Caged Hearts

Рин задумчиво хмурилась, наблюдая за удаляющимся дуэтом Школьного совета.

- Как грубо. Однако это правда. Мне надо закончить проект до выходных. Если не закончу, последствия будут печальными. Конец того мира, который мы знаем. Как конец недели, только ещё печальнее. Гора-аздо печальнее. Наверное, отложу свой сон. На необозримое будущее.

Я уже собрался спросить, над каким проектом она работает и что за апокалипсические последствия грозят не только ей, но и целому миру, но она успела уйти обратно в кабинет. Заинтригованный, я последовал за девушкой.

- Не мог бы ты мне помочь, раз ничем не занят? Банка с краской не влезает в мою сумку, но она мне нужна, - она легонько пнула огромную банку краски, лежащую на полу рядом со столом, на котором она сидела и спала. Та в ответ издала глухой звон.

Будучи джентльменом, я, естественно, поднял её. Тяжёлая. Килограмм пять будет, не меньше, а то и все восемь.

- Да, конечно. Куда её нужно отнести?

- В другое место, - равнодушно сообщила Рин.

С этими словами она вышла в коридор, и мы с банкой последовали за ней, поскольку особого выбора у нас не было. Теперь, когда Сидзунэ и Миша ушли, коридор был тих и пуст, и мы тоже направились к лестнице на другом его конце.

Каждые десять, или пятнадцать, или двадцать шагов мне приходилось перекладывать банку из одной руки в другую, потому что её тонкая дужка больно врезалась мне в ладонь. Ну, хоть руки благодаря этому меньше уставали.

Рин шла передо мной неровной походкой, под которую было трудно подстроиться, или, может быть, это я шёл странно из-за лишнего веса. Казалось, что кто-то из нас постоянно шёл то ли слишком медленно, то ли слишком быстро, и я не мог понять, кто именно.

Через два лестничных пролёта откуда ни возьмись, появилась проблема в виде фельдшера с его лисьей ухмылкой.

- О, Накай, какое совпадение! И Тэдзука, конечно, - приветствовал нас Судзуки-сан.

Он любезно кивнул Рин, которая не ответила на его приветствие, и повернулся ко мне, потому что явно хотел поговорить именно со мной.

- Я кое-что забыл упомянуть в понедельник.

Я кивнул в свою очередь и невозмутимо ждал его слов, потому что мне и в голову не приходило, чего бы он мог там забыть. Однако врезающаяся всё глубже в кожу дужка также не добавляла мне энтузиазма и позитива.

- Насчёт твоих лекарств. Поскольку ты перешёл на них не так давно, могут быть неожиданные побочные эффекты, в зависимости от которых нужно будет подкорректировать дозы или даже сменить лекарство. Я буду регулярно брать у тебя анализы, но я хочу, чтобы ты сообщал мне об отклонениях в твоём состоянии, - если ты понимаешь, о чём я. Тошнота, головная боль - что угодно. Приходи на приём, если что-нибудь случится, - предупредил меня фельдшер. Выглядел в этот момент он серьёзно.

- Хорошо, - согласился я.

- Так как дела? Всё в порядке?

Я сдался и опустил банку на пол, прежде чем ответить. Видимо, это займёт больше времени, чем могли бы выдержать мои бицепсы.

Я собирался ответить общей фразой, но осознал, как часто я делал это в последнее время. Другие люди у меня тоже об этом спрашивали. Учителя и ученики, мои родители, посетители, медсёстры и врачи в больнице - все казались обеспокоенными этим вопросом. Это было совершенно естественно для больницы, но для школы - как-то не очень. Но эта школа являлась исключением. Она была невелика, и отношения между учениками и преподавателями здесь были очень близкими. Во всяком случае, такое у меня возникло чувство. И в такую школу ученики переводились нечасто. От этой мысли у меня по спине побежали мурашки, но я всё равно дал стандартный ответ.

- Это замечательно. И ещё кое-что. Мои источники сообщили, что ты не был ни на школьном стадионе, ни в бассейне, так что я хочу поинтересоваться, выполняешь ли ты упражнения, которые я рекомендовал? - строго уточнил Судзуки-сан.

