Черная вдова

Мокрицы относятся к ракообразным и фактически представляют собой сухопутных рачков. В Советском Союзе известно около тридцати видов этих животных. Образ жизни их неизучен.

Наша мокрица сильно отличается от той мокрицы, которую мы привыкли видеть в сырых углах домов. Она значительно крупнее, а ее покров тверже и прочнее. Видимо, в сухой пустыне иначе нельзя, чтобы не испарять столь драгоценную влагу.

При первом же взгляде на незнакомку в лупу становится понятным устройство живой двери норки. На каждом из четырех спинных колец тела расположено по крепкому гребешку. Средние два гребешка самые большие, массивные. Они-то и раздвигаются в стороны и становятся похожими на оскаленный зубастый рот. Два крайних гребешка — поменьше. Гребешками мокрица упирается в стенки норки и, согнувшись, образует арку, концы которой упираются в землю, а выгнутая сторона — вверх. Попробуйте столкнуть вниз такое приспособление. Усилие передается на крайние гребешки и защитник еще крепче запрет дверь своего дома.

Ловко устроен живой замóк!

Как часто, разбирая коллекции и изучая форму животных, ученые удивляются различным, подчас причудливым особенностям строения их тела. Они кажутся непонятными, загадочными и необъяснимыми только потому, что мы плохо знаем жизнь животных. Зоолог, не видевший в действии замóк мокрицы, не догадается о значении зубцов.

Что же представляет собой норка, кто еще в ней находится и кого стерег ее столь рьяный защитник? Еще осторожный срез лопаткой и из норки в ямку вываливается другая мокрица. Только на ее спине уже нет зубцов, похожих на зубастый рот. Видимо, первая мокрица, охраняющая норку, — самец, вторая — самка.

Самое интересное должно быть там, в конце норки.

Еще дальше осторожно соскабливаю слоями землю. Вот показывается как будто небольшая, слепо заканчивающаяся зала. Отваливается комок земли и неожиданно из нее целой ватагой высыпается множество маленьких сереньких мокричек-деток. Здесь их не менее полусотни, настоящий детский сад! Они шустро карабкаются по отвесным стенкам ямы и разбегаются в стороны.

Мокрицы-родители, подобно встревоженным наседкам, беспокойно ползают за малютками, ощупывают их усиками. Переполох и растерянность не прекращаются долгое время.

Так вот что представляют собой норки на чистых полянках среди верблюжьей колючки! В каждой норке находится семейство с отцом, несущим охрану жилища, и матерью, занятой хозяйственными делами с многочисленным и беспокойным потомством. Ну чем не многодетная семья! И кто бы, глядя на мокриц, мог заподозрить в них столь заботливых родителей. И эти крошечные создания, выходит, так похожи на нас своим семейным образом жизни и извечными заботами воспитания потомства.

Теперь нетрудно проследить, чем занимаются эти жители подземелий вне своих жилищ. Спала жара, стало прохладнее и много мокриц появилось на поверхности.

Прежде всего, оказывается, вне норок ползают преимущественно самки, тогда как самцы сидят на своих местах, угрожая зубастыми ртами нежелательным посетителям. Лишь иногда самец отлучается ненадолго и тогда его подменяет самка, которая тоже умеет сторожить вход в норку.

Мокрицы легко узнают друг друга и живой замок тотчас же открывается при приближении к норе хозяина или хозяйки. Если же подсунуть к норке чужую мокрицу, она сразу же получает достойный отпор.

Временами зубастый рот, прикрывающий вход, опускается книзу и из норки показывается несколько маленьких мокричек. Они недолго разгуливают под солнечными лучами и вскоре прячутся обратно. Уж не солнечные ли ванны нужны растущему поколению?

Самки тихо и неспеша ползают по земле, забираются на растения и настойчиво разыскивают еду для своих многочисленных деток. Что же они добывают и чем потчуют свое потомство? В норке нет никаких запасов, там пусто и лишь на дне ее находится какая-то темная труха, будто остатки пережеванных растений. Надо просмотреть, что несут в свои жилища родители.

