Страница 50 из 53
Очень интересными с точки зрения сформировавшихся на их основе звукоподражательных названий домашних птиц, причем не только куриных, являются вокативы тина «пут-пут» и «пли-пли». Они известны в болгарском, литовском, немецком и других языках. Вокатив «put-put» в немецком языке служит для призыва разных домашних птиц, в том числе и кур, Pute — название индюшки, «Putput» — курочка. У кур нам не удалось обнаружить сигнала, напоминающего «пут-пут» или «пли-пли», видимо, это сигнал индюшек. А вот вокативы применяются для призыва разных птиц. Здесь, видно, произошло смешение имитативных вариантов, возможно, при совместном содержании разных видов домашних птиц появился общий для всех вокатив, на основе которого возникли названия для разных видов птиц. «Пут-пут» с вариантами возник на основе голоса индюшки, но затем его призывное действие распространилось и на других птиц. А вот в чувашском и болгарском языках для обозначения индюшки применяется слово «курка». В болгарском «пат-ка» — утка, гусь, в сербском то же слово применяется только для обозначения утки, а селезень называется соответственно «патак». Есть и вокатив «пати-пати» или «пат-пат» для призыва уток. Древнерусские названия «пътъка», «потъка» и «пъта» имеют значение «птица», они, видимо, восходят к соответствующему сигналу индюшки, В слове «кур-о-пат-ка» соединились два имитационных варианта, два вокатива: «кур-кур» и «пут-пут». И очень вероятно, что слово «птица» — конечное звено цепи: голос индюшки — пут-пут — пъта — птица.
Свидетельством звукоподражательного происхождения призывных вокативов «пут-пут» и «цып-цып» является разграниченное их применение в литовском языке, первый для взрослых птиц, второй — для цыплят.
Теперь мы видим, что, так же как на основании звукоподражания «ку-ку» возникло множество «говорящих» названий кукушки на разных языках, от звукоподражаний «ко-ко-ко» или «кур-кур-кур» возникли названия кур на разных языках: къруш (аварский), карк (осетинский).
Общение человека с птицами, возникшее на основе сигналов птиц, естественно отличается от общения человека с птицами на основе человеческого языка — «говорящие» птицы, но и то и другое явление как бы две стороны одной медали, и в первом и во втором случае для взаимного общения используется звуковая имитация сигналов партнера. Лексические единицы, возникшие на основе сигнализации птиц, захватили практически все языки, были использованы почти все основные сигналы животных и птиц. В результате этого появилась самая разнообразная, живая и образная лексика, слова, принадлежащие к разным частям речи, но несущие в себе сходный имитационный элемент голоса птицы. В качестве вторичных и третичных образований появились «говорящие» глаголы типа «кудахтать», «кукарекать», огромное разнообразие существительных, описывающих голоса птиц: воркование, свист, курлыканье, гоготанье, кряканье и т. д. Естественно, что по форме эти слова в разных языках отличаются друг от друга, ведь каждый язык своеобразен и неповторим, в нем свои законы, в частности фонетические. Но мы видим, что не существует практически языков, в которых «говорящие» основы слов были бы изменены до неузнаваемости.
Возникновение слов на основе сигналов птиц представляет значительный интерес не только для биоакустики и синхронической биолингвистики[5], но и для диахронической биолингвистики[6]. Ведь этимология этих принадлежащих к наиболее древнему лексическому слою «говорящих» слов более или менее прозрачна и мы можем представить себе ход их появления, проследить отдельные стадии их формирования от чисто голосовой имитации, очень далекой от слова (когда предвокативная имитация еще не слово, но уже не крик), вплоть до появления настоящего слова — представителя грамматической категории речи со всеми характеристиками, присущими ему для каждого отдельного языка. Для самих птиц, для их комфорта в условиях неволи необходима соответствующая акустическая среда.
