Страница 139 из 144
- Попов, пойди притащи Лиховцеву, - велит Мария. - А этих уберите в класс.
Подойдя к лежащей на полу Вике, Попов хватает е? за руку и тащит по мастике к Марии, парализованные ноги Вики волочатся по полу.
- Ну что, убежала? - спрашивает Мария, глядя в карие, расширенные от ужаса глаза.
- Маришечка, - шепчет Вика непослушными губами. - Пощади меня, Маришечка, все видят, что Вика сильно дрожит и чувствуют запах мочи.
- Встань, - говорит ей Мария. - Смотри мне в глаза. Отпусти е?, Попов.
Вика с трудом вста?т, видно, что внутри у не? болит от ударов об пол, но она старается стоять прямо. Из глаз е? текут сл?зы, и она опускает лицо, даже теперь стыдясь своего плача.
- Смотри мне в глаза, - ласково повторяет Мария.
Вика вытирает сл?зы и смотрит Марии в глаза, новые сл?зы сразу выступают на место вытертых, она снова отирает их, губы е? д?ргаются от судорог плача. Рука Вики застывает у щеки и сл?зы уже свободно бегут из глаз по щекам девочки, она не вытирает их, только смотрит на Марию. Потом Вика как-то странно пода?тся назад и падает, раскинув руки, изо рта е? на лету выпл?скивается алой лентой кровь. Е? тело ударяется в пол и оста?тся неподвижно лежать.
- Вы видели, как я убила е?? - говорит Мария, поворачиваясь к одноклассникам. - Я затопила ей кровью мозги. Это мой любимый способ, - она вздыхает и смотрит на потолок. - Гена Пестов будет охранять детей в спортивном зале. Детей не бить, они нам ещ? понадобятся. Все трупы с этого этажа сбросить через окна во двор.
6. Майский ветер
Класс напротив - класс биологии. В стеклянном шкафу учительница биологии Надежда Александровна собирала годами наглядные экспонаты: чучела белок, крыс, мышей, воробь?в и зябликов, суш?ных рыбок и насаженных на иголки насекомых, жуков и бабочек. Стенки шкафа изнутри украшены аппликациями, вырезанными из цветной бумаги, изображающими листья и травинки, аппликации сделала несколько лет назад любимая ученица Надежды Александровны, Лида Рябкина, они запылились и немного пожелтели от старения плохого клея, но учительница биологии очень любила их, они тоже были для не? экспонатом, будто кожа и волосы самой Лиды Рябкиной, оставшиеся навечно в е? стеклянном шкафу. Едва в учебном материале встречался какой-нибудь экспонат из шкафа, хоть бы и походя, лишь как косвенное упоминание, Надежда Александровна сразу бежала к сокровищнице, отодвигала стекло и вынимала объект своей любви, нервно поглаживая м?ртвое существо тонкими пальцами, нежно вздыхая о н?м и осторожно сдувая с него пыль, и часто в такие минуты она снова, уже в который раз, сообщала ученикам о личности Лиды Рябкиной, е? маленьких талантливых руках, в которых когда-то цвело пламя любви к биологии, какой не знает теперь никто, даже сама Лида, давно выросшая и живущая где-то вдали своей взрослой, совершенно чужой жизнью.
Командиры групп занимают две первые парты у окна, Мария садится на место Надежды Александровны, которая, на сво? счастье, свободна от уроков в день революции и не пришла сегодня в школу. Мария смотрит в окно, за которым виден школьный забор, стволы тополей, столпившиеся люди за забором, подъезжающие с мигающей сиреной бело-синие милицейские машины и автобусы скорой помощи.
- У нас мало времени, - говорит она. - Они, наверное, собираются напасть. Наша главная задача - успеть выйти на крышу.
В десять часов десять минут звенит звонок со второго урока. Окно на втором этаже школы открывается, блеснув стеклом, на подоконнике стоит Юля Зайцева. Перед ней - наружный школьный двор, усыпанный брошенными в панике вещами, пара раскрытых портфелей, высыпавшиеся учебники и тетради, кляксы крупных кровяных капель, как из чернильницы. Впереди, там, где забор размыкается узкими воротами, стоит военный фургон, за ним - пять милицейских машин, за ними - пустая улица, за ней - кирпичные дома с т?плыми солнечными крышами, тонкие крестообразные антенны, а дальше - небо, небо, позади которого ничего уже нет.
- Я хочу говорить с вами, - громко произносит она.
Там стоит массивный человек в защитной одежде, его наголо обритая голова чиста под ветром и непрерывно падающими лучами солнца. Глаза человека светлы, лицо устроено просто, загорелая шея широка. Это Игнат Ильич.
- Говори, - тихо разрешает он Юле, внимательно рассматривая кровь на е? коже и одежде.
- У нас сорок детей младших классов. Если вы напад?те на нас или хотя бы приблизитесь к школе, мы начн?м их убивать, - говорит Юля.
- Зачем? - спрашивает Игнат Ильич, спокойно глядя Юле в лицо.
- Просто так, - так же спокойно отвечает Юля.
- А если я убью тебя? - спрашивает Игнат Ильич.
- Вы меня не убь?те, - заявляет Юля.
- Убью, - хрипловато говорит Игнат Ильич.
- Не убь?те.
- Убью.
- Нет.
- Убью. Я тебя убью, маленькая сволочь.
Рядом с Юлей в про?ме окна появляется Гена Пестов, который держит за плечи перепуганную первоклассницу с двумя светлыми косичками. Солнце, отраж?нное в открывшемся стекле, мешает Игнату Ильичу смотреть, и он щурится на свет, как дикий зверь. Гена поднимает девочку и ставит перед собой на подоконник. Девочка боится и пытается схватиться за руки Гены, но тот вдруг сильно толкает е? впер?д. Первоклассница вылетает из окна, растопырив руки и ноги, как лягушка, падает на асфальт, с негромким хрустом ударяется в него грудью и оста?тся лежать, вывернув одну ногу в сторону, словно сладко уснув на большой каменной постели. Юля и Гена отступают назад. Двое солдат подбегают к лежащей девочке и обнаруживают, что она умерла и изо рта е? уже вытекает неживая кровь.
В десять часов пятнадцать минут (время отслеживается по салатовым детским часикам на запястье Оли Корц) Мария спускает свою свору на третий этаж школы. Шестиклассники карабкаются по партам, сваленным сверху попер?к лестницы и мерзко визжат. Их визг пугает парней из старших классов, собравшихся по ту сторону баррикад, они с ужасом смотрят на перекошенные окровавленные морды детей, на бурые напильники в их руках.
- Рви до крови, рви до крови! - воет Мария с лестничной площадки, криво сгибаясь в поясе, словно у не? приступами болит живот. Лицо е? страшно. Рви до крови!
- Рви до крови! - рев?т лезущая в атаку свора.