Страница 13 из 29
Группа друзей Бьюкенена приехала проводить их, включая Дениса Гарстина, Френсиса Кроуми и других работников британских миссий, которые оставались в России. Дворецкий Уильям, который был водителем автомобиля, тоже оставался в посольстве, чтобы руководить обслуживающим персоналом. Когда мисс Бьюкенен подала ему на прощание руку, он не мог от волнения говорить. Приехали только трое русских друзей – Мура, а также Мириам и Бобби. Большинство русских были слишком напуганы, чтобы осмелиться выйти на улицу или показаться на людях в компании британского посла[69]. Проходя мимо хмурых красногвардейцев-часовых, стоявших у входа на вокзал, сэр Джордж и Мериэл одновременно подумали, удастся ли им без проблем добраться до Финляндии.
Народный комиссар иностранных дел Лев Троцкий, отношения с которым сэра Джорджа в последние несколько месяцев были чрезвычайно зыбкие, отказался забронировать для них места в поезде. Сэр Джордж подарил начальнику вокзала две бутылки своего лучшего коньяка «Наполеон», и спальные места были моментально предоставлены. Некоторые вещи совсем не изменились, и ценность коньяка для русского служащего была одной из таких ценностей.
Для Муры отъезд друзей означал конец эпохи. Воспитание благодаря Мики привило ей сильную тягу к англичанам; она свободно владела языком и была глубоко привязана к английским друзьям. Когда она обняла Мериэл, лица обеих женщин были мокры от слез, и Мериэл не могла говорить. Муре было горько и тяжело видеть, как ее родина отбрасывает прежние сердечные отношения с Великобританией и начинается темный период недоверия и враждебности.
В Петрограде больше не будет посла, но посольство останется под руководством Френсиса Линдли, советника сэра Бьюкенена с 1915 г. и на тот момент поверенного в делах. Британское правительство, не способное мириться с тем, что в его глазах было предательством со стороны большевиков, разрывало с ними официальные дипломатические связи. Однако сохраняло полуофициальное присутствие. Из Лондона должен был приехать новый сотрудник, чтобы стать «неофициальным доверенным лицом» Великобритании в России, задача которого состояла в том, чтобы вести дипломатию с Троцким и большевиками. Это был одаренный молодой человек, который до прошлого лета служил консулом в Москве, после чего был отослан на родину сэром Джорджем после скандальной связи с французской еврейкой мадам Вермель[70]. Теперь по указанию премьер-министра Дэвида Ллойд Джорджа он отправлялся в Петроград. Его фамилия была Локарт.
Мура, возможно, сознавала, что какой-то период подошел к завершению, но она тогда не знала другого: вот-вот начнется новый, самый важный период в ее жизни.
Потребовалось время, чтобы наступила новая социалистическая эра.
Всю зиму, когда революционный 1917 г. сменился новым большевистским 1918 г., место аристократии и буржуазии оставалось неопределенным, пока большевики были сосредоточены на укреплении своей власти в стране и спорах на тему, как быть с Германией. Экспроприация земель началась осенью, и большая часть огромных сельских поместий теперь перешла в руки правительства, но частные дома и личное имущество все еще в основном не трогали. Все изменится в последующие годы[71].
Мура Бенкендорф, теперь почти одна оставшаяся в Петрограде, начала возвращаться к своему основному инстинкту – инстинкту самосохранения. Теперь, когда уехали многие друзья и Иван вновь появился в ее жизни, не имея никаких влиятельных связей в правительстве, Мура совсем пала духом. Ее брак был почти разрушен. Между Иваном и Мурой встали политические и эмоциональные разногласия. Искренний, сентиментально-патриотически настроенный Иван горевал об утрате царя, который теперь жил под домашним арестом в Тобольске с остальными членами бывшей императорской семьи. Мура, хотя и сожалела об утрате комфортного образа жизни, требующего много денег, знала, как и ее отец, что старый строй прогнил и стал причиной своей собственной гибели. Подобно многим представителям ее поколения она была сторонницей демократического социализма.
Мура и Иван часто спорили в те осенние месяцы после революции, но какое место в спорах занимала политика, а какое – личное разочарование и недовольство Муры скукой, которая окружала ее новую жизнь, невозможно сказать.
