое. Кристи не стоит высовываться, сказал он, припарковав «фиат» подальше от стоянки.
— Но, дорогой, нам же надо хотя бы навестить туалетную комнату, возразила Паола, и подхватив под руку нерешительно мнущуюся Кристину, направилась к маленькому павильончику с надписью «Cabinetto do
У вернувшейся из туалета Кристи дрожали побледневшие губы. Она натянула щляпку до самых глаз и попросила Санту: