Страница 86 из 123
Неверный ход, сделанный им в кампании 1968 года, когда у него были все шансы решить дело в свою пользу, означал закат его карьеры. В свою очередь, это предвещало, что либерально настроенное крыло республиканской партии скоро осиротеет. За исключением одного отчаянного момента, когда сам Рокфеллер выступил как вице-президент при неизбранном президенте Джеральде Форде после того, как Никсон позорно отказался участвовать в предвыборной гонке, республиканская партия более никогда не пыталась выдвинуть политика из числа умеренно настроенных членов на пост президента или вице-президента. В 1968 году республиканская партия стала гораздо более идеологизированной: она превратилась в консервативную партию, а ее перспективные умеренно настроенные деятели оказались на втором плане.
Единственным из возможных теперь кандидатов-республи-канцевбыл Рональд Рейган, новый губернатор Калифорнии (шел второй год его работы в этой должности). Он показал себя вполне определенным образом, поощряя жестокость полиции, бесчинствовавшей в кампусах штата Калифорния, а также сокращая финансирование образования, здравоохранения и других социальных программ. Это произвело впечатление на часть консерваторов. Но Рейган казался настолько невозможной кандидатурой для избрания, вызывал такое количество шуток, что по сравнению с ним Никсон, также воспринимавшийся как комическая фигура, выглядел серьезным соперником. Никсон по крайней мере казался остроумным, даже если ум служил ему для того, чтобы постоянно и безо всяких переходов менять свои позиции.
Впоследствии, когда Рейган был уже президентом, явную путаницу в его мыслях часто списывали на возраст. Но даже в 1968 году, в возрасте всего пятидесяти семи лет, Рейган часто выглядел потерянным. 21 мая он выступал в программе Эн-би-си «Встреча с прессой», и его попросили объяснить, в чем заключаются его расхождения с Барри Голдуотером. «Есть множество моментов, я уже пытался вспомнить их, — ответил он. — Откровенно говоря, меня подводит память. Совсем недавно я узнал, что он сделал заявление. Я запросил текст и был не согласен именно с этим заявлением». К июню петиция, имевшая целью проведение референдума и голосования по вопросу, достаточно ли компетентен Рейган, собрала пятьдесят тысяч подписей. Опросы, проведенные в Калифорнии, показали, что только 30% населения полагало, что он «хорошо работает». Комики всегда любили шутить над Никсоном, но и Рейган все чаще и чаще становился мишенью для их острот. Комик Дик Грегори, участвовавший в предвыборной гонке в качестве кандидата от своей собственной партии и демонстрировавший список кандидатов, где было указано его имя, говорил: «Рейган — это «ниггер», если прочитать наоборот. Вообразите, у нас в Калифорнии кандидат в президенты — «ниггер» наоборот!»
И еще был Эйзенхауэр, привидение, пришедшее из 50-х, который последовательно и настойчиво утверждал, что стратегия США во Вьетнаме работает и следует продолжать действовать в том же духе для защиты мира от коммунистического господства. Типичное для Эйзенхауэра «прелестное» противоречие: будучи президентом, он громогласно заявлял, что народы требуют мира, но в 60-е, когда в конце концов они действительно стали требовать его, он обвинил антивоенное движение в «мятежных настроениях» и в том, что они «оказывают помощь врагу и создают для него комфортные условия». Подобно де Голлю, он часто ссылался на свой опыт времен Второй мировой войны. Да, допускал он, кажется, мы проигрываем войну во Вьетнаме, но и после битвы за Бельгию он читал газеты и чувствовал нечто подобное. Когда Эйзенхауэр перенес очередной сердечный приступ, на первых полосах газет и журналов появилось его изображение: он лежал в постели в больнице «Уолтер Рид», облаченный в пижаму и халат с надписью «Скорейшего выздоровления». Он предостерегал насчет коммунистов и, прямо с постели, в прямом эфире дал средствам теле- и радиовещания интервью, в котором выразил поддержку находившемуся в Майами Никсону, своему бывшему вице-президенту. Все это выглядело так, как будто 50-е продолжаются. Десять лет спустя у Эйзенхауэра случился шестой сердечный приступ, который он опять-таки пережил
На конвенциях избрание делегатов происходило с помощью серии баллотировок: голоса делегатов подсчитывались по штатам. Эти баллотировки велись по ночам, вопреки потребностям телевидения, которое предпочло бы использовать прайм-тайм, пока не выяснялось, кто из кандидатов набрал абсолютное большинство голосов. Обычно чем больше проходило баллотировок, тем слабее становилась поддержка, оказываемая лидеру предвыборной гонки. Рокфеллер воображал, что делегаты «повернутся к нему лицом» после нескольких раундов. Рейган фантазировал, что Рокфеллер и Никсон окажутся в тупике в итоге нескольких баллотировок и наконец делегаты в поисках выхода обратятся к нему. Линдсей, хотя никто не верил в это, лелеял похожие фантазии на свой счет.
