Арбатская повесть

Матрос с «Марии» Петр Алексин дрался за свою, Советскую власть. Не уклоняясь от огня. Идя в пламя. Теряя друзей.

Шли годы… Раны и болезни давали себя знать. Но Петр Иванович всегда шел на любой фронт, куда посылала его партия. Депутат городского Совета, председатель краевого Общества ветеранов партизанского движения…

Высокая, легендарная судьба!

И — недавно — весточка из газет: к «юбилею Октября за боевые дела в годы гражданской войны и становления Советской власти Петр Иванович Алексин награжден орденом Ленина».

Матрос линейного корабля «Императрица Мария». Чекист. Гражданин. Коммунист…

5. ВТОРОЕ РОЖДЕНИЕ И ВТОРАЯ СМЕРТЬ

Но что же стало с самой «Императрицей Марией»?

История ее, как мы знаем, должна была иметь продолжение: когда А. Н. Крылов, расследовавший причины катастрофы, вернулся в Петербург, он был назначен председателем организованной при Морском техническом комитете комиссии для проектирования мер к подъему «Марии».

Нужен был проект максимально экономичный и оперативный: кто мог знать тогда, сколько протянется война, а морское дно для новейшего линкора в такой ситуации — не лучшее местонахождение. «Мария» должна была вернуться в строй.

Крылов представлял все это себе следующим образом:

«Корабль поднимался вверх килем нагнетанием в него воздуха, в этом положении вводился в сухой док, где предполагалось заделать люки, кожухи дымовых труб, повреждения и всякие отверстия борта и палуб, затем после всех исправлений корабль вверх килем выводился из дока, накачивалась вода в междудонные отсеки, и корабль самым небольшим усилием переворачивался в нормальное положение».

Но самым смелым и талантливым проектам не всегда дано сразу осуществиться. Войны, мятежи и революция сотрясли страну. И лишь тогда снова вспомнили о «Марии».

Водолазы, осмотревшие «Марию», нашли ее в плохом состоянии. Некогда прекрасный корабль зарос тиной и ракушечником. От дна до верха палубы по длине сто пятнадцать футов легла образованная взрывом котловина, края которой касались обоих бортов линкора. Корабль опрокинулся. На дне, как доисторические чудовища, лежали обросшие ракушечником огромные орудийные башни, выпавшие из корпуса…

В 1936 году в Ленинграде вышла книжка участника подъема «Марии» Т. И. Бобрицкого «Завоевание глубин». Т. И. Бобрицкий рассказывает:

«Гибель «Марии» вызвала большое волнение во всей стране. Царское правительство решает во что бы то ни стало поднять корабль. Не надеясь на свои силы, оно пригласило японцев и итальянцев. Дредноут лежал на 8-саженной глубине вверх килем, и подорванный нос его на несколько саженей зарылся в мягкий ил Северного рейда… Колоссальное тело дредноута занимало почти треть ширины бухты.

Итальянцы, осмотрев корабль, отказались от подъема, а японцы предложили крайне сложный способ подводной заделки и постепенного разворачивания линкора на грунте. Договорная сумма исчислялась до 10 млн. рублей. В комиссию по рассмотрению японского предложения поступила также записка А. Н. Крылова (ныне академика), в которой он предлагал описанный выше способ. Смелое предложение подтвердилось расчетами, не оставлявшими сомнения в его реальности. Комиссия остановилась на предложении Крылова. За осуществление его взялся корабельный инженер, старший судостроитель Севастопольского порта Сиденснер. Техническое бюро под руководством инженера Бехтерева, медицинская, механическая часть, кессонщики, такелажники, водолазы образовали подъемную партию в составе до 300 человек. Оборудован под управление, службы, амбулаторию, склады, мастерские, мощное компрессорное и электротехническое хозяйство специальный понтон, установленный над самой «Марией».

Работы быстро двинулись вперед. Над днищем корабля установлено несколько колодцев, выходящих на поверхность воды, из колодцев откачана вода, так что на дне их днище линкора осушилось, и к днищу прикреплены шлюзовые трубы, взятые с постройки мостов. В трубы нажали воздух, днище «Марии» внутри труб вырезали, и кессонщики проникли внутрь корабля. Наступили кропотливые дни заделок изнутри всех днищевых и бортовых отверстий, которые обнаруживались по мере отжатия воды из корпуса.

Примерно через месяц после начала работ, когда я первый раз спустился по шлюзовой трубе внутрь корабля, уже одно из котельных отделений наполовину было отжато. Колоссальное впечатление производило это котельное отделение — целое подводное озеро площадью до 300 кв. метров. Мы плавали по нему на плоту. Над нашими головами висели котлы дредноута, весом каждый по 50 т. Тусклый свет электрических лампочек не может рассеять бросаемую ими тень, и в высоте, и по сторонам едва различается чудовищное переплетение каких-то гигантских труб, цилиндров, решетчатых площадок, опрокинутых вниз головой механизмов. Сырой, сжатый до 11/2 атмосфер воздух спирает дыхание; жарко, все тело покрывается потом. Могильная тишина удручает, и звонкая, внезапно упавшая сверху в воду капля оглушает, как выстрел над ухом.

