Страница 1 из 9
Джордж Райт
В двух шагах от моря
Живые:
Джордж Робинсон, в прошлом — хозяин дома, 53 года
Магда, его жена, 48 лет
Эдвард, его брат, 43 года
Дэвид Норфилд, кузен Джорджа, 45 лет
Томас Хорсмэн, в прошлом — друг Джорджа, 51 год
Арнольд Робинсон, сын Джорджа и Магды, 22 года
Тони, сын Баффитов, 19 лет
Элис Робинсон, дочь Магды, 16 лет
Мертвые:
Дэниэл Робинсон, близнец Эдварда
Памелла Робинсон, жена Эдварда
Мелисса Баффит, младшая сестра Магды
Ричард Баффит, ее муж
Энн Хорсмэн, жена Томаса
Клэр, кухарка
— Все-таки карты — величайшее изобретение человечества, — заметил Эдвард, перетасовывая колоду. — Шахматы наскучили нам уже на третий год.
— Еще бы они тебе не наскучили, раз ты мне все время проигрывал, — усмехнулся Дэвид. Он не принимал участия в игре, а сидел в кресле-качалке в углу, перелистывая «Америка иллюстрэйтед» за 2005 год. Еще несколько журналов лежало у него на коленях.
— Неправда! — возмутился Эдвард. — Я выиграл у тебя 30 партий!
— 29, - невозмутимо уточнил Дэвид. — Свел вничью 42 и проиграл 356. Так что тебе только и оставалось, что тешить свое самолюбие с беднягой Томасом, хуже которого играет, кажется, только Джордж, до сих пор вряд ли отличающий коня от слона.
— Уймись, Дэйв, — брюзгливо посоветовал Джордж, рассматривая свои карты. — Мы все знаем, какой ты мистер Умник, но двадцать лет назад это не слишком бы тебе помогло, если бы не я. Вы, парни с гарвардскими дипломами, и тогда были непрочь посмеяться над провинциальными тугодумами вроде старины Джорджа. Как же, холодная война окончена! Америка осталась единственной сверхдержавой! Мир во всем мире! Только параноик станет зарывать деньги в землю!
— Что старое вспоминать, — миролюбиво произнесла Магда. Хотя она уже двадцать лет как вынуждена была бросить курить, в голосе ее так и осталась легкая хрипотца, которая кое-кому нравилась, а иных — в частности, Дэвида — безумно раздражала.
— Признаю, что тогда я действительно недооценил степень человеческой глупости, — ответил он. — Мне следовало помнить, что на планете, населенной идиотами, именно идиотские поступки и оказываются самыми разумными.
— А что мы должны были делать? — воскликнул Эдвард, эмоционально взмахивая своими картами. — Молча смотреть, как эти красные китайские ублюдки хапают Тайвань?
— Если тебя интересует, что должны были делать _мы_, - Дэвид подчеркнул последнее слово, — то, полагаю, именно то, что мы и сделали: собраться в доме у Джорджа. А если тебя интересует, что должно было делать правительство Соединенных Штатов, то, во-первых, еще в девяностых не давать Китаю режима наибольшего благоприятствования в торговле, а во-вторых, никак не позже две тысячи шестого выгнать к черту из ЦРУ тех болванов, что недооценили китайский ядерный потенциал.
— Джентльмены, — напомнил Томас, включая, вероятно, в это понятие и Магду, — вы будете играть?
— Твоя ставка, Том, — откликнулся Джордж.
— Я ставлю Питсбург.
— Прям сразу Питсбург? — Джордж еще раз внимательно осмотрел свои карты, словно надеясь, что они от этого станут лучше. — Знаешь, я, пожалуй, пас.
— Сент-Питерсберг, — объявила свою ставку Магда.
— Э, эй! — возмутился Томас. — Какой еще Сент-Питерсберг? Там жителей чуть ли не вдвое меньше!
— Зато он на юге, во Флориде, прямо на море, — непреклонно возразила Магда. — Не то что твой вонючий Питсбург, где летом не продохнуть от дыма. И потом… там прошел наш медовый месяц с Джорджем.
— А наш медовый месяц с тобой прошел здесь, — ядовито ответил Томас. — И что из этого?
— Том, я бы попросил… — досадливо поморщился Джордж.
— Ладно, — перебила Магда, решив не развивать эту щекотливую тему, — Сент-Питерсберг вместе с Тампой, ты доволен?
— С какой это стати ты разбрасываешься чужой собственностью? — взвился Эдвард. — Тампа — моя!