Первую баллотировку выиграл Никсон.
Единственная драма заключалась в борьбе Никсона с самим собой. В 1948 году, когда его политическая карьера только начиналась, он атаковал бывшего чиновника госдепартамента Элджера Хисса. Это вновь всплыло в 1952 году, когда имя Никсона оказалось замешано в скандале, разразившемся на фондовой бирже. А в 1962 году, потерпев поражение на выборах губернатора Калифорнии (это было всего через два года после того, как он проиграл Кеннеди президентскую гонку), Никсон сказал политике «прощай». Теперь он вернулся. «Величайшее возвращение со времен воскресения Лазаря», — писал Джеймс Рестон в «Нью-Йорк тайме».
Затем случилось нечто непонятное: во время своей речи при номинировании его кандидатом Никсон заговорил, как Мартин Лютер Кинг (Мейлер первым заметил это). То было не просто одно из его знаменитых перевоплощений, не просто эксцентрика. Никсон, который также перенял приветственный жест, принятый в Эс-ди-эс (поднятые два пальца, символизировавшие знак мира), не ставил себе никаких пределов относительно того, что он может усваивать и использовать. Мартин Лютер Кинг после смерти перестал быть мятежным агитатором и занял свое место в самом сердце американского истеблишмента. Его организация проводила пикет за стенами зала, где шла конвенция. В шести милях оттуда, в Майами, разразились первые расовые беспорядки. Губернатор Флориды говорил о необходимости ответных действий с применением силы, и чернокожие погибали под выстрелами. Ричард Никсон произносил речь.
«Я вижу день» — он повторил это девять раз, безошибочно воспроизведя знакомую интонацию*. «Я мечтаю...» Затем, продолжая свое выступление и, очевидно, захваченный собственным — или чьим-то — риторическим порывом, он возгласил: «Итак, к вершине, откуда мы сможем увидеть Америку во славе нового дня...»
Конвенция республиканцев в Майами, состоявшаяся во вторую неделю августа 1968 года, была скучной, что, согласно опросам, оттолкнуло от нее молодежь и чернокожих и никого не воодушевило. Единственная возможность придать драматичность происходящему — сожаление организаций чернокожих об исключении черных из делегаций Флориды, Луизианы, Миссисипи и Теннесси — не была использована, поскольку это событие предпочли не предавать огласке. «Все говорили в один голос, что это была самая скучная конвенция из всех, которые когда-либо проводились», — писал Норман Мейлер. Один телекритик сказал, что происходящее освещалось в эфире столь долго и все это было настолько неинтересно, что выглядело как «необыкновенно жестокое наказание» Однако скука сыграла на руку республиканцам: из-за нее люди не обратили внимания на уличные беспорядки и даже не заметили их. Опрос, проведенный в 1968 году в общественных школах Флориды, где согласно принципам сегрегации учились только белые, показал, что 59% студентов были обрадованы известием об убийстве Мартина Лютера Кинга или отнеслись к нему индифферентно. В то время как Никсон одержал победу в Майами, на улице Ральф Эбернати, глава «Конференции руководства христианских общин Юга», ранее руководимой покойным Мартином Лютером Кингом, возглавлял ежедневные демонстрации чернокожих, а по ту сторону залива, в черном гетто под названием Либерти-сити (город Свободы), возникло противостояние полицейских и чернокожих, сопровождавшееся насильственными действиями: сражающиеся переворачивали машины и вели огонь. Были вызваны войска Национальной гвардии. В то время как Никсон определял, кто станет при нем вице-президентом, трое чернокожих были убиты в ходе беспорядков в Либерти-сити.