Страница 18 из 22
Мне могут возразить, что она и ранее порой чувствовала себя неуютно.
Ну да, чувствовала, Брикстон, пригород Лондона, традиционно набитый доверху эмигрантами, пылал уже в 1980 году, я помню этот бунт.
Но такой он был один чуть ли не в четверть века, а потом все было спокойно. Или выглядело спокойным.
А сейчас никак не спокойно.
После взрывов, устроенных предположительно братьями Царнаевыми (суда еще не было, потому «предположительно»), чеченцами, мстившими за обиды, нанесенные исламу, в американском Бостоне на традиционном Бостонском марафоне, мы видим, как раскручивается европейская спираль насилия.
13 мая шведская полиция застрелила 69-летнего португальца в пригороде Стокгольма Хусби. Судя по тому, что мы знаем, там оскорблением ислама и не пахло, однако за португальца, мужа финской женщины, получается, вступились темнокожие и цветные иммигранты, предполагается, что и исламисты во множестве.
Шесть дней интенсивных погромов, поджогов автомобилей и зданий напугали белую Швецию, страну без вкуса и запаха, сотрясли ее не хуже, чем 11 сентября 2001 года сотрясло Соединенные Штаты.
Уже 22 мая британский военнослужащий Ли Ригби 25 лет шел себе спокойно по лондонской улице. На него был вдруг совершен наезд на автомобиле, двое чернокожих парней – два Майкла, Майкл Адеболаджо и Майкл Адебовале, не то нигерийцы, не то кенийцы, не то сомалийцы, разные источники называют их уроженцами этих стран, – выскочили из машины и набросились на солдата с простым ножом и мясницким ножом. Кровищи много, прохожие в ужасе жмутся к зданиям и убегают, а Майклы заставляют прохожего снять себя на мобильный телефон. Кричат: «Аллах акбар!»
Тот, кто снимал на мобильный, не имел оснований для сомнений в величии Аллаха.
25 мая в Париже солдат Седрик Кордье подвергся нападению в квартале Дефанс. Помню этот квартал, там множество новых зданий и улицы широкие. Напали не из-за угла, там углов-то нет. А напали на вольном воздухе, на большом открытом пространстве, там всегда свежий ветер дует.
26 мая, в воскресенье, опять в Лондоне, на Веллигтон-стрит, еще один английский солдат подвергся нападению.
Остановимся. Вам что-нибудь эти сводки напоминают?
Да, они напоминают партизанскую войну. Уже и тактика есть – нападение на военнослужащих.
С такими нападениями любой полиции бороться не по силам. Это вам не «Красные бригады» какие-нибудь, не RAF какой-нибудь, где считаные десятки террористов были сравнительно быстро нейтрализованы.
В Европе миллионы иммигрантов из Африки и Азии, и большинство из них исповедует ислам.
Европа попала ой как! Она в ситуации безвыходной.
Почему безвыходной?
Потому что отправить домой все эти миллионы африканцев, арабов, турок ну невозможно. Великое переселение народов устраивать нереально.
Перебить их каким-либо способом невозможно, дустом не посыплешь, дуста такого нет.
Примириться со странами, в которых они живут, все эти миллионы не захотят.
Посему Европу ожидают конфликты. Каждая страна будет нейтрализовывать иммигрантов по своим рецептам.
Кто виноват?
Виновных следует искать в послевоенном времени. Бывшие колониальные империи в 50-х и 60-х годах прошлого века неразумно облегчили доступ в свои страны бывшим гражданам бывших империй. Во Францию пришли арабы и чернокожие из франкоязычной Африки, в Британию в массе приехали индийцы и пакистанцы. В последующие десятилетия стремительно развивающиеся экономики европейских стран потребовали рабочих рук – и новые волны иммигрантов захлестнули Европу. Потерпевшая поражение Германия ввезла к себе строителей-турок. Потому половина немецких журналистов, которые ко мне обращались в последние годы за интервью, носили турецкие фамилии. Я обратил внимание. Но эти адаптировались, а миллионы никогда не адаптируются.
Поезд на самом деле ушел. В Европе, я полагаю, уже живет миллионов пятнадцать или двадцать чуждых Европе жителей.
