Страница 50 из 90
— И мужественный Стефано защитил тебя. Как же! Невинная жертва, попавшая в клетку вместо проклятого Санты!
— Стефано спрятал меня у себя в доме, потом с фальшивыми документами отправил сюда. Он сильно рисковал, помогая мне, и поклялся своими руками прикончить убийцу!
— То есть меня? — Санта усмехнулся и присел, опираясь на стену. Значит, теперь твое спасение зависит от того, сумеешь ли ты доставить меня в полицейский участок?
— Выходит, так. К сожалению, это у меня вряд ли получится. Те, кто вчера устроил костер, действуют быстрее.
— Тогда добей меня из чувства справедливости. Покарай за гибель своего любовника. — Санта достал из кармана брюк и бросил Кристине пистолет. Отшатнувшись, она в ужасе смотрела на поблескивающий в черных водорослях металл.
— Ну, что же, давай, не робей! Ведь тебе не впервые, крошка! подначивал её ухмыляющийся Санта.
Кристина осторожно взяла пистолет. — Где здесь предохранитель и куда нажимать?
— Подними рычажок вверх, чтобы щелкнул. И жми пальцем на курок… Лучше это сделать не здесь — могут обвалиться камни. Выйди из пещеры и целься. Здесь всего два метра, трудно промазать… В Вествуда ты, правда, стреляла в упор…
— Я?! — Кристина опешила от такого обвинения. — Ты… ты… — Ее губы задрожали, она пятилась, изо всех сил двумя руками сжимая перед собой пистолет…
— Ага, тебе обидно, больно? А ведь тебя уже целый месяц пытают недоверием, презрением, несправедливостью! — Взгляд Санты гневно сверкал. Почему же ты так прост сваливаешь этот нечеловеческий поступок на меня? Потому что тебе сообщил Антонелли? А если Стефано зачем-то солгал, или Вествуд ошибся, да, может, прост каким-то образом в его помутившемся сознании слился образ Санта-Клауса с пистолетом и мое прозвище? Да я и не был знаком с Элмером толком… Ах… — Санта вновь опустился на пол, сжимая руками голову.
Кристина молчала, лихорадочно пытаясь составить логическую картину из обрывочных фактов. Но слишком много звеньев отсутствовало, слишком многие вопросы не имели ответа.
Взвесив пистолет на ладони, Кристина протянула его Санте:
— Предпочитаю получить пулю в затылок, а не быть удушенной или утопленной. Ведь мне не миновать расправы — если ты убийца, то должен убрать свидетеля, если считаешь виновной меня, то можешь не сдержать ненависти…
Санта забрал оружие, заметив, что холодный металл примагничивал взгляд девушки, в котором застыло равнодушие и холодная обреченность.
— Послушай, тебе не нужны мои заверения… Но я клянусь, — жизнью своей, кровью, памятью погибших родителей, — это сделал не я. — Санта сжал в своих руках её прохладные, безжизненные ладони, и твердо посмотрел в широко раскрытые глаза. Кристина не отстранилась, не отвела взгляд.
— Мне все равно. Теперь уже все равно. Слишком много потерь, прошептали припухшие, с запекшимся кровоподтеком губы. — Если ты невиновен, значит, виновата я.
— Нет, нет, детка! Человека, которого правосудие готово упрятать на всю жизнь за решетку, не стали бы сжигать… Да и вызволять из тюрьмы… Ты что-то знаешь, девочка, и кому-то это не нравится… А поскольку мы были приговорены к сожжению вместе, значит, это не я. Поняла? — Санта встряхнул застывшую девушку. — Мы оба не виновны, мы оба — под подозрением и поэтому-то нас и хотели убрать… Ты знаешь этих людей?
— Нет. Я не видела никого. Меня связали, оглушили чем-то и увезли. Я пришла в себя только в сарае, — механически пробормотала Кристина.
— Ладно. — Санта решительно сел. — Пора выздоравливать и браться за дело. Вот невидаль — проломленная башка! Я в детстве с этих горок и не так падал. Пошли-ка на солнышко. Только тихо, совсем тихо! — Он выглянул из пещеры и потянул Кристину за руку.
В глаза резко ударил солнечный свет. Вход в нору загораживал десятиметровый валун, вздымавшийся прямо из воды и образовывавший нечто вроде маленького грота: три-четыре квадратных метра мелкой гальки, которую уже золотил солнечный луч, и «бухточка» размером с садовый бассейн.