Преданный Россией, Иван фон Бенкендорф нашел себе убежище на своей родине. Политическая ситуация в Эстонии была неспокойной, и Йендель был уязвим для бродячих банд, но не более опасен, чем теперь Петроград, к тому же у Ивана там были близкие родственники. Более того, когда баланс мирных переговоров сдвинулся в пользу Германии, он стал надеяться, что Эстония может стать независимой или, по крайней мере, войдет в монархистскую Германию. Иван уехал в Йендель и начал строить свою жизнь там.
Мура разрывалась на части. Жизнь для нее была в Петрограде. Ее пожилая мать все еще жила здесь в квартире Закревских и была уже недостаточно здоровой, чтобы путешествовать. То, что осталось для Муры от светской жизни, было здесь. Она сохранила связь с посольством Великобритании – и некоторую личную независимость, – приняв должность переводчика при посольстве. (Вскоре поползли слухи, что ее роль там была больше чем обязанности переводчицы; репутация шпионки тянулась за ней. Но ничто не было известно наверняка.) Что важнее всего, здесь были ее дети.
Начался новый год, у Муры внезапно появился повод отвлечься от своих проблем. По крайней мере, так это вначале выглядело – пустяк, забавное развлечение. Она понятия не имела о том, куда это развлечение приведет. Мура, которая сделала бы почти все, чтобы выжить, была на краю своей самой опасной игры и романа, который изменит ход ее жизни. Женщина, для которой свои интересы были первостепенными, вот-вот должна была открыть для себя самопожертвование.
Глава 4. Доверенное лицо Великобритании. Январь – февраль 1918 г.
17 января 1918 г.
В снегу лежала мертвая лошадь, замерзшая на перекрестке, где Дворцовая набережная выходила на Троицкий мост. Она выглядела так, будто лежит здесь уже много дней. Локарт с грустью посмотрел на нее, когда проезжал мимо в неверном свете уличных фонарей. Несчастное животное, тянувшее сани, в которых ехали он и его спутники с Финляндского вокзала, выглядело так, будто тоже вот-вот упадет. Так было везде: лошади – кожа да кости, подавленные люди и снег, засыпающий дороги так, что даже саням было тяжело проехать[72].
Локарт вернулся в Россию меньше суток назад и уже пришел в уныние. Это был не тот Петроград, который он видел летом, когда Керенский все еще пытался удержать в подчинении Советы. В то время Локарт временно исполнял обязанности генерального консула в Москве, и это был необычно высокий пост для человека, которому не исполнилось еще тридцати лет. Но и Роберт Гамильтон Брюс Локарт был необычным человеком.
Он был искателем приключений викторианского образца, одним из тех людей, которые создали Британскую империю. Будучи шотландцем – выходцем из древнего шотландского рода, Локарт с гордостью утверждал, что в его венах «не течет ни одной капли английской крови»[73]. Мужчина, обладавший отвагой, острым умом, харизмой, опытный в обращении в равной степени и с пером, и с револьвером, имел по крайней мере одну слабость – женщины. Он был способен погубить себя из-за них. В юности его многообещающая карьера подверглась риску из-за его увлечения прекрасной – и замужней – подопечной султана. Вынужденный расстаться с ней, Локарт посвятил ей не один лист стихов, которые отражали боль, желание и сожаление[74].
69
Meriel Buchanan (Ambassador’s Daughter, с. 194–195; Petrograd, с. 233–234); Sir George Buchanan (My Mission to Russia, с. 249–250). Генерал Нокс заметил присутствие мадам Б. и сказал, что «еще больше [русских] пришло бы, если бы они осмелились» (With the Russian Army, с. 740).
70
Локарт (British Agent, с. 191) называет ее русской еврейкой, но Кеннет Янг, редактор его опубликованных дневников, называет француженкой (в книге Lockhart, The Diaries of Sir Robert Bruce Lockhart, т. 1, с. 30).
71
Smith, Former People, с. 133–137.
72
Lockhart, British Agent, с. 220; Diaries т. 1, с. 33.
73
Lockhart, British Agent, с. 3.
74
Lockhart, British Agent, с. 25–28.