Страница 4 из 22
К тому же любая замкнутая среда пробует вновь прибывшего на зуб. Рыжая московская панк-девочка и физиономии-то такие, какие сплошь и рядом живут в лагерях, доселе могла видеть только в кино. Со стоматологией за решеткой дела обстоят плохо, это не место, где вставляют зубы, потому зэки и зэчки обыкновенно беззубы и щербаты. Прически у них тоже не из салонов красоты. Одеты обыкновенно неказисто и жутковато, есть от чего испугаться в первое время. Это тебе не московские панки с покрытыми лаком хайерами. Народ в местах заключения выглядит и пахнет плохо.
Алехина испугалась. В панике бросилась под отеческую защиту людей в хаки – охранников.
Это не делает ей чести.
Нужно было держаться, отогнать страх, понять своих недоброжелателей, парировать выпады, быстро обрасти толстой кожей.
Завести так называемых хлебников, пару менее агрессивных персонажей, такие ячейки «хлебников» существуют для удобства существования и питания, вместе легче. Одна бежит, уже место за столом заняла, другая кипятильник воткнула (обыкновенно там очередь образуется), уже воду вскипятила, тащит.
Распространять затем свое влияние. Этой сигарет подбросила, этой чаю одолжила. Кропотливо, час за часом, день за днем пропагандировать себя, объяснять, показывать, что тебе эти плохо одетые девки-заключенные близки, что ты с ними одной крови, что ты тоже народ, а не столичная штучка, ворвавшаяся в церковь Христа Спасителя в Москве.
(Кстати, то, что она Бога потревожила у него дома, я полагаю, зэчкам совсем по барабану.)
Не сумела. Сломалась. С перекошенным лицом сбежала под защиту штыков охранников. Это жизненная неудача. На всю жизнь останется горечь, что народ ее не принял.
23 ноября 2012 г.
В щадящем режиме
Там еще на Лубянской площади бродят люди, однако в основном все закончилось, вмешался уже, мне сказали только что, ОМОН, торопя задержавшихся, дескать уходите, мы замерзли, выдавливает их, тычки, тумаки достаются замешкавшимся. Однако «гуляние» закончилось, можно оглядеться на него и подвести итоги.
Первый протестующий, пожилой мужчина появился на Лубянской площади в 13.10. У него в руках самодельный плакат «Питер против питерских!».
К 14 часам к нему присоединился второй одиночный пикетчик. В руках у этого плакат «Путин – фашист!».
Десятка два граждан к этому времени уже возложили цветы к Соловецкому камню. Кто-то возложил и ушел, кто-то бродит поблизости.
В 14.30 несколько десятков букетов, в основном белых цветов, лежат на плите Соловецкого камня. В трансляции «Ридус. ру» можно рассмотреть с полсотни журналистов с камерами и с полсотни людей без камер. В это же время по «Эху Москвы» журналист с места события сообщает: у Соловецкого камня уже находятся около двухсот человек. Однако ведущий в студии уже через минуту заявляет, что собралось «от двухсот до тысячи».
15.05. Прибыл Дмитрий Быков, писатель.
15.08. Задержали Сергея Удальцова, он не пробыл у камня и пяти минут.
15.12. Пришел Алексей Навальный.
В это же время на площади появились Сергей Пархоменко, Два Гудкова, Илья Пономарев, некто Виторган (признаюсь, что не знаю, кто это такой).
14.10. Ксения Собчак и Илья Яшин задержаны.
В 14.50, по оценке «Новой газеты», у Соловецкого камня от четырехсот до пятисот человек.
Сергей Давидис дает интервью «Коммерсанту FM». Говорит такое все выгодное для Давидиса и Координационного совета. Приторно хорошо оценивает ситуацию. Мимоходом говорит о пришедших «тысячах».
15.00. «Эхо Москвы»:
Ядро собравшихся у Соловецкого камня.
Вход в сквер ненадолго перекрывали, открыли опять.
Журналист с места говорит об одной тысяче собравшихся, а ведущий добавляет в конце сообщения, через минуту всего лишь: «Собрались три тысячи».
