Страница 29 из 57
— Да оставьте же вы меня в покое!..
— Ладно, оставляю, — Турецкий сплюнул, отошел. — Давайте чистую правду, Виктор Карлович.
— Правда проста, как помидор, — буркнул Брумберг. — Екатерина Андреевна дала мне поручение за вами проследить.
— Екатерина Андреевна Эндерс?
— А какая еще? От нее два месяца не было вестей, а вчера, после того, как вы ушли, она позвонила и попросила поработать.
— Зачем?
— Ей интересно было знать, чем вы занимаетесь, как проходит ваше расследование. Не знаю, она подробности не сообщала… Александр Борисович, не надо волноваться, Екатерина Андреевна вам друг…
— Это точно, — огрызнулся Турецкий. — С такими друзьями и враги не нужны. Что еще?
— Она предложила тысячу долларов… А вы знаете, сейчас кризис, любая копеечка дарит радость… Дала мне ваш адрес…
— Откуда ей известен мой адрес?
— Александр Борисович, ну что вы как ребенок. Зайдите в любой переход, там стоят люди, торгующие компьютерными базами. А дабы их не обижали, их еще и милиция охраняет…
— Ладно, дальше.
— А что дальше? Позвонила, дала адрес, пообещала перевести деньги. Я с раннего утра был у вашего подъезда. Повозил вас по городу. Что за студия «На Солянке», я честное слово не знаю. Из машины не выходил, ждал, пока вы появитесь, видел только вывеску… Честное слово, Александр Борисович, ничего личного, просто работа… Позвоните Екатерине Андреевне, она вам все объяснит… если посчитает нужным. А с меня какой вам прок? Я делаю только то, за что мне платят…
Турецкий отвернулся, чтобы не видеть сконфуженную физиономию, стал лихорадочно восстанавливать в памяти подробности вчерашнего разговора со вдовой. Ну что ж, возможно, кое-какими недомолвками и намеками он дал ей пищу для размышлений…
Он отыскал в телефонной книге номер Екатерины Андреевны, вызвал абонента. Поговорить не удалось — звучали раздражающие длинные гудки, а потом шел сброс. Он сделал несколько попыток и отправил телефон в положенное место.
— И что теперь? — жалобно гундел Брумберг. — Будем стоять и ждать, пока Екатерина Андреевна соизволит отозваться? Поверьте, Александр Борисович, мне действительно очень жаль…
Злость куда-то улетучилась.
— Мне тоже очень жаль вашу тысячу долларов, Виктор Карлович, но если я вас еще раз где-нибудь встречу…
— Будете считать, что заблудились, — Брумберг опустил глаза.
— То пеняйте на себя. В лучшем случае, доставлю в милицию, где вам предъявят грубое вмешательство в личную жизнь. В худшем… впрочем, не будем о худшем. Сообщите Екатерине Андреевне, что вы прокололись, и выполнять поручение не будете. Итак, я вас предупредил. До новых встреч.
Он зашагал к бойлерной, выкатил машину, сел, поехал. На повороте остановился, глянул в зеркало. Ссутулившийся сыщик мялся возле своей «инвалидки», тоскливо смотрел ему вслед…
В Леонтьевском переулке было тихо, как в барокамере. Витая ограда, размеренная жизнь избранной части общества. Не претендуя на высокий статус, он поставил машину на внешней парковке, рядом с канареечным 207-м «пижоном», двинулся к воротам.
— Да въезжайте, чего там, — великодушно разрешил охранник, — я вас уже знаю.
— Да пусть стоит, — отмахнулся Турецкий.
— Как дела, детектив?
— Прекрасно, — неуверенно отозвался сыщик.
— И у меня скверно, — кивнул страж. — В семействе скандалы, зарплату вторую неделю задерживают.
— Да и работа у вас не такая уж увлекательная.
— Вы правы, — согласился охранник. — Торчишь тут с девяти до девяти, потом приходит сменщик — угрюмый, заспанный. Одни и те же лица, одинаковые слова…
— Татьяна Вениаминовна сегодня дома?
Охранник задумчиво уставился в безоблачное небо.
— Я точно помню, что утром она уходила…
«Мы еще и склеротик», — мысленно констатировал Турецкий.
— Не возражаете, если я тут осмотрюсь?
— Да ради бога.