У подавляющего большинства из них есть свой Бог, он же флаг, он же идеология, он же предмет для гордости, он же партийная принадлежность, он же своя избранная культура, он же лидер, – и это Великий Аллах.
И ничего нельзя с этим сделать.
Европа пытается жить, как будто ничего не происходит. Франсуа Олланд, французский президент, недалекий социалист, вот сейчас подписал закон об однополых браках. Этого только Франции и недоставало!
Ну зачем попу гармонь?! Что, геи и лесбиянки составляют во Франции значительную электоральную группу, которой он пытался угодить? Да нет, не составляют. Так зачем принят закон, раздражающий традиционную Францию?
А дело вот в чем. В каждой европейской стране, сверху, небольшая по численности элита навязывает большому народу философию беспредельных прав человека, левый прогрессизм и демократизм. В то время как Большой Народ инстинктивно упирается и хочет жить традиционно, реакционно, со своими предрассудками. В конце концов, что такое ксенофобия, как не гипертрофированный инстинкт самосохранения народа, боящегося и сторонящегося пришлых чужаков…
Вернемся к Франции. У нее есть два пути: путь Франсуа Олланда, насильственно прививающего стране небывалые формы бытия, очень смахивающие на те, от которых, по преданию, погибли Содом и Гоморра и уж точно погибли Помпеи. И путь, который озвучивал все эти годы грубовато и не всегда удачно Жан-Мари Ле Пен, – это путь недоверия к чужакам и принятия мер предосторожности.
Я уверен, что во Франции будет все больше элементов лепенизма, а прогрессистской ереси Олланда все меньше.
Я также уверен что следующий президент Франции социалистом не будет.
Какое будущее ожидает Европу?
Под нажимом со стороны мусульманских мигрантов в Европе появятся жесткие и все более жестокие режимы.
Элементы демократии будут исчезать один за другим. В этом нет ничего приятного, но будет так, а не иначе.
Демократические нормы не выживут. Права человека будут систематически уменьшаться, как шагреневая кожа, и будут в конце концов попраны, ради выживания коренных народов европейских стран.
Я понимаю, что это неприятно.
Ужесточение режимов будет происходить очень-очень быстро, поскольку в мире происходит еще и цивилизационный кризис, модель «производство – потребление» трещит по швам.
Мы видим, какие экономические бедствия терпят страны Южной Европы: Греция, Кипр, Испания, Португалия.
Трудностей будет все больше, придется если не остановить прогресс, то уж, во всяком случае, подтянуть пояса и оттолкнуть от кормушки прогресса чужаков.
В Европе могут появиться лет этак через десять националистические режимы неприятного типа.
Только не нужно на меня обрушиваться. Я всего лишь вестник. Не убивайте вестника.
29 мая 2013 г.
Генерал
Я озлился было на генерала Маркина за следующую фразу в интервью «Известиям» – дело было в апреле, говоря о Навальном, генерал высказался и обо мне: «И потом, у нас в России уже были политики, отсидевшие за экстремизм, а не за хищения, тот же Лимонов. Но и он не смог стать знаменем для всей оппозиции, только для небольшой секты».
Если бы я его тогда встретил, генерала, я бы ему объяснил, что меня судили не за экстремизм, но за более серьезные вещи, статьи об экстремизме в те годы еще вовсе не было.
И сообщил бы ему, что успешные секты рано или поздно превращаются в мировые религии. Ну, или погибают, что тоже случается…
Однако, поразмышляв глубже, я пришел тогда к пониманию, что генерал мне даже польстил, выгодно подчеркнул мое отличие от Навального, на котором я сам настаиваю.
Меня ведь судили за преступления против общественной безопасности и за государственные преступления по статьям 205, 208, 222 и 280 (изначально меня обвиняли и по статье 279 – «Вооруженный мятеж»), а Навального судят за хищения, то есть за казнокрадство. Так назывались хищения, совершенные государственными чиновниками в царское время. Мое преступление – благородное, меня обвиняли в том, что я собирался отторгнуть от Республики Казахстан Восточно-Казахстанскую область, чтобы затем присоединить ее к России, а преступление Навального – жалкое.