Страница 39 из 49
— Никаких отпечатков! — крикнул я пареньку. — Убедитесь, чтоб не осталось ничего лишнего, ни конфетных оберток, ни носовых платков.
— Да, и никаких особых сигарет, которые делают лично для меня в одном из дорогущих магазинов на Джермайн-стрит. — Фламандец саркастически хмыкнул. — Знает он все это.
Мужчина говорил с таким сильным акцентом, что его с трудом можно было понять. Я подумал, что обычно он говорит на фламандском и французский ему непривычен. Он снова сплюнул на дорогу, затем устроился на водительском сиденье рядом с нами.
— Он хороший мальчик, — сказал мужчина, — и знает, что нужно делать.
К тому времени, как он завел двигатель «рено», грузовичок уже исчез из виду.
Я добрался до самого сложного этапа нашего путешествия.
— Вы делали записи? — неожиданно спросил я Квана. Он молча посмотрел на меня. — Да поймите вы, я должен знать, есть ли при вас что-то, что придется уничтожить в случае чего. О коробке с документами, что дал вам Хадсон, мне известно. — Я побарабанил по ней. — Кроме нее, еще есть что-нибудь?
— Маленький блокнотик, приклеенный к ноге. Тоненькая книжица. При обыске ее не найдут.
Я кивнул. Имелись заботы и поважнее.
Машина мчалась по узким бетонкам. Вскоре мы свернули на основное шоссе, шедшее на север, к Остенде. Чересчур обильно удобренный Ипрский выступ остался позади. Мимо нас быстро мелькали и так же быстро исчезали из памяти устрашающие названия: Тайне-Кот, Сен-Жюльен, Вестерок, Пилкем, Полькапелль.[6] Прошло пятьдесят лет, и даже те женщины, что оплакивали бессчетных погибших, тоже уже умерли. Время и телевидение, замороженные продукты и транзисторные радиоприемники залечили раны и заполнили пустоты, когда-то казавшиеся невосполнимыми.
— Что происходит? — спросил я водителя. Он был из тех людей, которых надо спрашивать, сам не скажет.
— Его люди, — он мотнул головой на Квана, — хотят, чтобы он был в Остенде. Сегодня в двадцать три часа в гавани. Я покажу на карте города.
— В гавани? Что происходит? Его сегодня возьмут на борт?
— Меня о таком в известность не ставят, — ответил водитель. — Мне велено лишь привезти вас к себе на встречу с вашим куратором, а затем в Остенде, к его куратору. Все это чертовски утомительно. Жена думает, мне платят за то, что это опасно, а я ей все твержу, что мне платят за то, что это чертовски скучно. Устали? — Я кивнул. — Мы хорошо едем. Одно тут преимущество — движения в такую рань практически нет. И грузового транспорта тоже, если не ехать через город.
— Тихо тут, — сказал я. В небе вились стайки птиц, выискивая еду в тусклом утреннем свете, их тельца ослабели в ночном холоде.
— Очень мало полиции, — продолжил водитель. — Машины едут в основном по главным магистралям. Скоро дождь пойдет, а велосипедисты дождя не любят. Это первый дождь за две недели.
— Да перестаньте вы волноваться, — сказал я. — С вашим мальчиком все будет в порядке.
— Он знает, что делать, — согласился водитель.
Глава 33
Фламандцу принадлежал отель неподалеку от Остенде. Машина свернула в крытый проезд, ведущий на мощеный внутренний двор. Пока мы парковались, заквохтали пара кур и взвыл пес.
— Здесь трудно делать что-то втайне, — заметил водитель.
Он был невысокий и коренастый, с желтоватой кожей, которая казалась всегда грязной, что бы он с ней ни делал. Широкая переносица образовывала прямую линию со лбом, забрало средневекового шлема. Рот маленький, а губы он плотно сжимал, чтобы не показывать испорченные зубы. Вокруг рта шрамы, которые обычно получают, когда вылетают через лобовое стекло. Он улыбнулся, желая показать мне, что это скорее шутка, чем извинение, и шрамы сложились в рисунок, напоминающий натянутую сетку для волос.
Боковая дверь отеля открылась, оттуда вышла женщина в черном платье с белым фартуком и уставилась на нас.
— Они приехали, — сообщил ей мужчина.
— Вижу, — ответила она. — Багажа нет?
