Страница 9 из 123
Серия заседаний Центрального Комитета КПЧ была весьма неприятной для Новотного. Его рабская преданность Москве была вознаграждена назначением его в 1953 году на пост Первого секретаря ЦК КПЧ. В 1958 году он стал президентом Чехословакии. Теперь все большее число членов Центрального Комитета КПЧ, отчасти в ответ на острую неприязнь Новотного по отношению к четырем с половиной миллионам словаков, которые составляли треть населения страны, считало, что ему следует хоть.в чем-то пойти на уступки. Президенту удалось спасти свое положение на декабрьской встрече с десятью членами Президиума ЦК КПЧ только благодаря тому, что он закрыл заседание, «поскольку было Рождество». Комитет согласился провести новую встречу в первую неделю января.
В это время Новотный начал строить планы. Он попытался устрашить своих противников, распространяя слухи о том, что Советский Союз подумывает о принятии мер для сохранения его позиций. Однако это привело к обратным последствиям, лишь побудив главных участников событий к дальнейшим действиям. Новотный также подумывал о военной интервенции, которая укрепила бы его положение, и об аресте своего соперника, словака Дубчека, коего презирал. Однако один из генералов предупредил Дубчека, и Новотный вновь потерпел неудачу.
Итак, президент Новотный начал новый год с выступления по телевидению, намереваясь добиться примирения. Он пообещал, что Словакия, стоявшая на одном из последних мест в приоритетах Праги, займет теперь лидирующее положение в экономическом планировании. Новотный также попытался умиротворить писателей и студентов, пообещав, что все прогрессивное, даже если оно исходит от Запада, будет разрешено. «Речь идет не только об экономике, технике и науке, — добавил он, — но также и о прогрессивной культуре и искусстве».
Центральный Комитет КПЧ собрался вновь 3 января и отстранил Новотного от должности Первого секретаря ЦК партии, заменив его Дубчеком. Для того чтобы отстранить его также и с поста президента, недостало единогласия, но в любом случае Новотный потерпел тяжелое и унизительное поражение. Народу Чехословакии не сообщали о перемене, происшедшей в его жизни, вплоть до пятницы 5 января 1968 года, когда пражское радио объявило о «добровольной» отставке Новотного с поста Первого секретаря и избрании на его место Дубчека. Чехи не представляли, насколько неприятна была для Новотного сложившаяся ситуация, и большинство из них не знали, кто такой этот Александр Дубчек. В закрытых обществах деятельность наиболее удачливых политиков недоступна взорам большинства.
Но пока все это происходило, известный своей железной хваткой советский лидер до смешного мало реагировал на события. Брежнев нанес визит в Прагу в декабре 1967 года, причем, как многократно указывалось, он предпринял эту поездку для укрепления положения подвергавшегося нападкам чешского руководителя. В действительности же, однако, Брежнев никогда не любил последнего, несмотря на лояльность, которую тот демонстрировал. И когда Новотный был снят со своего поста, Брежнев заявил ему: «Это ваше дело».
В Вашингтоне министр обороны Роберт С. Макнамара готовил свой ежегодный доклад конгрессу, в котором писал: «Простая биполярная конфигурация, которую мы знаем с первых лет, последовавших за Второй мировой войной, в шестидесятых годах начала распадаться. Теперь нельзя более с легкостью относить кого-либо к числу верных друзей или непримиримых врагов, и ярлыки, которые использовались в прошлом, вроде «свободного мира» или «железного занавеса», представляются все более неадекватными, когда речь заходит о борьбе интересов в рамках блоков и между ними, а также о взаимовыгодных связях, которые постепенно развиваются, игнорируя барьеры, ранее казавшиеся непреодолимыми».
В пятницу, в конце первой недели 1968 года, появилась еженедельная сводка; согласно ей число убитых во время боевых действий во Вьетнаме составило: 185 американцев, 227 южновьетнамцев, 37 других союзных военнослужащих. Америка и ее союзники сообщали о гибели 1438 вражеских солдат.
Такова была первая неделя. Так начался 1968 год.
Глава 2
ТОТ, КТО СПОРИТ С МОСКИТНОЙ СЕТКОЙ
Народ был не удовлетворен партийным руководством.
