Страница 29 из 35
Сам он, естественно, на допросы не приходил, потому что не хотел снова оказаться в одной компании с «интеллигентными людьми». Трех дней в Бутырке Владимиру Александровичу вполне хватило, и в своем доме в Испании он чувствовал себя гораздо увереннее, чем в Москве. А вот «бойцам Гусинского» поддержка требовалась незамедлительно. Было решено созвать общий сбор телекомпании НТВ, чтобы обсудить линию нашей публичной защиты. Никакой другой способ даже не рассматривался, поэтому немножко странно, что мы уже тогда не организовали прямой эфир из знаменитой 11-й студии Останкинского телецентра.
Этот павильон телекомпания НТВ использовала для съемок всех своих «крупномасштабных» программ. В зависимости от конкретного шоу декорации в павильоне менялись, что по тем временам являлось настоящим технологическим прорывом. За «одиннадцатой» закрепилось название «студия-трансформер», потому что в отличие от небольших павильонов программ «Сегодня» и «Герой дня», где декорации были стационарными, ее можно было легко трансформировать. Что и было сделано для прямого общения сотрудников НТВ со своим главным акционером. Гусинский снова, как и почти год назад, общался с собственными подчиненными, вселяя в них надежду. Разница была в том, что в этот раз Владимир Александрович обращался к нам с огромного экрана, а не напрямую, да и слушали его не десяток человек, а почти вся телекомпания.
Содержание разговора и тональность обсуждения тоже претерпели определенные изменения. «Шапкозакидательские» настроения исчезли, и Гусинский больше обращался к нам с просьбами не терять присутствия духа, проявлять стойкость и уверенность в победе, потому что «наше дело – правое». Реплики эти в основном находили поддержку, ибо трибуны для зрителей заполнили в первую очередь эфирные звезды из числа горячих сторонников Гусинского и всего руководства НТВ. Технические сотрудники, которых в любой телекомпании вообще-то гораздо больше (просто на порядки больше, чем журналистов!), тоже были приглашены на этот разговор, но преимущественно отмалчивались. И не потому, что им нечего было сказать или они боялись спросить о чем-либо, просто им не давали слова. Так проявлялось то самое пренебрежительное отношение блистательных небожителей к окружающим, о котором я уже упоминал. То, что без работы режиссеров, операторов, монтажеров, осветителей, звукорежиссеров, редакторов, гримеров, костюмеров, администраторов и координаторов всех мастей ни одна, даже самая яркая телезвезда не дотянется в своем сиянии ни до одного телевизора, обсуждать было не принято. Так что голоса представителей вышеназванных телевизионных профессий как бы учитывались автоматически. Хотя, конечно, Гусинского и Киселева поддерживали не только те сотрудники НТВ, которые работали в кадре, но и те, кто оставался вне его…
В принципе, ничего важного, тем более судьбоносного, на этом общем сборе решено не было. Радикальнее всех выступил Андрей Черкизов, многолетний колумнист «Эха Москвы» и ведущий программы НТВ «Час Быка». Об Андрее я подробнее расскажу позже, а пока лишь ограничусь замечанием, что если уж и нужно было ждать от кого-то призыва «К оружию!», то только от Черкизова. Впрочем, Андрей призвал не к атаке, а к обороне – а именно к организации бессрочной забастовки, причем ее участники, по замыслу Черкизова, не должны были покидать 11-ю студию. Спать он предложил на раскладушках… По-моему, тогда Гусинский испугался столь решительного настроя, возможно, посчитав подобное поведение чересчур провокационным. Забастовка так и не началась.
17 ноября было объявлено, что холдинг «Медиа-Мост» передает часть акций своих компаний «Газпром-Медиа» в счет погашения кредита «Газпрому». Речь шла о двадцати пяти процентах плюс одной акции радиостанции «Эхо Москвы», телекомпании НТВ+, кинокомпании «НТВ-Профит» и ряда других. Однако это не привело к снижению напряженности, потому что снимало вопросы только по части задолженности в двести одиннадцать миллионов. Уже 20 ноября Гусинского объявили в международный розыск, 6 декабря последовал запрос в Интерпол, а 15 декабря налоговая инспекция Центрального административного округа Москвы направила против «Моста» иск в арбитраж. В иске содержалось требование банкротства телекомпаний НТВ, ТНТ и НТВ+, компании «НТВ-Интернет» и издательского дома «Семь дней». Дело в том, что оставшийся в руках Гусинского пакет акций компаний «Моста» позволял ему, мягко говоря, влиять на их редакционную политику.
