Великие рогоносцы

Когда будет умирать, признается: «В сущности я никого не любил. Разве что Жозефину». Жозефина обладала искусством искусительницы в совершенстве: а это означает, что надо выпячивать все хорошие свои черты, а маскировать плохие. Имея очень плохие, гнилые зубы, она улыбалась, не открывая рта, а говорила так, чтобы зубов было не особенно видно. Это великое мастерство, и французские женщины — мировые кокетки — овладели им в совершенстве, применяя на практике такие вот примерно советы эротических писателей: «Если лик твой прекрасен, ложись на спину. Если у тебя шрам на животе, ложись задом. Если у тебя тугие бедра и грудь, ложись поперек кровати и пусть тебя берут стоя».

Это еще, дорогой читатель, Овидий сказал, философ и историк Древнего Рима, живший в сорок третьем году до нашей эры. Тогда, в те времена, любви и любовному искусству уделялось огромное внимание. Все творчество Овидия насыщено эротикой. Тут и «Наука любви», «Средства от любви», и даже наш Александр Сергеевич Пушкин нередко в своей поэзии вдохновение черпал из поэм Овидия. Искусством обольщения в совершенстве владела Клеопатра. Эта египетская царица, мать четверых детей, имела «стройную фигуру кипариса, грудь как два яблока, лебединую шею, ноги газели, а ум философа». Конечно, все это вместе взятое дает поразительные результаты, особенно когда любовница обладает даром предугадывать каждое эротическое желание любовника, а его, мягко говоря, извращения превращает в культ возвышенной любви. Марк Антоний любил флагелляцию, то есть быть поротым бичом. Клеопатра, особой склонности к этой области эротико-садистического наслаждения не имея, с увлечением ей предавалась и никто не смог бы здесь ее притворство от правды отличить.

Так поступают все великие куртизанки. Для них прихоть любовника становится их прихотью. О, они-то уж знают силу эротической любви, самой страстной, самой безумной привязанностью мужчины к женщине и умело ею пользуются.

Искусством любви Жозефина овладела в совершенстве, и молодой, почти на десять лет моложе ее генерал Бонапарт, наивный и светски неотесанный, влюбился в молодую вдову до потери сознания.

Благодарный Баррас, которому Наполеон Бонапарт облегчил старания отделаться от надоедливой любовницы, назначает Наполеона главнокомандующим итальянской армии и его брат Люсьен Бонапарт позднее запишет в своем дневнике: «Баррас в приданое Жозефине отдал пост главнокомандующего итальянской армии».

Как же Жозефина не оценила любовь своего мужа! Он бледнел, краснел и поминутно на запертые двери натыкался. Скачет, скажем, Наполеон Бонапарт как полоумный из далекой Италии, чтобы только быстрее Жозефину обнять, пыльный и неумытый с дороги, врывается в ее дворец, а там… Там пусто. Служанка в пояс низко кланяется и, скрывая усмешку, сообщает, что мадам катается в Булонском лесу. С кем катается? Наполеону Бонапарту немного стыдно, правда, такие вопросы прямые задавать служанке, но он удержаться не может и дрожит от ревности мелкой лихорадочной дрожью! А мадам катается по Булонскому лесу с Ипполитом Шарлем, бравым драгунским офицером, красавцем, который в данный момент является любовником Жозефины.

Ну Наполеон Бонапарт от таких неутешительных известий треуголку свою знаменитую еще пуще на глаза подвинет, насупится, и, как сыч, в молчании размышляет. И вы, наверное, дорогой читатель видели эту картину, когда Наполеон Бонапарт в такой позе несчастливого мыслителя сидит. И такие скорбные мысли ему в голову приходят, что он даже решается на развод.

Послушаем об этом одного из его офицеров, который был свидетелем такого состояния Наполеона: «Когда мы находились подле фонтанов Мессуардия (это было в Египте. — Э. В.), я увидел, что Наполеон прогуливается с Жюно. Лицо генерала, всегда бледное, вдруг побледнело еще более обыкновенного. Я не мог понять причины. В лице его было видно что-то судорожное, в глазах что-то дикое. Он много раз ударял себя в голову. Никогда я не видел у него такого недовольного, встревоженного вида. Я шел к нему навстречу и, когда мы поравнялись, он сказал мне отрывисто и строго: „В вас нет ни малейшей привязанности ко мне, женщины! Жозефина! Если бы вы точно любили меня, то сказали бы все то, что я узнал от Жюно! Жозефина! А я за шестьсот лье. Вы должны были сказать мне об этом! Жозефина! Так обмануть меня! А с нею… Развод! Да, развод!“

