Страница 80 из 107
Не читайте, дорогой читатель, древнюю римскую историю! Она нас пугает страшными гориллами и крокодилами в лице разных императоров, от Тиберия до Калигулы, от Коммода до Нерона. Их кровожадность, жестокость, самодурство и тирания такие, что людьми их назвать трудно. Они злы и садистичны. Они — тираны-самодуры. Убивали своих жен, подданных, слуг, забирали у мужей жен, насиловали девственниц, мучили любовниц. Они жить не могли без крови и жестоких наслаждений.
Внешний вид этих императоров отвратителен. Историки не поскупились на красочные эпитеты в описании их внешности. «Нерон на лице имел неприятные зеленые глаза, очень сильные веснушки, ясные волосы, был толстым и имел очень тонкие ноги». «Тиберий — весь в прыщах, худой как скелет, сутулый. Обладал удивительной способностью, как кошка, видеть в темноте».
Неизвестно по какой причине, но у Тиберия развился гомосексуализм. Впрочем, догадаться можно: у него насильно отобрали любимую жену, с которой у него было двое детей и женили на ненавистной распутнице Юлии, дочери императора Октавиана Августа. Вот на почве этой самой ненависти к Юлии и развился у Тиберия гомосексуализм и склонность к кровожадным развлечениям. Он удалился на два острова: сначала на Родос, потом на Капри и здесь в тиши и уединении предавался порочным удовольствиям с мальчиками. Называл их «своими рыбками» и забавлялся не только в постели: в прекрасно оборудованном озере заставлял их проплывать у себя между ног и ласкать промежность. Кто дольше продержится в воде и насытит императора этой лаской, тот выигрывал. Мальчикам было по четырнадцать-тринадцать лет. В своем парке устроил уютные гроты, которые называл «венериными местечками».
И оттуда то и дело выскакивали мальчики и девочки, переодетые сатирами и нимфами. А надоело Тиберию веселое детское зрелище, мог насладиться более «серьезным»: на его глазах убивали осужденных и трупы сбрасывали в море. Со временем приближения старости — шестьдесят восемь лет — его сладострастие приобретает форму какого-то эротического помешательства. Для своего сексуального возбуждения он без малейшего стыда или угрызений совести приказывал приносить себе младенцев, в целях использования ими своего органа вместо соски. Мы много слышали, дорогой читатель, как сладострастные римские папы и кардиналы укладывали с двух сторон молоденьких девушек с целью передачи ими целебной живительной энергии, но чтобы такое страшное безобразие творить, какое творил Тиберий! На Капри, в уединении, он завел постельные комнаты — гнезда потаенного разврата. Сюда пригонялись отовсюду с острова мальчики и девочки, предварительно обученные сексуальному искусству (вспомним Олений парк Людовика XV), и они по трое должны были совокупляться на глазах Тиберия. Он даже имя таким группкам придумал. Он их называл «спинтриями». И если слуги приводили очередную партию малышек для разврата, вслух говорилось вполне прилично: «организуйте спинтрии». Ну прямо Япония современных времен, как культурно разврат преподносится. Там ведь японка в кимоно без всякого стыда может зайти в специальный магазин и культурно сказать: дайте мне РИ-НА-Таму. И продавец будет знать, что дамочке требуется искусственный мужской орган. Он только поинтересуется — какого размера. «Один любит арбуз, другой свиной хрящик». Одной достаточно и маленького, аккуратненького при прикосновении от человеческой кожи и не отличишь, у другой анатомическое строение такое, что обух гладиатора требуется. Кстати, о фаллосах! Коммод держал у себя мужчину, имеющего очень большой мужской орган. Он им очень дорожил. А Гелиобал вообще коллекционировал мужчин с большим фаллосом.
Как нас информирует древнеримский историк Светоний, все стены замка Тиберия были оклеены непристойными картинками, а в «спальне он поставил большую картину, изображающую совокупление Мелеагра и Атланты».
Его внук Калигула посчитал, что дед слишком долго живет, и придушил его подушкою. Произнеся торжественную надгробную речь, восхваляющую великого императора, Калигула сам становится императором римским, и оргии в несколько обновленной форме начинаются с новой силой.