Так кому из них верить?
15.36. ГУВД сообщает, что «примет меры для пресечения несанкционированного мероприятия». В ГУВД также сообщают, что на Лубянку пришли пятьсот человек, «не менее половины из которых составляют журналисты и блогеры».
15.41. Задержан Алексей Навальный.
15.43. По площади гуляет человек-яйцо, с ним фотографируются.
15.45. К площади стягивается полиция. Люди начинают постепенно уходить, опасаясь задержаний.
15.50. «Коммерсант FM»: У камня хаос и неразбериха. Давка. Оттаптывают друг другу ноги.
Николай Сванидзе в мегафон призывает расходиться.
Кто-то предлагает водить хоровод вокруг Соловецкого камня. Некоторое время и впрямь водят хоровод.
16.04. Согласно «Газете. ру», в сквере остаются около пятисот человек.
16.09. ГУВД сообщает о семи задержанных вместе с лидерами оппозиции.
16.18. Людей становится меньше, толпа редеет.
Где-то через полчаса ОМОН начинает выдавливать оставшихся с площади.
ВСЁ. ЗАНАВЕС.
Что бросается в глаза.
Щадящий режим. Что с ними церемонились и дали возможность возложить цветы и целый час с лишним находиться на площади. Мне и моим товарищам на Триумфальной такого обращения никогда не выпадало на долю. На нас немедленно набрасываются.
А вот буржуям, пожалуйста, нежное и лилейное, я бы сказал, обращение. (Только в конце их чуть помяли, правда, и журналистов с ними.) Они что, считаются у власти белой костью? Привилегированные?
Бросается в глаза, что численность драматически снизилась. Я никогда не считал количество собравшихся на оппозиционные митинги по головам. Я всегда оценивал по результату: удалось или не удалось добиться чего хотели. Однако буржуазные лидеры весь прошедший год выхвалялись количеством голов. Теперь им выхваляться нечем.
И самое важное. Власть, дождавшись стадии их упадка (а упадок не видит только лично заинтересованный слепой), перевела их протест в другой формат. Снизила его. Из привилегированных любимчиков власти они спустились на землю. И новый формат несанкционированных митингов им ничего хорошего не обещает. В этом искусстве они не лучшие и никогда лучшими не станут.
Вот так они сговнили протест.
У великого поэта Томаса Стернса Элиота одна из его мощнейших поэм заканчивается строками:
15 декабря 2012 г.
Право на Родину
Вчера, к ночи ближе, я написал в моем «Живом журнале», что отдавать российских детей на усыновление иностранцам следует запретить. Точнее, я употребил выражение «не позволять».
Во-первых, поскольку мы вымираем и нам катастрофически не хватает граждан.
При этом дефиците населения, который мы имеем, разбазаривать по заграницам важнейшее богатство наше – человеческие ресурсы – просто преступно.
В ответ я получил к сегодняшнему утру уже 577 комментариев. В основном разгневанных.
Прочитав часть этих комментариев, я понял, что у их авторов что-то не в порядке с сознанием. Что у них деформированное сознание.
Настаивая на том, что «там» – в Соединенных Штатах или где-то еще в Европе – русским детям будет лучше, комментаторы фактически признают превосходство Соединенных Штатов, европейских стран над нами. Эта позиция ущербная, позиция морально завоеванных и поставленных на колени, подавленных стран. С такой позицией жить нельзя, можно только вымирать.
Я, как известно, не сторонник того политического режима, который удобно устроился у нас в стране. Я его убежденный противник. Я убежден в том, что национальные богатства страны должны быть распределены иначе, куда более справедливо, в пользу большинства населения. Я сторонник конфискации крупных капиталов и национализации сырьевых богатств страны. Однако я безоговорочный сторонник России. И все, что приносит вред России, мне ненавистно.
Отдавать иностранцам русских детей противоестественно, это социальное извращение. Фактически дело обстоит хуже, потому что мы продаем детей за границу за мелкие деньги.