Почему в мифологии «разгона НТВ» такое большое значение придается событиям апреля 2001 года? Потому что тогда был сменен совет директоров телекомпании! В отношении других активов холдинга ситуация выглядела иначе. И тут крайне важно несколько слов сказать об издательском доме «Семь дней».
С точки зрения телевизионщиков, печатные издания «Моста» были какой-то несущественной мелочью. Журнал «Итоги» еще пользовался определенным уважением, а вот газету «Сегодня» на НТВ иначе как «заводской многотиражкой» не называли. Что, конечно, говорит лишь о нашем высокомерии и ни о чем другом. Да, в смысле весовой категории газета уступала журналу, но свое политическое влияние, безусловно, имела. Кроме того, «Семи дням» принадлежали и другие издания, которые не могли похвастаться политическим весом, зато имели огромные тиражи, а следовательно, полную финансовую самостоятельность. Я имею в виду еженедельный ТВ-гид под тем же названием «Семь дней» и ежемесячный журнал «Караван историй».
Никакого «открытия Америки» в таком принципе работы издательского дома не было. Во всем мире крупнейшие издательства и раньше, и сейчас функционируют подобным образом: таблоиды собирают кассу, которая и кормит высоколобые политические и академические издания. Беда в том, что сотрудники этих «политических и академических» относятся к коллегам из презренной «желтой прессы» приблизительно так же, как сотрудники телекомпании НТВ относились к журналистам газеты «Сегодня». Главред печатных «Итогов» Сергей Пархоменко, объясняя в марте 2001 года журналу «Коммерсантъ-Власть» суть конфликта внутри издательского дома «Семь дней», пояснял, что «ситуация 1992 года, когда группа блистательных молодых людей пришла к скучающему миллионеру, которым был Гусинский, и предложила ему соединить судьбы и издавать лучшую в мире газету, не повторится больше никогда». «Блистательные молодые люди», «лучшая в мире газета», «больше никогда»… Воистину прав был Парфенов, приложивший всю нашу компанию своим определением – УЖК!
Так в чем же была суть конфликта в «Семи днях»? Дело в том, что после передачи части акций компаний «Моста» «Газпром-Медиа» в издательском доме сложилась следующая ситуация: Гусинский владел пятьюдесятью процентами минус одной акцией, двадцать пять процентов плюс одна акция перешли к «Газпром-Медиа», а ровно двадцать пять процентов как были, так и остались в собственности еще одного учредителя «Семи дней» – Дмитрия Бирюкова. В декабре 2000-го (так утверждает Кох, Пархоменко говорит о январе 2001 года) Дмитрий Бирюков и Альфред Кох достигли договоренности, согласно которой их пакеты объединялись и поступали в управление господина Бирюкова. Таким образом, сборная «Кох – Бирюков» побеждала команду «Гусинский» со счетом «пятьдесят процентов плюс одна акция» на «пятьдесят процентов минус одна акция».
Конечно, ни самому Гусинскому, ни оставшемуся ему верным «Летающему цирку главных редакторов» это очень не понравилось. Бирюков был объявлен ренегатом, а уж после его решения закрыть убыточную газету «Сегодня» его разве что анафеме не предали. В этой истории есть один крайне неприятный момент. В пятницу, 13 апреля (за день до «исторического» «захвата НТВ») неизвестные бросили в машину Бирюкова бутылку с зажигательной смесью. Нападение произошло почти у входа в издательство и, как утверждали позднее очевидцы, охрана сбивала пламя с машины мокрыми экземплярами газеты «Сегодня». Бирюков практически тут же объявил Гусинского виновным в организации покушения…
Мне известны только два случая, когда Гусинского неофициально обвиняли в покушении. Случай с Дмитрием Бирюковым – второй. А первый – эпизод 1994 года, когда был взорван «Мерседес» Березовского. Тогда погиб водитель, а сам Борис Абрамович оказался ранен и, поскольку в то время «воевал» с Гусинским, также намекал на причастность последнего к нападению.