— С каких это пор она твоя? — накинулась на него Магда.
— С тех пор, как я ее выиграл! Два или три месяца назад!
— Да, но я ее у тебя выменяла обратно! На два города в Колорадо!
— На кой мне сдалось твое Колорадо? Пыль, жара, духота… Никогда не любил западных штатов.
— Уж не знаю, что ты там любил, а Тампа моя! Где наши записи?
— Вот, пожалуйста! — Эдвард зашуршал страницами замусоленного атласа. — Видишь, против Тампы написано — «Эд»!
— Жулик, ты тайком исправил! Джордж, скажи ему, что Тампа моя!
— Понятия не имею, чья Тампа, — страдальчески поморщился Джордж. — И вообще, прекратите орать. Голова от вас раскалывается.
— Нет, это нельзя так оставлять, — кипятилась Магда. — Если каждый станет жульничать…
— То ровным счетом ничего не изменится, — перебил их Дэвид. Магда невольно поперхнулась и уставилась на него. Эдвард тоже повернул голову.
— Вы на себя-то посмотрите, — продолжал Дэвид все тем же спокойным тоном. — Готовы в глотку друг другу вцепиться, выясняя, кто у кого украл город, где лучше климат и больше жителей… Климат сейчас везде одинаковый, и число жителей тоже. Но самое смешное, что вы, похоже, уже всерьез вообразили себя собственниками этих радиоактивных развалин.
— Ннуу… — протянул Джордж.
— Я иногда думаю, — Дэвид не обратил на него внимания, — жив ли еще Президент. Тогда ему было 57, сейчас, значит, 77… вполне мог дожить. Уж он-то наверняка сидел в бункере еще тогда, когда наши самолеты атаковали китайские силы вторжения в Тайваньском проливе. И вполне возможно, что он сейчас занимается тем же, что и вы. Кучка старых маразматиков в выцветших мундирах сидит над стратегической картой и играет на куски Америки… Надо признать, юридически у них для этого чуть-чуть больше оснований, чем у вас. Но фактически это, разумеется, точно такая же чушь. У них теперь не больше вашего шансов властвовать над этими городами — или хотя бы просто увидеть их.
— Ну, Дэйв, надо же нам чем-то заниматься, — сформулировал наконец свою мысль Джордж.
— Стоило спасать жизнь, чтобы тратить ее на игру в карты и грызню из-за несуществующих городов?
— Можно подумать, то, чем занимаешься ты, умнее! — перешла в наступление Магда. — Сидишь тут, листаешь старые журнальчики…
— Ты прекрасно знаешь, что я пишу монографию о последнем периоде американской истории, — неприязненно ответил Дэвид.
— Ну и кому она на хрен нужна, эта твоя монография? Через десять лет, если доживешь, сам же ей подотрешься.
«Сука, — устало подумал Дэвид. — Старая жирная развратная корова. Боже, до чего же у нее мерзкий голос.»
— Видишь ли, Магда, — ровно сказал он, — для всякого мыслящего существа научная и творческая деятельность самоценны. Но, поскольку ты не относишься к мыслящим существам, тебе этого не понять.
— Эй, мистер, вы оскорбляете мою жену, — набычился Джордж.
— Ах, да! — воскликнул Дэвид тоном театрального раскаяния. — Прошу прощения, Джордж. Прошу прощения, Эдвард. Прошу прощения, Томас. Это все, Магда, или в число твоих «мужей» уже входит и Арни?
— Ну, знаешь! — Джордж вскочил с места.
— Правило номер один, — с усмешкой напомнил Дэвид, — ни один из нас ни при каких обстоятельствах не применит первым физического насилия к другому. Ты прекрасно знаешь, что бывает в противном случае. И вообще, какие претензии? Единственный мой тезис, который не является общеизвестной истиной, я сформулировал в виде вопроса.
— Не обращайте на него внимания, — посоветовал Эдвард, — он просто завидует.
— Трезвенник не завидует пьянице, — повторил Дэвид в который уже раз. — И вообще, даже если бы я не был противником секса — глядя на вас, я бы им стал.
— Между прочим, он не так уж неправ, — изрек вдруг Томас. — Я имею в виду, насчет Арни. Нет, конечно, Арни не трахнет собственную мать («Я и сам в последнее время делаю это через силу», — мысленно добавил он, брезгливо глядя на расплывшуюся фигуру Магды), но вот насчет Элис я не уверен. За парнем нужен глаз да глаз.