Начал он с того, что в юношеском возрасте изнасиловал три свои сестры. Секс со средней Друзиллой так ему понравился, что, став императором, он открыто стал с ней жить, как с женой. И тут на сцене появляется «покорный рогоносец», а сам Калигула выступает как кровожадный мститель. А дело так было. Две другие сестры, Агриппина, которая потом будет четвертой женой Клавдия Тиберия, и Ливилла не очень сексуально устраивали Калигулу, если он потом их обвинит в заговоре и сошлет на необитаемый остров, где они вынуждены были зарабатывать себе на хлеб, ныряя за губками. Солнце и морской воздух так иссушили их кожу и исчернили их лица, что, когда они по повелению нового императора Клавдия Тиберия вернулись в Рим, им пришлось в срочном порядке устанавливать новую моду на загорелые лица. И римские матроны начали свои лица вместо белил красить ореховым маслом, чтобы оно черным становилось. Ну это так, к слову.
Вернемся к Калигуле и Друзилле. Когда брату исполнилось двенадцать лет, а сестре и того меньше, бабка Антония застала их в постели, занимающихся взрослой сексуальной любовью. Бабка оторопела, конечно, от таких далеко не братских чувств своего внука, как-то там его наказала, но порок выбить из головы и еще там из чего-то не смогла. И когда Калигула стал императором, он начал открыто жить с Друзиллой. Свобода императору полная. Две другие сестры на необитаемом острове ныряньем за губками заняты, имения у них отобраны в пользу империи, сплетничать и козни «строчить» тоже некому. Раздолье Калигуле. Но народ, как народ, вечно о нравственности своих монархов печется, не очень дружелюбно встретил известие, что Калигула свою сестру сделал своей женой. Не понравилось это народу. Когда император коня своего Инуитата произвел в звание консула — народ не возражал. Когда ему дворец построил и стены украсил картинами знаменитых художников — народ молчал. Когда поил своего коня из золотого ведра, а кормил из корыта слоновой кости — народ ничего. А вот когда с Друзиллой стал как с женой жить, народ свое недовольство выразил. Египетская империя им не указка. Там Клеопатра, прежде чем от Юлия Цезаря сына родить, а от Марка Антония троих детей, жила со всеми тремя своими братьями — мужьями их называя.
Тогда решил Калигула упорядочить свою сексуальную связь. Конечно, уже известным нам способом. Как короли с куртизанками приличные отношения налаживали? Они выдавали их замуж за «покорных рогоносцев». И Калигула выдает Друзиллу замуж за некоего Лепидуса, который раньше чуть ли не рабом был, а теперь знатным патрицием. А знатным он стал потому, что был любовником Калигулы. Свою роль «покорного рогоносца» Лепидус выучил наизусть: Друзилла будет носить только его имя, до всего остального и до частей ее тела мужу дела нет. Да и видеть ее часто необязательно. Лепидус, конечно, отвечает Калигуле: «Какие могут быть разговоры, ваше императорское величество! Конечно, с большой радостью я окажу вам услугу, а жену даже на свадьбе могу не видеть». На свадьбе и на похоронах ему все-таки позволили Друзиллу лицезреть. На свадьбе его роль ограничилась поцелуем, да и то один раз, когда гости «горько» кричали. Но вообще-то такого излишества Калигула мужьям не позволял, а когда один из его друзей на своей собственной свадьбе слишком часто с молодой женой целовался, Калигула ему замечание сделал: «Что это ты, браток, слишком часто мою жену целуешь»? — намекая, что, следуя своему обычаю, он эту супругу скоро себе заберет, что позднее и сделал.
А во второй раз привели мужа Друзиллы Лепидуса произнести надгробную речь на ее могиле. Он, конечно, как хороший супруг, по бумажке речь прочитал, какой это замечательной супругой Друзилла была, как чтила мужа, почитала и как он будет ее горько оплакивать. Но оплакивал по-настоящему ее только сам Калигула и чуть последнего ума не лишился от этой потери. Так любил Друзиллу. Он любил ее такой необыкновенной любовью, какая на земле редко встречается: подумайте только, дорогой читатель, какие чувства тут смешались: жены, сестры и любовницы вместе!