Мы не могли заменить народ, поэтому заменили руководителей.
5 января 1968 года, вдень, когда Дубчек возглавил Коммунистическую партию Чехословакии, в то время как чехи и словаки ликовали, его жена и двое сыновей не могли удержаться от слез, оплакивая выпавшую ему несчастную судьбу.
В центре событий, ставших одной из самых драматических страниц истории советского господства в Центральной Европе, оказалась личность на вид невзрачная и для многих непонятная. Несмотря на шесть футов четыре дюйма роста, всю свою жизнь Дубчек воспринимался как человек незаметный. Однако он не был бесстрастным, как могло показаться. В то время, когда он стал преемником Новотного, прозванного «Застывшее лицо», вражда между двумя этими людьми продолжалась уже двадцать три года.
Когда Дубчек занял свой пост, ему было уже сорок шесть лет и он не выглядел моложе. Высокий, загадочный, говоривший зачастую скучно, но вдохновлявший миллионы молодых людей, он в какой-то степени был похож на сенатора Юджина Маккарти. И действительно, он, так сказать, едва не родился на Западе.
«Я был зачат парой словацких мечтателей-социалистов, которым пришлось иммигрировать в Чикаго», — писал Дубчек. В 1910 году Стефан Дубчек, необразованный словацкий плотник, уставший от жизни в Словакии, страдавшей от притеснений со стороны Австро-Венгрии и лишенной перспектив, покинул свой дом в горах и шел вдоль извилистого берега Дуная, пока не добрался до Будапешта с его многочисленными куполами и аллеями. Там Стефан Дубчек организовал социалистический кружок на мебельной фабрике и мечтал о свержении монархии. Фабричное руководство быстро поняло его стремления. Вскоре после этого он эмигрировал в Америку, которая, как он слышал, является страной демократии и социальной справедливости. Он вступил в словацкую общину северной стороны Чикаго.
Американский капитализм показался Стефану жесткой системой, а страна отнюдь не такой свободной и справедливой, как ему говорили. Но здесь он по крайней мере мог выражать свои политические взгляды, не боясь подвергнуться аресту, и не должен был участвовать в Первой мировой войне и сражаться за ненавидимую им австро-венгерскую монархию. Выступление Соединенных Штатов на стороне Антанты стало ударом для американских социалистов, которые в массе своей враждебно относились к войне и поверили обещанию президента Вильсона, что США останутся вне ее. Стефан, убежденный пацифист (им же окажется в критический момент истории и его сын Александр), уехал в Ларедо, штат Техас, для встречи там с квакерами и другими пацифистами. Они помогли ему пересечь границу с Мексикой, где он надеялся пересидеть войну. Однако там Стефан был задержан, арестован, оштрафован и просидел в тюрьме полтора года. Выйдя на свободу, он вернулся в Чикаго и встретился с юной соотечественницей, Павлиной, правоверной коммунисткой. Под влиянием Павлины Стефан принялся изучать труды Маркса. Когда его сестра, жившая в Словакии, написала ему, что собирается выходить замуж, он отправил ей обширную анкету с вопросами политического характера, с помощью которой она должна была устроить проверку своему будущему супругу. Революция в России вызвала у Стефана воодушевление, и в 1919 году он сообщал в письме на родину: «В Америке вы можете обладать какими угодно благами, но только не свободой. Единственной в мире подлинно свободной страной является лишь Советский Союз»4.
После почти десятилетней борьбы за социализм Стефан разочаровался в Соединенных Штатах, а Павлина заскучала по родине. В 1921 году, когда Павлина была уже беременна, вернулись в Словакию, входившую теперь в состав только что созданной Чехословакии. Родившийся через пять месяцев Александр Дубчек стал чехословацким гражданином. У него осталось немало родственников в Америке, как по отцовской, так и по материнской линии, хотя он не поддерживал с ними контактов почти до конца жизни, пока наконец, уже после падения коммунизма, они не стали присылать ему письма.
4
В письме, составленном в 1919 г., речь не могла идти о Советском Союзе, образовавшемся лишь три года спустя. По-видимому, в послании говорилось просто о Советской России или же оно неверно датировано. — Примеч. пер.