К концу 1916 года все кормовые отсеки были отжаты, и корма всплыла на поверхность. С носом же возникли большие затруднения, так как по мере его отжатия корабль начал валиться на бок. Пришлось рефулером накачать в нос до 2000 т песку, и только тогда остойчивость судна была восстановлена. В 1917 году весь корабль всплыл на поверхность и был отведен ближе к берегу для выравнивания крена, дифферента и удаления броневых рубок и надстроек, мешающих вводу в док».

21 мая 1919 года тысячи севастопольцев, облепивших склоны Северной бухты, видели, как мощные портовые буксиры «Водолей», «Пригодный» и «Елизавета» осторожно повели «Марию» в док.

Пришлось перелистать сотни старых газет, сотни и сотни материалов, чтобы в подробностях восстановить дальнейшую судьбу корабля.

Устанавливали «Марию» в доке, когда в Севастополе была Красная Армия. А скоро «Мария» увидела других гостей: линкор пожаловал осмотреть сам Деникин…

Лилась кровь, наступали и откатывались армии, по всей стране полыхала гражданская война, а «Мария» продолжала стоять в доке. В связи с ее судьбой возникли десятки проектов. Но если отбросить самые нелепые и фантастические из них, то, судя по официальной переписке тех лет, в основном предлагалось: 1. Восстановить «Марию» как линейный корабль. 2. Превратить ее в коммерческий пароход. 3. В зерновой или угольный склад. 4. Разобрать судно в доке и использовать его как сырье для заводов.

Деникин приказал:

— Корабль перевернуть, поставить в нормальное положение…

Тот же Т. И. Бобрицкий рассказывает:

«Революция, интервенция, гражданская война заставили всех на время забыть о нем, и каким образом он все же оказался введенным в док, знают только несколько человек севастопольцев, оставшихся на «Марии»… Корабль был установлен в док палубой вниз на деревянных клетках и оставался так до 1923 года. За это время успели заделать бетоном вырванную взрывом часть верхней палубы и велись другие работы по подготовке к переворачиванию. Но тут оказалось, что за время долгого стояния в доке часть деревянных клеток под дредноутом прогнила, на более крепкие легла вся тяжесть, и подошва дока стала давать трещины.

Пришлось «Марию» вывести из дока и поставить на мель у самого выхода из бухты, где она опять осталась лежать целых три года. Числилась она за… Рудметаллторгом, и последний долго не знал, что делать с линкором. Разбирать было бы несравненно легче в прямом положении, так как корабль держался на плаву, — не нужен док и разборку можно начинать, вскрывая палубы и механизмы вынимая краном; при положении же вверх килем пришлось бы начинать разборку с днища, на котором висит все оборудование и механизмы, вес которых измеряется десятками и, например турбин, сотнями тонн.

Однако переворачивание такой махины, как дредноут, представляло настолько серьезную задачу, что решено было сначала проверить теоретические положения на модели. Эту работу произвел корабельный инженер Киверов. Обосновавшись в маленькой рыбачьей хижине на пустынном берегу Северной стороны, рядом с линкором, в который ему приходилось ежедневно спускаться через шлюзы для обследования и проверок, Киверов и один чертежник с ним в течение полугода закончили все расчеты и чертежи. Здесь же размещалась ванна и модель «Марии», в точности воспроизводящая внутреннее расположение, объемы сотен отсеков, центр тяжести корабля и другие необходимые элементы. Интерес к «Марии» был настолько велик, что к Киверову в хижину началось целое паломничество, и, чтобы не мешали работе, пришлось поставить возле нее охрану. Мне пришлось быть в хижине и видеть эту модель. Она была свыше 4 метров длиной и около полуметра толщиной. Папки расчетов, сотни чертежей и моделей отдельных отсеков корабля висели на стенках и были разбросаны на чертежных столах.

Модель лежала под водой в цинковой ванне на соответствующей глубине. Киверов присоединил к медному трубопроводу, проведенному по килю модели, резиновую грушу и, сжимая ее, стал подавать внутрь модели воздух. Модель начала шевелиться, подниматься и наконец начала всплывать на поверхность. Была налита вода в особые карманы, устроенные на днище модели ближе к одному борту, а на другой борт были положены грузы, и затем дутье продолжалось. Модель все поднималась, одновременно кренясь в сторону грузов, затем при возросшем крене вода из карманов начала выливаться, модель получила рывок, быстро юркнула одним бортом вниз, перевернулась и, сделав несколько качаний, остановилась в прямом положении.

Таким образом, и расчетами и на модели была доказана полная возможность переворачивания дредноута. Киверов настаивал только на вполне надежной заделке палубы, и так как для этого корабль требовалось опять вводить в док, то Рудметаллторг решил в конце концов разобрать его в доке в опрокинутом положении».