Чем только не кормят заботливые родители свое потомство! Тут и зеленые сочные кусочки солянок, и сухие семена злаков, и многое другое. Вот мокрица подтаскивает к норке какой-то листочек, полузасохший, весь в красноватых полосках. Он погиб от грибков, пронизавших его тело. Наверно, кроме прочего, мокрицам нужна и особая пища, листья, пораженные грибками. Тело грибков богато питательными белками.

В норках вместе с мокричками вижу маленького черного жучка. Он, видимо, пользуется равными правами со своими хозяевами, и когда я его подсовываю в другую норку, зубастый рот опускается книзу и открывается вход в жилище. Жаль, что нет времени выяснить, чем в норке этот квартирант занимается, какую пользу извлекает от мокриц для себя и чем расплачивается с ними.

Все же очень интересными оказались пустынные мокрицы, и кто бы мог подумать, что у этих внешне столь примитивных созданий такая сложная жизнь.

Эта первая встреча с мокрицами произошла в 1949 году. Тогда образ жизни пустынных мокриц был никому неизвестен. После нее я уже не упускал случая поближе познакомиться с этими интересными созданиями. В пустынях Казахстана их оказалось несколько видов.

Загадочное племя

Недалеко от реки Или в лёссовой пустыне, покрытой редкими злаками и светлой полынью, среди бугров-чеколаков с темными тамарисками мне встретилась колония мокриц. Норки их располагались близко друг от друга. Судя по внешнему виду они были другими, чем те, с которыми я познакомился впервые у реки Сырдарьи. Тихие, мирные, семеня короткими ножками и слегка размахивая усиками, они, казалось, были рады тому, что еще утро и солнце не вышло из-за горизонта. Весной, это я хорошо помню, их общество состояло из неполовозрелой молоди, но уже разбившейся на пары. Каждой паре полагалось строить собственную норку, после чего сбрасывать последний юношеский наряд и только тогда обзаводиться потомством.

Весна давно миновала, пустыни отзвенели песнями жаворонков, земля не раз сменила яркий покров разных цветов, все выгорело, высохло, превратилось в сухие стебельки, колючки и только полынь по-прежнему зеленела, источая терпкий аромат.

Богуты — горы пустыни — розовеют под лучами восходящего солнца, открывая синие ущелья, над ними загорается одинокое облачко, заночевавшее у самой высокой вершины. Свежо и не верится, что днем будет царить иссушающий зной, а яркие лучи солнца — слепить глаза.

Между кустиками полыни на чистых площадках видны вокруг каждой норки небольшие, размером с чайное блюдце, желтые кучки земли. По краям кучки состоят из мелких цилиндриков — свидетельство тяжкого труда мокриц: чтобы углубиться в землю они смачивают ее слюной, глотают и только тогда, пропущенную через кишечник, выбрасывают наружу. От подобной работы сильно изнашиваются челюсти и хитиновые покровы. Вот почему жители подземелий сходятся парами еще в ранней юности, чтобы, завершив трудное строительство, сбросив с себя старые одежды, приступить к новой жизни.

Сейчас все норки закрыты, во всех входах сидят мокрицы-родители, выставив наружу крепкие зубастые выросты. Сбоку живой двери иногда показываются осторожные усики.

Глядя на желтые холмики земли, вынесенные на поверхность, невольно думаешь о том, какую громадную работу выполняют эти крохотные существа. Они рыхлят почву, затаскивают в нее растения, удобряют ее, облегчают доступ воздуха. Благодаря множеству норок, почва пустыни весной лучше пропитывается влагой, на ней богаче урожай пастбищных трав. Пустынные мокрицы — полезнейшие существа.

Почему-то всюду норки собраны маленькими скоплениями по пять-десять вместе. Между этими группами находятся промежутки. Они, как хутора, объединены в одну большую, раскинувшуюся почти на гектар колонию.

Надо узнать, какое сейчас у мокриц потомство. Пока же видны одни зубастые заслоны во входах, да кое-где спешат к домам запоздалые родители, волоча за собой желтые листики растений. Среди множества норок каждая мокрица безошибочно находит свою собственную, и зубастая пасть сторожа мгновенно исчезает, открывая вход в подземелье.