— Это наши владения. Здесь нас не видно ни с берега, ни с моря. И ни шагу в сторону, пока не стемнеет. В этих краях много рыбаков, а с горы все побережье видно как на ладони. Так что лучше вести себя смирно — солнечные ванны, водные процедуры, беседа… Больше, увы, не могу предложить ничего. И, знаешь… заключим пакт о выживании. Постараемся выбраться отсюда живыми, о'кей?
— Я ничего не ела уже сутки. И очень хочу пить. — Кристина присела на камень, подставив солнцу лицо.
— Не беспокойся о пустяках, крошка! Ты же попала на отдых с бандитом! Горячий завтрак и кофе не обещаю, но от голода ты со мной не умрешь. Санта решительно снял рубашку, футболку и брюки, и, взявшись за резинку трусов, помедлил. — Эй, давай, договоримся, — здесь не слишком жарко и белье мочить глупо. В диком месте — дикие нравы. Я раздеваюсь, и ничего не буду иметь против, если тебе понадобится сделать то же самое. Можешь отвернуться.
Кристина закрыла глаза, слушая тихий шелест воды и затем фырканье. Вздрогнув, она огляделась, но не увидела ничего страшного: в бухточке плескался Санта, подныривая под камни. От упавшего на поверхность воды солнца на гладкой поверхности валуна плясали веселые блики.
— Смотри! — сказал он почти беззвучно и поднял над водой набитую чем-то футболку.
Кристина демонстративно отвернулась и просидела так, пока, осыпая её спину брызгами с мокрых волос и отфыркиваясь, Санта не облачился в свой костюм — изодранные грязные джинсы и цветастую рубаху бывалого бомжа.
— Ну, как? — развернув футболку, он с гордостью продемонстрировал трофеи. — Думаю, пару дюжин для начала хватит. Не понимаю, ты что, не любишь устриц?!
— Пару раз ела вареных. Без всякого удовольствия… — вяло отозвалась Кристина, косясь на черные раковины.
— Ах, речь уже зашла об удовольствии… Помнится, полчаса назад кое-кто задумывался о самоубийстве…
Кристина вспыхнула, разозленная его проницательностью.
— Это не твое дело. Мы всего лишь попутчики.
— Товарищи по несчастью, скованные одной цепью… Цепью жутких загадок и смертельной опасности. И, что интересно, сразу двое убийц! — Санта шутил, явно довольный предстоящим завтраком. Он разложил мидии на солнце рядом с мокрой футболкой. — Еще не слишком печет. Нам придется подождать, пока эти деликатесы не приоткроют от тепла створки. Пока я займусь напитками, можешь окунуться. Если честно, вид у тебя жуткий. — Закатав до колен штанины, Санта скрылся в пещере.
Кристине и самой не терпелось погрузиться в прозрачную, как стекло, пронизанную косыми лучами утреннего солнца воду. Узкие солнечные дорожки пробивались в расщелины валуна, пронизывая прозрачную воду до самого дна. Жаль только, что теплой эта купальня не была. И все же она с удовольствием сбросила плачевные остатки своего платья и погрузилась в сказочную ванну со стайками мелких рыбешек и гирляндами ярко-зеленых водорослей, колыхающихся у камня. Обидно, что нельзя поплавать, разогреться! Но какое блаженство! Ноющая боль от ушибов и царапин тут же ушла, тело наполнилось бодростью и радостью жизни. Кристина полежала на спине, глядя в открывающееся наверху оконце голубого безоблачного неба, на фоне которого застыл куст ярко-желтого дрока, растущий прямо из камня. Сладкий, медовый аромат смешивался с запахом моря, в ушах стоял звон от наполнившей их воды. Кристина раскинула руки, отогнав покачивающиеся на поверхности гигантским веером волосы. В какой-то момент ей показалось, что она погружается в блаженный сон, что только это — море, солнце и камни, — настоящее, реальное, необходимое, а жуткие истории со стрельбой и погонями — плод заблудившегося во тьме воображения…
Она резко повернулась, коснувшись ногами дна, встала и собралась выходить. На берегу, метрах в двух-трех от неё лежал Санта в одних трусах, подставив лицо солнцу.
— Я не смотрю, — заверил он, не поворачивая головы. — Оботрись быстренькое своим тряпьем и погрейся — лето ещё очень далеко.
Кристина осторожно вышла и, чувствуя, как покрывается от холода «гусиной кожей», поспешила набросить платье.