Кандидат на убийство

Гордеев собрал пленки и вслед за съемочной группой вместе с Турецким направился к выходу.

Уже третий час Гордеев и Турецкий изучали видеоматериалы. Это не приносило, к сожалению, никаких результатов, кроме рези в глазах и головной боли.

— Мы неправильно начали, — сказал Турецкий. — Надо было смотреть с последних записей, с места убийства.

— Согласен, — зевнул Гордеев и потер глаза ладонями.

— Девушка, отмотайте нам записи с места убийства Варганова, пожалуйста, — обратился Турецкий к хмурой женщине-монтажеру, которая выполняла все поручения с явной неохотой, но тем не менее быстро и профессионально.

— Материала мало, — хриплым баском молвила она. — Все на одной кассете. Одна камера сломалась во время съемки. Запись с нее перенесена на эту кассету.

— Включайте, — нетерпеливо попросил Турецкий.

Замелькали кадры того страшного дня. Панорама толпы, отдельные лица, ворота тюрьмы. Гордеев увидел себя рядом с Лизой. В углу экрана мелькал таймер, с бешеной скоростью отсчитывая доли секунды, которые остались Варганову. Вот он вышел из ворот, помахал приветственно рукой. Снова панорама толпы, только теперь уже с другой точки, но таймер показывал то же самое время. Внезапно толпа отпрянула, видимо произошел выстрел. Объектив камеры метнулся в сторону. Остановился на распростертом на земле теле Варганова.

— А ну-ка верните назад! — быстро приказал Турецкий.

Кадры замелькали в обратном порядке.

— Стоп! Видишь, вот этот человек смотрит куда-то в сторону. — Турецкий ткнул пальцем в экран на человека в синем пальто.

— Может, его позвал кто-нибудь? — предположил Гордеев и поглядел на замерший таймер. — Верните запись еще немного назад, пожалуйста.

Монтажер, пожав плечами, выполнила указание.

— Остановите. — Гордеев некоторое время смотрел на экран. — Девять часов тридцать две минуты четырнадцать секунд. И там такое же время, он не успел бы перейти с места на место.

— О чем ты? — не понял Турецкий.

— Вот этот человек в синем пальто. — Гордеев показал на экран. — Через доли секунду он окажется с противоположной стороны.

Они просмотрели запись еще раз. Записали время. Человек в синем перешел из одной части толпы в другую за десятые доли секунды.

— Спринтер какой-то, — проворчал Турецкий.

— Это не спринтер. Это два разных человека. Близнецы!

Турецкий посмотрел на адвоката и расплылся в улыбке.

— Молоток! Правильно, близнецы! — Он перевел взгляд на монтажера. — Эту кассету мы заберем отдельно. С собой.

Женщина молча пожала плечами.

— Сделайте нам копию на ВХС. Будем опознавать.

В прокуратуре Турецкого и Гордеева ждало много новостей. Перво-наперво Турецкий велел сделать фотографии близнецов с видеокассеты, затем вместе с адвокатом расположился в кабинете, чтобы посмотреть материалы на Пирожкова.

— Весьма любопытный тип. Совершенно бессовестная скотина, чем только не промышлял. — Следователь листал дело. — Весь УК представлен. Такой вполне мог действовать против Варганова, не стесняясь в средствах.

Гордеев кивнул, разглядывая черно-белые фотографии в фас и в профиль. Что-то странное было в этом поразительно худом, хищном лице, в бесцветных глазах и белых волосах…

— Александр Борисович, в деле есть пункт, особые приметы. Посмотрите!

— Ну есть, — пролистал страницы Турецкий. — Альбинос он.

— Краснолицый, — сказал Гордеев, глядя на Турецкого.

— Правильно, — торжественно произнес Турецкий. — Ты, Юрка, сегодня просто в ударе! Значит, заказчик у нас есть. Это хорошо, но мало. — Теперь надо ждать результатов опознания близнецов или еще какой-нибудь информации.

— Ждать и догонять — последнее дело. — Гордеев откинулся на спинку стула.

И тут в кабинет влетела сияющая Тамара:

— Есть, Александр Борисович! Нашла! Это братья Байгазины, Альберт и Ренат, уроженцы города Элиста…

— Стоп! — прервал Турецкий. — Биографию потом. Где они сейчас?

— В настоящее время проживают по адресу: Ломоносовский проспект, дом два. Элитные новые башни с оранжереями, — мечтательно добавила девушка.

