Страница 9 из 15
Влада нажала на play. Нежная мелодия полилась, казалось, изо всех уголков дома, и незнакомый бархатный голос запел: «Strangers in the night…» Он был наполнен такой искренней любовью и такой глубокой печалью, что проникал прямо в сердце.
Влада дослушала песню до конца и достала диск. На нем красивым наклонным почерком было написано: «Моей ранимой и беспощадной Илоне». На глянцевой поверхности диска отражалось лицо Влады. Детали были размыты, отличались только оттенки: светлые волосы и загорелое лицо. «Если бы на диск смотрела Илона, возможно, она бы видела то же самое», – подумала Влада и поспешно вернула диск на место.
Она снова обошла первый этаж. Входная дверь – заперта, окна – тоже. Значит, кроме нее, в доме никого не было. То есть ста грамм настойки оказалось достаточно, чтобы забыть, как она слушала диск Илоны. Боже… Влада спрятала перочинный ножик в карман джинсов и стала готовить кофе.
Кофеварка с шипением выдавливала в кружку последние капли, когда зазвенел колокольчик. На пороге стояла Тереза – льняной сарафан чуть ниже колена, бутон дикой розы в волосах – и улыбалась так жизнерадостно, словно вчера настойку хлестал ее двойник.
– Десять ноль-ноль! – торжественно сообщила Тереза.
Влада выглянула из-за ее плеча. На подъездной площадке тарахтела новенькая «Нива» защитного цвета – в тон пасмурной погоде. Лица водителя не было видно, только край голубой майки и загорелый локоть.
– Мы о чем-то договаривались? – морща лоб, спросила Влада.
– О поездке в Юзефины за покупками. Тебе нужно чем-то питаться, помнишь?
– Помню. – Влада облегченно выдохнула, потом ткнула пальцем в машину. – А вот этого я не помню.
– А вот это – нам просто повезло, – Тереза засияла пуще прежнего. – Стас узнал, что мы собираемся в город, и предложил подвезти. Он тут вроде местного бизнесмена: приехал три года назад то ли с Воркуты то ли с Вологды, купил дом на окраине, развел овец, нанял пастухов, а верхом-то как скачет!..
– Это не у него вороная лошадь? – со страдальческим выражением лица остановила ее Влада.
– Караковая: черная с рыжими подпалинами, – уточнила Тереза и покрылась румянцем, словно масть лошади была интимной подробностью.
– Дай мне десять минут. – Влада тяжело вздохнула.
Судьба издевалась над ней: упорно подсовывала возничего то так, то эдак. Но питаться Владе и в самом деле было нужно.
Кофе не вернул ее к жизни. Составляя список продуктов, она едва не уснула. После быстрого душа настроение приподнялось – и упало снова: завязывая волосы, она увидела на шее ярко-красное пятно, похожее на ожог. Хвост пришлось распустить.
– Здравствуй, девушка-которая-гуляет-сама-по-себе, – поздоровался Стас, когда Влада спустилась к «Ниве».
– Здравствуй, парень-который-любит-купаться-при-луне, – как ни в чем ни бывало, ответила Влада.
Стас, хмыкнув, завел машину.
– Ты любишь купаться при луне?! – подхватила Тереза, садясь на соседнее кресло.
Оказалось, купание при луне – ее давняя мечта, Тереза как раз искала, кто бы мог составить ей компанию, например сегодня? или завтра? Влада не дослушала разговор: задремала, убаюканная счастливой Терезиной болтовней.
Ей снились пшеничное поле, по которому ветер гонял волны. Колосья то нагибались к самой земле, то снова тянулись к солнцу.
Машину тряхнуло на ямке, Влада проснулась – и увидела такой же пейзаж наяву, только небо было затянуто низкими серыми облаками. Она пригляделась: по полотну желтых колосьев параллельно «Ниве» двигался темный силуэт. Человек или животное – которое мчалось со скоростью автомобиля.
Она припала к стеклу.
– Ты тоже это видишь?
Ответа не последовало. Влада обернулась. Тереза спала, положив кофту под голову, но Стас смотрел на темный силуэт – так пристально, что на пару секунд забыл о дороге. «Ниву» снова тряхнуло.
– Только поле, Влада, – наконец, проговорил он. – А что тебе показалось?
Ей показалось, что у Стаса приятный, дружелюбный и даже сопереживающий голос. Это настолько не вязалось с образом ее возничего, что она мгновенно забыла о мираже.