— Багажа нет, — подтвердил мужчина. Похоже, женщине требовались какие-никакие объяснения, словно мы были мужчиной с девушкой, желающими снять двойной номер.
— Им надо отдохнуть, ma jolie môme,[7] — сказал мужчина.
Женщина никак не походила на красивого ребенка, но комплимент на некоторое время ее умиротворил.
— Комната номер четыре, — сказала она.
— Полиция была?
— Да.
— Теперь они не вернутся до ночи, — пояснил нам мужчина. — А может, и вовсе не придут. Это скорее из-за налогов, чем криминала.
— Не расходуйте всю горячую воду, — сказала женщина.
Мы последовали за ней через желтую облупленную боковую дверь в холл отеля. Там была регистрационная стойка, сделанная из небрежно окрашенного твердого картона, и полка с висевшими на ней восемью ключами. Линолеум с рисунком в крупную клетку, задумывавшийся как мраморные плиты. Он загибался по углам, а у двери на него поставили что-то горячее, и остался идеальный круг.
— Фамилии? — мрачно спросила женщина, будто собиралась вписать нас в журнал регистрации.
— Не спрашивай, — сказал мужчина. — А они не будут интересоваться нашими.
Он улыбнулся, будто пошутил, и с тревогой глянул на жену, надеясь, что она поддержит шутку. Та пожала плечами, сняла с полки ключ и очень аккуратно положила на конторку, чтобы ее нельзя было обвинить, что она сердится.
— Им понадобится два ключа, Сибил.
Женщина зыркнула на него.
— Они заплатят за комнаты, — сказал он.
— Мы заплатим, — подтвердил я. Снаружи начался дождь. Он стучал по окнам и барабанил в дверь, будто хотел войти.
Женщина грохнула на конторку второй ключ.
— Это тебе следовало взять ту машину и бросить ее! — гневно заявила она. — А Рик привез бы этих двоих сюда.
— Это важный этап, — возразил мужчина.
— Ты ленивая свинья! Если машину объявили в розыск и Рика в ней остановят, посмотрим тогда, какой этап важнее!
Мужчина ничего не ответил, но и на меня не глядел. Он взял ключи и повел нас наверх по скрипучей лестнице.
— Осторожней с перилами. Их еще не доделали.
— Здесь все недоделано, — буркнула женщина. — Весь дом сделан наполовину.
Он провел нас в комнаты. Тесные и скорее унылые, сияющие желтым пластиком и пахнущие быстросохнущей краской. Я слышал через стену, как Кван задернул занавеску, снял пиджак и повесил на плечики в шкафу. Потом зафырчал водопровод — Кван наполнял раковину. Хозяин по-прежнему болтался рядом со мной, будто ждал чего-то. Я приложил палец к глазу и указал на комнату Квана. Мужчина понятливо кивнул.
— Машина будет готова в двадцать два часа. Отсюда до Остенде недалеко.
— Хорошо, — сказал я, надеясь, что он наконец уйдет, но тот продолжал стоять.
— Мы жили в Остенде, — сказал он. — Жена хочет туда вернуться. Там кипела жизнь, а в сельской местности для нее слишком тихо. — Он повертел сломанную дверную задвижку. Она была покрашена, но не починена. Он соединил обе части, а потом отпустил.
Я посмотрел в окно. Оно выходило на юго-запад, туда, откуда мы приехали. Дождь все шел, на дороге появились лужи, поля развезло, и там гулял ветер. Внезапные порывы ветра опрокинули цветочные горшки под распятием, и бежавшая по канавам вода была ярко-красной от почвы, которую откуда-то несла.
— Я не мог позволить мальчику везти вас, — сказал мужчина. — Я за вас отвечаю. — Он с силой потер лицо, словно надеялся заставить мозги лучше работать. — Тот, другой, не так важен для успеха всего дела. А эта часть жизненно важна. — Он посмотрел в окно. — Этот дождь нам необходим, — добавил он, желая услышать, что я с ним согласен.
— Вы все правильно сделали, — сказал я.
Он подобострастно кивнул, словно я дал ему на чай десять фунтов, а потом улыбнулся и попятился к двери.
— Я знаю, что правильно.
Главе 34
Мой куратор прибыл в одиннадцать утра. С кухни доносился запах готовки. Большой черный «хамшер» въехал во внутренний двор и остановился. Из него вылез Бирд.
6
Места боев и воинских захоронений на Ипре.
7
Моя красивая детка. (фр.)