Охранник удалился в будку, заработал компактный телевизор. А Турецкий стал прохаживаться вдоль дома. Вопрос, как проник сюда убийца Георгия Львовича Пожарского, продолжал волновать. Если допустить, что охрана бдительно несла службу, посторонних не пропускала, а через ограду злодей не полез, даже если увлекается йогой…
Он прошелся вдоль ограды, скептически поглядывая на острые прутья, завернул за угол. И вскоре убедился, что с проникновением злодея особых проблем быть не должно. Элитные дома строят русские люди. Ограда с фасада внушала уважение, с обратной стороны носила символический характер, хотя издали все выглядело достойно. Одна из секций, стыдливо спрятанная за кустами, имела повреждение. Лопнула сварка, и несколько прутьев болтались на честном слове. Это могло, конечно, ничего и не значить… Он сел на колени, стал осматриваться. Глупо рассчитывать на какие-то находки. Он ничего и не нашел. Если кто-то и лез здесь, ценных подарков не оставил.
Отряхиваясь, Турецкий выбрался из кустов, и чтобы у девушки с коляской, гуляющей по внешней аллее, не осталось сомнений, чем он там занимался, поправил «молнию» на брюках. Девушка зарделась, отвернулась.
В будке по-прежнему работал телевизор. Охранник совмещал работу с удовольствием. Раздался звуковой сигнал, ворота дрогнули, отзывчиво разъехались, объявилась болотного цвета машина, встала у первого подъезда. Вышел человек «дипломатической» наружности — важный, как гусак, сунул кейс под мышку, зашагал к первому подъезду. Турецкий проводил его глазами, уставился на машину. Если человек хороший, совершенно неважно, какого цвета у него «мерседес». Первый подъезд его мало волновал. А вот второй… Он поднял голову, отыскал знакомые шторы в гипюровую складку — гостиная в квартире Пожарских. Дрогнул тюль в комнате правее, появилась рука, отодвинула складки. Турецкий насторожился. Эта окно тоже у Пожарских. Очень интересно. Впрочем, интересно только в том случае, если хозяйки нет дома…
Кто-то стоял у подоконника и смотрел на улицу. Турецкого, мнущегося под домом, человек не видел — иначе пришлось бы сплющить нос о стекло. Он взбежал по ступенькам, толкнул подъездную дверь. Домофоном подъезд не оборудован — зачем? — при живом-то охраннике…
Дверь открыла домработница Галина — после оглушительной паузы.
— О, господи, это вы… А я подумала, что Татьяна Вениаминовна вернулась…
— Нет, Галина, — он лучезарно улыбнулся. — Вам крупно везет.
— Что вы имеете в виду? — в глазах мелькнул испуг. Он не ошибся в своих смелых предположениях. Домработница Галина Лисовская выглядела взбудораженной. Аккуратная челочка съехала набок — явно не от ветра в форточку. Блузка застегнута неправильно — ошиблась пуговицами. Она проследила за его взглядом и стала неудержимо краснеть.
— Здравствуйте, Галина, — запоздало поздоровался Турецкий. — Трудитесь в отсутствие Татьяны Вениаминовны?
— А что тут необычного? — она опустила глаза. — Татьяна Вениаминовна мне полностью доверяет, я часто прихожу в дом, когда хозяев нет…
— Я войду, вы не возражаете? — он оттеснил женщину, не дожидаясь ответа, ступил в квартиру. Зашагал в комнату.
— Постойте, — спохватилась женщина, — вы куда? Это частная собственность! Вы не имеете права входить в квартиру без разрешения хозяев…
— Но вы меня не выдадите, верно? — он лукаво ей подмигнул, — вам же не нужны эти чертовы неприятности?
Вторжение в частную жизнь было поистине ошеломляющим. Что за бес в него вцепился? Он широким шагом пересек гостиную, предвкушая удовольствие, цапнул ручку на двери в спальню. Но та уплыла из рук, и на пороге вырос Павел — сын Татьяны Вениаминовны. Тоже не сказать, что расчесан и заправлен. Но штаны на месте, а это главное. Глаза затравленно блуждали. Узрев Турецкого, он испустил протяжный вздох облегчения.
— Вдруг из маминой из спальни, — не удержался от комментария Турецкий.
— Очень остроумно, — буркнул Павел, перехватывая взгляд объявившейся в глубине гостиной Галины. Она тоже тяжело дышала, волновалась. — Кстати, господин сыщик, вас никогда в детстве не мучил вопрос, что делал Мойдодыр в маминой спальне?