Страница 20 из 29
Подобно Локарту Кроуми тоже имел романтические причины, чтобы остаться, но они были более сложные. Он был привязан к Муре, однако она отдалялась от него, и он завязал роман с прекрасной Софией Гагариной[125], которая жила в здании посольства Великобритании со своей родственницей – княжной Анной Салтыковой. Княжна владела этим зданием и сдавала его правительству Великобритании, и в нем у нее были свои апартаменты[126].
Остался также и Денис Гарстин, с которым Мура теперь работала в бюро пропаганды в качестве переводчицы. (Ее подруга Мириам работала вместе с ней секретарем.) Мура обожала своего Гарстино по-сестрински, и ее чувство было взаимным. Положение Гарстино становилось неопределенным. Большевики с таким сильным подозрением относились к любому намеку на ухищрения англичан, что пропаганду вести было уже невозможно.
Начальником Гарстина и работодателем Муры был загадочный и скользкий господин по имени Хью Лич, британский бизнесмен, ранее имевший отношение к нефтяной промышленности. Официально Лич был торговым представителем английского бизнеса в России. Он управлял торговой фирмой «Литч и Файербрейс», а бюро пропаганды посольства Великобритании официально считалось его побочным занятием[127]. На самом деле – хотя в то время об этом мало кому было известно – Хью Энсделл Фарран Лич был тесно связан с секретной деятельностью. Он был агентом британской Секретной разведывательной службы – SIS[128], и в 1917 г. его фирма получила десятки тысяч фунтов стерлингов от британского правительства на ведение антибольшевистской пропаганды. После свершения революции он участвовал в различных проектах, связанных с финансированием настроенных против большевиков донских казаков и скупкой контрольных пакетов акций российских банков и бизнесов, чтобы помешать немцам оказывать свое влияние в России[129].
Мура также предоставляла услуги переводчицы Эрнсту Бойсу – руководителю петроградского офиса SIS[130]. Знала она или нет о том, что эти двое господ, на которых она работала, были агентами английской разведки (вероятно, знала; она была слишком умна, чтобы не заметить, чем они занимаются, и у нее уже были контакты с агентом SIS Джорджем Хиллом), Мура получала удовольствие от работы в атмосфере интриг, которая начала окутывать старое посольство. Жизнь, которая казалась такой унылой и безнадежной в начале года, превращалась в волнующую и удовлетворительную во всех отношениях.
Возможно, она догадывалась, что так не может продолжаться долго. 2 марта немецкие самолеты, которые периодически совершали полеты над Петроградом, начали сбрасывать бомбы. На следующий день большевики капитулировали перед неизбежным и подписали Брест-Литовский мирный договор, полностью приняв условия Германии. 8 марта они публично объявили о ратификации договора. Крайние левые поносили Ленина, называя иудой, но он переждал бурю и сохранил свое положение. Германия захватила большую часть западных территорий старой Российской империи. С подписанием договора побежденными большевиками Россия потеряла треть своего населения и земель, среди которых была Эстония, которая формально стала независимой под защитой Германии.
Так Иван фон Бенкендорф получил то, чего так желал, – мир, порядок и подобие свободы для Эстонии под патронатом монархистской Германии. Граница между Эстонией и Россией захлопнулась. Мура оказалась отрезанной от Йенделя, а ее дети – от своего отца.
Менее чем через две недели Мура пережила еще одно расставание. В качестве меры предосторожности на случай вторжения немцев большевики решили перенести столицу в Москву. Помимо стратегической уязвимости, они сочли Петроград слишком европейским городом как по характеру, так из-за его близости к Европе. Азиатский образ жизни Москвы больше подходил большевикам. Это означало, что маленькой миссии Локарта придется покинуть апартаменты на Дворцовой набережной и последовать за большевистскими властями в новую столицу.
Все это время политическая ситуация – и положение Локарта – становилась все напряженнее. Ллойд Джордж продолжал считать, что связь с большевиками следует поддерживать. Но военный кабинет министров опасался, что Германия захватит Россию in toto (целиком – лат.) и тем самым добьется стратегически важного положения на Тихом океане. Это было немыслимо, и поэтому кабинет проголосовал за то, чтобы уведомить Японию о том, что если она хочет совершить интервенцию против России в Сибири, то такой шаг будет одобрен. Соединенные Штаты дали аналогичное одобрение[131]. Локарт пытался убедить свое правительство предложить большевикам помощь в ведении партизанской войны против Германии. Вместо этого оно начало строить планы собственного вторжения на северное побережье России в Мурманске и Архангельске, якобы в качестве меры противодействия влиянию Германии к востоку от Балтики. Немцы все еще воевали и захватывали территории, которые были отданы им, но которые они еще не оккупировали. Казалось возможным, что они будут продолжать наступление и перейдут за оговоренные границы.
Правительство Великобритании также стало рассматривать возможность использования скрытых мер с целью свержения власти большевиков. Ставки поднимались, и главные игроки, включая Муру и Локарта, вот-вот должны были оказаться глубже втянутыми в эту игру.