В процессе одомашнения и последующей птицеводческой практики человек стихийно пришел к необходимости акустических взаимоотношений с сельскохозяйственными птицами, и традиционное звукоподражательное «цып… цып» явилось одной из унифицированных и наиболее важных форм такого общения с ними. Поместив птиц в огромные цеха птицефабрик, человек, в сущности, порвал все коммуникативные отношения с ними, вызвав тем самым у птиц состояние этологического дискомфорта. Оптимизация этой ситуации с помощью сигнально-ориентационных средств является одним из путей повышения продуктивности птицеводства. И одним из путей решения этой задачи может стать использование практического опыта, накопленного любителями диких птиц, широко применявшими акустические сигналы в создании этологически комфортной среды для своих любимцев.
Конечно, авторы далеки от мысли рекомендовать птицеводам, имеющим дело с десятками тысяч кур, поступать, подобно любителю, общающемуся с одним-единственным питомцем. Речь идет об использовании некоторых принципов, и в первую очередь акустических сигналов и ориентиров, вполне поддающихся «механизации» и вписывающихся в современный технологический процесс. В целом же это является одним из убедительных аргументов в пользу скорейшей необходимости использования звуковой среды в качестве эффективного управляющего и стимулирующего средства в условиях современного крупномасштабного птицеводства.
До сих пор мы касались только призывных вокативов, на основе которых возникли «говорящие» звукоподражательные названия; лексические репелленты[7], т. е. слова для отпугивания птиц, но отражены в звукоподражательных названиях. По-видимому, это связано с тем, что основой для формирования «говорящих» названий служили призывные и контактные крики птиц, как мы это уже показали на примере кур. Так и у диких птиц. Призывный крик совы-сплюшки — «сплю-сплю», сипение проголодавшейся молодой сипухи, призывающей родителей, контактный крик «фи-фи» птицы с таким названием. Можно привести подобные примеры и из других языков: контактный крик «кё-лю» кроншнепа, его английское название «curlew»; латинское название Bubo bubo также сродни крику филина «бу-у»; у кеклика крик сбора семьи «чук-кар», отсюда немецкое название Chukarhuhn и английское Chukar. Список этот можно было бы продолжать.
Одной из важнейших функций общения является поддержание контакта, проверка готовности слушать у коммуникационного партнера. У человека это: «Послушайте! Алло! Вы меня слышите?» У животного это ориентировочные, контактные крики. Поэтому, вероятно, неслучайно звукоподражательные «говорящие» названия сформировались на основании контактных криков. Они наиболее важны в коммуникациях между самими птицами и между человеком и птицами. Можно предположить также, что названия, несшие в своей основе лексические репеллентные элементы, не использовались, были утрачены языком и заменены на более адекватные и приемлемые, т. е. те, которые были связаны с контактными, призывными или по крайней мере полифункциональными криками. К настоящему времени в современных языках звукоподражательные названия выполняют номинативную — функцию, т. е. называют птицу, выделяя ее по самому характерному, заметному признаку. Но в более ранние периоды своего существования они, вероятно, несли в себе еще и эмоционально-управляющую нагрузку.
Лексические репелленты, не нашедшие или утратившие свое значение при формировании звукоподражательных названий птиц, сыграли тем не менее большую роль в общении человека с птицами. Простейший и древнейший отпугивающий сигнал «кыш», имеющий, кстати, множество параллелизмов в других языках, — конгломерат разнообразных защитно-оборонительных сигналов не только птиц, но и млекопитающих, пресмыкающихся и рыб. Задолго до появления современных акустических репеллентов появился этот простой сигнал, с помощью которого человек прогонял от своего жилища и своей добычи непрошеных гостей и нахлебников. Пройдя длинный путь трансформаций и развития, вместе с формированием «человеческого» языка он утратил лишние, незначимые и трудные для артикуляционного аппарата человека детали и превратился в универсальный для многих животных и интернациональный для людей сигнал. Очень похожие слова употребляют люди разных национальностей, чтобы отпугнуть домашних птиц или назойливых, так называемых сорных, птиц города — ворон или голубей.