Не услышав ответа, Стас взглянул в зеркало заднего вида. Теперь Влада хорошо рассмотрела его глаза: голубые, с едва заметным вкраплением зеленого. Красивые – но не такие пронзительные, как у Мартина. И ресницы, пусть густые и длинные, но не жгуче черные, а цвета жженого сахара. В общем, поразить Стас ее не смог, но поведение Терезы стало ей понятнее.
– Извини, если вел себя грубо. Вчера ночью, на озере. Давай, спишем это на шок, – продолжил он и, выехав на трассу, от души нажал на педаль газа.
– Твое извинение не впечатляет. – Влада подалась ближе.
– Почему же? – Стас сильнее нажал на педаль газа. Стрелка на спидометре показала сто двадцать километров. – Все жильцы Белой дачи умерли. Многие – насильственной смертью.
Влада еще в детстве слышала эти истории, которые передавались старопрудовцами из поколения в поколение. Свидетелей не было, но люди утверждали, что полтора века назад первых хозяев Дачи вместе с детьми зарезал сумасшедший, а спустя столетие советские власти расстреляли вторую семью, восстановившую усадьбу после пожара. Но все это было давно, а за вымиранием Аркаевых уже наблюдала вся нынешняя деревня. Сначала на охоте погиб Алексей, он не прожил на Даче и полугода. Потом настала очередь Илоны и Марка, теперь – Симы.
– Желание юной девушки жить в доме с такой репутацией выглядит, по крайней мере, странно, – подытожил Стас. – Особенно после того, как кто-то помог ее родственникам выпрыгнуть из окна.
Влада помрачнела.
– Тереза сказала, что в доме никого не было.
– Была Сима, которая сказала, что никого не было, – поправил ее Стас.
Он хотел что-то добавить, но передумал: пошарив в бардачке, отыскал коробок со спичками, достал одну и, обломав краешек с серой, зажал спичку зубами.
Влада отвернулась к окну.
– Ненавижу слухи.
– Я тоже, – кивнул Стас. – Но иногда они – единственный источник информации. – он посмотрел на Владу в зеркало заднего вида и снова перевел взгляд на дорогу. – Впрочем, сейчас даже слухи обходятся дорого. Каждый, кто хотел докопаться до правды о Белой даче, либо умер, либо исчез. Или вот еще история. Пару лет назад по окрестностям ползал один журналист из местной газетенки, то ли «Рабочее слово», то ли «Рабочая слава» – не помню. Так вот, он всю деревню на уши поднял, выясняя, что произошло на самом деле. А потом – бац, и передумал копать. Сечешь?
Влада откинулась на спинку кресла.
– Сам-то не боишься?
– А что я? Простой наблюдатель: ни во что не вмешиваюсь, ни на что не претендую. – Он повернул ключ зажигания и затянул ручник. – Все, приехали.
«Нива» остановились возле двухэтажного магазина, между припаркованным возом и старушками, торгующими семечками. Стас сорвал ромашку и, не обращая внимания на свидетелей, стал водить цветком по щеке полусонной Терезы. Тереза сладко улыбалась. Влада протараторила, что ей очень нужно проявить пленку, и выскочила из машины.
Фотоателье находилось в правом крыле магазина. Девушка в фирменной синей кепке сообщила, что срочная печать займет полчаса. За это время Влада успела сходить в магазин. Когда она с полными пакетами вернулась к машине, влюбленная парочка, вдоволь нацеловавшись, только собралась за покупками.
Влада положила пакеты в багажник и вернулась в ателье за фотографиями. Она уже запустила руку в конверт со снимками, когда заметила газету, лежащую на столе, – словно кто-то, небезразличный к ее судьбе, ткнул пальцем прямо в название. «Рабочее слово». Влада отыскала адрес редакции. Через десять минут она уже поднималась по ступенькам старого кирпичного здания.
Редакция располагалась на первом этаже. Влада постучалась в дверь с табличкой «Секретариат» и, не получив приглашения, вошла. По периметру небольшого помещения с потертым дощатым полом и пожелтевшими обоями стояли деревянные столы. На одном, пустующем, находился компьютер, за другими, заваленными макулатурой, сидели женщины. Молодая журналистка листала глянцевый журнал, ее короткие черные волосы были стянуты розовой резинкой – под цвет сланцев. Лысеющая шатенка лет пятидесяти читала книгу в газетной обложке.