— Ты узнала их телефоны? — спросил Турецкий Тамару.

— Да, их вычислили по мобильникам. Они оба сейчас дома.

— Прекрасно! — Турецкий посмотрел на Гордеева. — Ну что, прокатимся в гости к нашим близняшкам? Они вроде ребята мирные.

— Прокатимся. — Адвокат поднялся со стула.

Новые кирпичные бащни возвышались над дорогой как крепость. По широкому двухполосному шоссе служебная машина вынырнула на асфальтовое кольцо, опоясывающее дом.

— Второй корпус нам нужен, — сказал Турецкий, уставившись в окно.

— Это первый. — Водитель дернул руль.

Машина обогнула башню и остановилась у подъезда с длинным козырьком.

— Это не дом, а просто замок какой-то, — заметил Гордеев.

— Выходи, рыцарь бедный, пошли дракона воевать. — Турецкий вышел из машины и, наклонившись в салон, бросил водителю: — Ты сиди здесь и следи за подъездом. Вот тебе фото одного близнеца. Второй, сам понимаешь, такой же.

Турецкий и Гордеев вошли в подъезд. К ним тут же направился пожилой человек в костюме и галстуке.

— По какому вопросу, молодые люди?

— Мы из прокуратуры. — Турецкий показал удостоверение. — Нужно поговорить с братьями Байгазиными. Они недавно приобрели квартиры в этом доме.

— Здесь все недавно. — Охранник внимательно изучил удостоверение, протянул его следователю и посмотрел на Гордеева: — А ваши документики?

— Это свидетель. Он со мной, — соврал Турецкий. — Мы можем пройти?

— Я должен связаться с жильцами… — забормотал старичок.

— Вы не поняли. Не надо ни с кем связываться. Мы Хотим застать их на месте, а не ловить по всему городу.

— Ладно, ладно, идите. Вот потеряет из-за вас работу пенсионер, — пробурчал пожилой охранник.

— Не волнуйся, отец, — улыбнулся Турецкий. — Все будет хорошо.

— Хорошо-то хорошо, да ничего хорошего. И так уж эти жильцы, куркули проклятые, ропщут, что во всех башнях пенсионеры на вахте сидят. Им блондинок грудастых подавай. Тьфу, прости господи!

— На каком этаже тридцать девятая и сороковая квартиры? — улыбаясь, спросил Турецкий.

— На двадцатом, где оранжереи, — молвил старик и скрылся в своей каморке.

Следователь и адвокат поднялись на двадцатый этаж на лифте. Прошли через холл с роскошными креслами и кадками с экзотическими пальмами и фикусами. Дверь в тридцать девятую квартиру оказалась запертой. На стук и звонок никто не реагировал.

Пока Турецкий колотил в дубовую дверь, Гордеев огляделся по сторонам. Ему показалось, что дверь наискосок приоткрылась, а потом невидимая рука притворила ее, но не до конца.

— Заперто, подумал Штирлиц, — произнес Турецкий, обернувшись к адвокату. — Может, у них обычай такой народный — ходить друг к другу в гости. Где тут сороковой нумер?

Сороковой оказалась квартира с открытой дверью. Турецкий вытащил пистолет и толкнул предплечьем дверь в верхнюю часть, где точно не могло быть отпечатков пальцев.

Один за другим они просочились в полутемную квартиру. Свет не горел нигде, а за окнами уже по-зимнему рано темнело.

— Хозяин! — крикнул Турецкий. — Кто-кто в теремочке живет! Ау!

Его голос звучал беспечно и весело, но Гордеев видел, в каком напряжении его друг, каким цепким взглядом он схватывает все предметы.

— Включи свет, — прошептал Турецкий. — Тут, наверное, как на Западе, один включатель на все приборы в комнате.

Гордеев потянулся к лампе, стоящей неподалеку, и присел на корточки по примеру следователя.

Зажегся свет. Но в квартире по-прежнему было безлюдно и тихо.

Турецкий прошел вдоль стойки кухни-студии, на которой обнаружились три высоких стакана и бутылка вина, и зажег свет в соседнем помещении.

— Вот черт! — услышал Гордеев его голос и бросился на помощь.

В комнате лежало два трупа, один — на кровати, другой — на полу. Байгазины смотрели в потолок двумя глазами. Правые глазницы обоих были наполнены кровью.