В то время они вели себя так, будто все идет хорошо. Последняя неделя пребывания британской миссии в Петрограде совпала с Масленицей – традиционной русской православной Масленой неделей, когда можно было объедаться перед началом Великого поста. В понедельник Мура устроила небольшой второй завтрак в своей квартире. Гостями были четверо ее оставшихся английских друзей[132].
Среди них был Френсис Кроуми, статный и обходительный как всегда, единственный, кто должен был остаться в Петрограде, чтобы обеспечить там английское присутствие. Кроуми считал, что жить в большевистской России тяжело в финансовом отношении: баранья нога стоила два фунта стерлингов, и он жаловался тем, кто находился в Англии, что «нужно пожить в таких условиях, чтобы поверить»[133]. Но жизнь все еще была легкой, если ты был готов и имел возможность тратить целое состояние, как Мура.
Молодой Денис Гарстин был еще одним гостем, таким же полным жизни и веселья, как и всегда, – «предводитель славных парней», как называл его один из офицеров командного состава[134]. Локарт отобрал его для своей команды. Даже неукротимая натура Гарстино с трудом позволяла справляться с напряжением, но его богатый запас оптимизма был еще далек от полного истощения. Недавно он встретился со скандально известной Александрой Коллонтай, продвигавшей свою идею «большевистского брака». В противовес ее репутации Гарстино назвал ее «тихой женщиной маленького роста в неприбранной темной квартире, полной большевиков». Он беседовал с ней в крошечной спальне: «Я сказал ей, почему не согласен с большевизмом, и попросил ее как пропагандист пропагандисту объяснить мне многие вещи». Ее ответы произвели на него впечатление, и он нашел ее очаровательной. «Она не миловидна и не молода, – заявил он, – но привела меня в замешательство»[135]. Эта встреча шокировала петроградскую буржуазию; капитан британской кавалерии наедине с комиссаром, особенно с такой сенсационной репутацией, – что же дальше?
Трио капитанов среди приглашенных завершал Хикс, который быстро стал третьим человеком в британской миссии после Локарта и Кроуми. Локарт – единственный гражданский человек среди приглашенных – сочинил для всех нескладные стишки, Кроуми выступил с беззаботной речью, а Мура все подавала и подавала традиционные масленичные блины с икрой, которые гости запивали водкой, и все это сопровождалось бурей смеха честной компании[136].
125
Bainton, Honoured by Strangers, с. 201 и везде. Ее настоящее имя было Соня, но друзья знали ее как Софи.
126
Cross, A Corner of a Foreign Field, с. 353.
127
Некоторые из личных писем Муры этого периода (LL и HIA) были написаны на почтовой бумаге Leech & Firebrace, что указывает на тесную связь между бизнесом Лича и пропагандистскими организациями.
128
Название, которое было в ходу в то время, звучало как «бюро секретной службы», замаскированное под MI1c. Но название «Секретная (или специальная) разведывательная служба» вошло в обиход приблизительно в конце Первой мировой войны, и оба названия использовались какое-то время одновременно. Маскировочное название MI1c во время Второй мировой войны было заменено на МИ-6. (См.: Jeffery, МИ-6, с. 50, 162–163, 209.) Аббревиатура SIS широко используется историками-неспециалистами и принята в этой книге.
129
Kettle, The Allies and the Russian Collapse, с. 136–137, 152, 256–257.
130
Тот факт, что Мура была принята на такую работу (не говоря уже о ее давней близости к сотрудникам посольства), по-видимому, подтверждает, что ее репутация немецкой шпионки, которой общественное мнение ее наделило в то время, вероятно, является более поздним добавлением к мифам о Муре. Это не исключает (маловероятную) возможность того, что она могла шпионить на немцев, но это идет вразрез с представлением о том, что ее многие считали шпионкой (как утверждается).
131
Kettle, The Allies and the Russian Collapse, с. 260–261.
132
Локарт (British Agent, с. 244) описывает это событие как вечеринку в честь дня рождения Кроуми, что повторяет биограф Кроуми (Bainton, Honoured by Strangers, с. 139). На самом деле день рождения Кроуми был 30 января (17 января OS). Масленица, которую празднуют за семь недель до Пасхи, проходила с 11 по 17 марта 1918 (NS), а вечеринка проводилась в понедельник 11 марта (Локарт, неопубликованная запись в дневнике 11 марта 1918 г.). Возможно, это была вечеринка, устроенная с опозданием, для празднования дня рождения самой Муры (обычно 6 марта). В равной степени вероятно, что «день рождения», возможно, был неправильно понят Локартом или его подвела память. Из его рассказа неясно, были ли на вечеринке какие-то русские гости, но похоже, что нет.
133
Кроуми, письмо коммандеру С. С. Холлу, 1/19 фев. 1918 г., у Jones, Documents on British Relations IV, с. 550. В 1918 г. £2 были равны нынешним £100.
134
Генерал Финлейсон, процитировано у De Ruvigny, Garstin, Denys Norman, с. 66.
135
Гарстин, письмо, 14 фев. 1918 г., воспроизведено у Walpole, Denis Garstin, с. 600–601.
136
Lockhart, British Agent, с. 244.