Слово „развод“ будет еще неоднократно повторяться Наполеоном. Жозефина давала все поводы подозревать ее в неверности. Мать и сестры, особенно Полина и Каролина, ненавидящие жену Наполеона и называющие ее „старухой“, подстрекали его к этому и постарались соответствующим образом представить распутное поведение Жозефины. Наполеон мучится дикими муками ревности, и его письма наряду с их эротическим содержанием переполнены горечью и упреками. Он не маскирует свои подозрения, он прямо упрекает Жозефину в изменах и даже неуклюже предлагает ей самому найти ей любовника. Как же жалки, дорогой читатель, его письма к жене в этот период. Это письма раненого зверя, который, по его собственным словам, „готов изгрызть свое сердце“, так много в нем накопилось боли, тоски и эротического желания.

Польский король Ян Собесский умел писать своей Марысеньке письма, представляющие интерес для исследователей, как эпистолярно-эротический стиль. Это был шедевр эротической лирики, в которой голый натурализм умело был замаскирован метафорическими эпитетами. Наполеон не был искусен в словах любви. Его дикое, неуправляемое чувство требовало выхода и находило для этого очень примитивные грубые слова. Письма запестрели вот такими выражениями: „желания войти в мой маленький черный лесочек“. „Черный лесочек“ — единственная моя отрада и переполняет меня так, что не могу ни есть, ни пить, так жажду тебя». Жозефина смеялась над этой «наивной эротикой», пожимала плечами и шла на очередной бал. Ее письма вежливы, холодны и нечасты. А как же часто упрекает ее Наполеон, что она ему редко пишет! Но маленький генерал со своей страстью просто надоел Жозефине. Так всегда бывает, дорогой читатель! Женщины обычно не в состоянии принять огромное чувство. Оно их давит, вызывает чувство пренебрежения к объекту. Хочешь, мужчина, сохранить любовь женщины: никогда вслух не показывай ей слишком больших чувств. Потом, когда, как говорится, Наполеон окончательно раскусил натуру Жозефины, понял ее глубоко закоренелую порочность, отсутствие всякой нравственной морали, он начнет платить ей той же монетой, и ситуация диаметрально изменится. Теперь уже Жозефина будет ночами простаивать под дверями его спальни, плакать, страдать от ревности и умолять своего кумира об искорке любви. Она станет «обратимой рогоносицей».

«Итак, развод», — кричал Наполеон вдалеке от Жозефины, в своей памяти рисуя ужасные картины супружеской неверности. Но это «рогач» на словах. Знаете, дорогой читатель, есть «рогачи» на словах. Уж они-то не только готовы развестись с неверными женами, но грозятся убить ее, и какими только проклятьями не осыпают. А как увидят супругу воочию, мягкими, как воск становятся, и абсолютно все неверным женам прощают. Таким «рогоносцем на словах» был Менелай. Он целых десять или двенадцать лет сулил своей жене Елене, что убьет ее, как только в Трою вернется. Но это он обещал, стоя у ворот Трои. А взяв наконец город, так пленился чарами своей супруги, что не только простил ей все многочисленные измены, но еще и полюбил с новой силой.

Таков Наполеон Бонапарт. И следующий случай подтверждает это. Вернувшись как-то из Италии, пыльный, уставший, он взбежал на ступеньки своего дворца с единственной целью: быстрее обнять свою Жозефину, по которой соскучился. А ее во дворце нет. И до него дошли слухи, что катается она со своим любовником Ипполитом Шарлем. Мы не знаем, сколько ваз разбил Наполеон, может быть, ни одной, ибо вазы он бил только в злом расположении духа. Сейчас же расположение духа было таким угнетенным и чувствовал он себя таким несчастливым, что вазы бы ему не помогли. Он остолбенел, еще больше побледнел и уехал во дворец к матери. Жозефина, вернувшись с любовного свидания, пришла в ужас и почувствовала угрозу своему положению. Действительно, на этот раз Наполеон шутить и прощать не намерен. Он запретил Жозефину пускать на порог своего дворца. Она, бедная, умолив камердинера впустить ее, под дверями кабинета мужа слезы льет. Умоляет впустить ее — безрезультатно. Наполеон не отвечает и по-видимому готов к самым решительным действиям — к разводу. Тогда Жозефина, зная в сущности мягкий и добрый характер мужа, берет своих детей Гортензию и Евгения и приказывает им под дверями горько рыдать. И дети дружно завопили: «Пожалейте хоть нас, если не хотите пожалеть нашу бедную матушку. Как же нам быть, сиротам-то несчастным». Наполеон сжалился. Он открыл двери и со слезами на глазах и радостью в сердце схватил Жозефину в объятья и потащил в постель!