Конечно, нет, но такая постановка вопроса вызвала у меня ощущение, что я должен был с самого первого дня прямо-таки надрываться на беговых дорожках. Я этого не делал даже будучи... хм... неосведомлённым о своём состоянии, а уж теперь...

- У вас есть шпионы? - подозрительно уточнил я, надеясь увести нашу беседу куда-нибудь в иное русло.

- Не совсем. Просто я со многими знаком, - усмехнулся фельдшер. - Но у нас другая тема разговора, не пытайся от неё увильнуть.

Эх, не прокатило...

- Ну, я вот как раз выполнял импровизированные упражнения - подъём тяжестей, - я несколько раз поднял и опустил банку, изображая жалкую пародию на культуриста, хоть она и врезалась болезненно мне в руку. Глупая ухмылка исчезла на секунду с его лица, а потом, как ни в чём ни бывало, вернулась на место.

- Тэдзука, позволь, мы с ним наедине поговорим?

Фельдшер схватил меня за плечо и, не дожидаясь разрешения Рин, в котором он и не нуждался, потащил меня в сторону.

- Когда я говорил тебе про упражнения, я не шутил. Я понимаю, что это только твоя первая неделя, но, пожалуйста, не умаляй их значимости. Привычки трудно сформировать, поэтому я так настойчиво этого от тебя требую. Чем больше ты будешь увиливать и откладывать, тем труднее потом придётся. И так со всем, например, с диетой. Можешь пообещать мне, впредь относиться к этому серьёзнее?

- Да, я обещаю. Определённо.

Он окинул меня изучающим взглядом, а затем пожал плечами, снова улыбаясь.

- Хорошо. Вот так-то лучше. Если ты завтра с утра пойдёшь на стадион, то встретишься с моим "шпионом", который наверняка не откажет тебе в консультации, если ты захочешь немного побегать, - Судзуки-сан лукаво мне подмигнул.

- Консультации? - осторожно уточнил я.

- Ещё увидимся.

Фельдшер ушёл без ответа, помахав рукой, а я подошёл к Рин, ждущей меня, праздно опёршись о стену коридора и разглядывая тусклые светильники на потолке. Даже когда я подошёл, она не отвела от них взгляда.

- Ты принимаешь лекарства от своей сердечной болячки? - спросила меня Тэдзука так, словно самый вопрос её и не интересовал.

- Ты подслушивала? - Мой тон был более обвиняющим, чем я планировал, будто я на неё ругался. Но если и так, я не хотел об этом говорить. Я только что её встретил и совершенно не знаю её. Это не её дело. Фельдшер, похоже, тоже незнаком с понятием врачебной тайны, раз говорит о таких вещах на людях. Но Рин ведь в этом не виновата. Я поглядел на неё, внезапно почувствовав себя виноватым, но Рин лишь смотрела куда-то через моё плечо, а её голова наклонена как у птички.

Эх.

Не знаю, почему для меня это так сложно. Чувство, будто есть какой-то непостижимый замок , не позволяющий мне быть более откровенным в этом вопросе.

- ... да. Они для моего сердца.

- Тебе от них лучше? - уточнила Рин.

- ... нет. Не особо. Просто чуть менее плохо, - признался я.

Рин посмотрела на меня ещё немного, ничего не говоря и без каких-либо различимых эмоций. Я был благодарен ей, что она ничего не сказала. Думаю, я ещё не вполне привык ко всему этому. В больнице с этим было проще, но я ещё не разобрался, как жить "нормальной" жизнью со своим недугом.

Мы вышли из главного здания, и Рин повела меня в сторону общежитий по той странной помеси парка и школьного двора. Мы остановились у небольшого клочка зелени перед зданием общежития.

Общежитие было построено на небольшом возвышении, окружено стеной и несколькими деревьями, которые всем каждый раз приходилось обходить вокруг. Выяснилось, что вся стена, построенная из таких же кирпичей, что и само здание, была покрыта своего рода картиной.

Большая её часть была не более, чем наброском, - быстрые мазки, сделанные чёрной и белой красками по серой штукатурке, покрывающей практически всю длину стены, - но некоторые места выглядели более законченными. Тут можно было различить лица людей, ноги и руки. Однако я не мог с уверенностью сказать, что именно изображала картина в целом.

Стопки чего-то, напоминающего банки с красками, штабелями располагаются на земле вдоль стены.