Страница 39 из 58
Слишком велик был соблазн приступить к наступательной операции, но он сдержался. Он не кошка с ее девятью жизнями. Неприятель не стал бы сюда соваться безоружным, в лучшем случае у него нож, в худшем пистолет. Он стоял и слушал. «Ничего, прорвемся, — твердил он про себя. — Ты, главное, уйди, а уж завтра я тебя вычислю, будь спокоен». Кажется, свершилось. Противник не выдал своего разочарования. Он услышал шорох, заскрипели половицы — имеется, стало быть, в архивном подвале «предательское» место.
— Ну, давай же, дружище! — громко крикнул Турецкий. — Тебе уже самому страшно, нет? Нападай, я жду!
Эффект внезапности и страха был утерян. Тот вовсе не был суперменом, мог рассчитывать лишь на внезапность. Он услышал торопливые шаги — не скрываясь, человек спешил к выходу. Турецкий бросился в погоню параллельным проходом.
— Эй, приятель, поговори со мной, куда ты так заторопился? — споткнулся, растянулся, треснувшись головой. Искры брызнули из глаз, как из сварочного аппарата. Он поднялся, сжимая кулаки, готовясь отразить контратаку…
Все. Он слышал, как по лестнице грохочут тяжелые ботинки (действительно тяжелые, он не мог ослышаться), распахнулась дверь, хлопнула, вставая в створ. Обманный маневр? Он не расслаблялся, стоял, слушал. Нет, интуиция уверяла, что в подвале он остался один. Пот лавиной потек со лба. Ну, что ж, кажется, им обоим не повезло в этот вечер…
Спешить уже было некуда. Он добрался на ощупь до стола, вытянул из кармана зажигалку, осветил циферблат. Практически одиннадцать. Не сказать, что глухая ночь. В Москве, например, в это время суток публичная жизнь только начинается…
Путь до лестницы был тернист и непредсказуем. Закружилась голова, подкосились ноги, он упал на колени, прислонился к косяку. Что-то было не в порядке. Не так ли ускользает сознание? А вот этого бы не хотелось! Он вскочил… и чуть не грянул всей тяжестью о каменную лестницу. Опустился на колено, стал ощупывать голову. Коснулся ладонью затылка, потер пальцы — они слиплись. Весь затылок у него был в крови — видимо, треснулся, падая, и в пылу не обратил на это внимания. Охватил пещерный страх, неужели… все? Стал дышать размеренно, полной грудью. Жизнь из организма, кажется, не уходила. Не пришел его час, потопчем еще бренную землю. Он медленно поднялся, держась за стену, пошел наверх, тяжело переставляя ноги. В принципе, в эту минуту его можно было брать тепленьким, однако желающих уже не было…
Он смутно помнил, как вывалился в коридор. Держась за голову, прислонился к стене. Напряг волю, заставил себя сосредоточиться. Где же бравые охранники, черт их подери? Он отдышался, отыскал в пиджаке носовой платок, прижал к затылку, спотыкаясь, пошел по коридору. Он помнил примерное расположение электрического щитка. Кажется, где-то здесь. Он прижал ладонь к стене и шел, пока не уперся в металлическую выпуклость.
Распахнул створку, активировал зажигалку, щелкнул тумблером. Мерклый свет озарил пространство. Как, оказывается, все просто. Можно пройти мимо и как бы невзначай обесточить всю прокуратуру…
В коридоре никого не было. Из вестибюля не доносилось ни звука. Он поплелся дальше, ускоряясь, выбежал в вестибюль, встал, держась за фигурный косяк. Тронулся дальше с замиранием сердца.
Фу, отлегло от сердца. «За стеклом» царили тишь и благодать. Охранники мирно спали. Одного чары Морфея сразили в тот момент, когда он сидел на стуле и попивал чай. Он сполз, но не упал, пускал пузыри, храпел. Второй успел добраться до стыдливо упрятанной за ширмочку лежанки, но взгромоздиться на нее не смог, сидел на полу, сложив голову на постель, выставил на обозрение кобуру с табельным «Макаровым». Турецкий вошел внутрь. Сонливость сразила охранников не просто так, от нечего делать. На столе стоял графин с питьевой водой, наполненный не более чем на треть, электрический чайник, растерзанная пачка печенья, дешевый вафельный тортик. А ведь судьба могла распорядиться иначе, сообразил Турецкий. Однако убийца решил не множить трупы, что со всех сторон похвально. Уходя из прокуратуры, улучил момент, когда в кабинке никого не было, вошел, сыпанул в графин снотворного и был таков. А потом эту воду охранники слили в чайник, предвкушая приятное проведение времени…
Он не стал будить парней. Проку от них, как от козла в курятнике. Да и не добудишься. Самочувствие немного улучшилось. Он вышел в темноту на свежий воздух, глубоко вздохнул… и снова чуть не свалился.
На улице Щукина было тихо, как на заброшенном погосте. Горел единственный фонарь — под козырьком. В окружающих домах глухая темень, уличные фонари мало того что не работают — их просто нет. Он потащился к палисаднику, за которым стояла единственная на этот час машина. Обошел ее, придирчиво осветил колеса, подавил дурное желание забраться под днище, исследовать насчет взрывчатки. Интуиция упорно подсказывала, что взрывчатка в арсенале злоумышленника не значится. Специалист он, конечно, неплохой, да и воображением не обделен, но все равно дилетант. Турецкий снял машину с сигнализации — «Ауди» дважды пикнула, стало быть, посягательств на ее честь и достоинство не было.
Прохладный ветер освежил голову. Стоит ли куда-то ехать, лучше вернуться в прокуратуру, позвонить с вахты в милицию, дождаться их приезда, объяснить ситуацию… Он представил, как его будут мурыжить, представил грядущую бессонную ночь, ужаснулся. Хрен на них, убийца не вернется, ему не нужны эти два лопуха, спящие мертвым сном. Он сел за руль, завел мотор, поехал…
Он уже понимал, что попал конкретно, но чтобы до такой степени… Улица Щукина была пуста, ни машин, ни людей, свет фар вырывал из темноты пусть щербатый, но асфальт. Он перешел на третью скорость, на четвертую. Не умел он ездить медленно по пустой дороге. Возможно, кто-то именно на это и рассчитывал. Глаза слипались, сонливость одолевала — не проходят бесследно жесткие контакты головы с твердыми неорганическими предметами. Человеческая фигура, закутанная в серый плащ, очертилась за мгновение до столкновения! Ждал, спрыгнул с обочины, делая вид, что собирается броситься под колеса. Но не бросился, отпрянул в последний момент. Турецкому хватило: гневно возопив, он вывернул руль, машина вильнула влево. Спохватившись, он стал крутить баранку в обратную сторону, но совладать с инерцией громоздкой махины уже не мог. Откуда взялось это дерево? Он должен был учитывать одно из главных правил автомобилиста: дерево может десятилетиями благополучно расти на обочине, а потом внезапно выскочить перед носом водителя! Вся жизнь не пронеслась перед глазами, а лишь один из ее фрагментов — в котором он забыл пристегнуться! Он продолжал крутить баранку, давя на тормоз. Не поставь германские автослесари на его машину систему АВС, пришлось бы туго. Машина пошла юзом, развернулась, правым бортом ударилась в дерево. Турецкого бросило на коробку передач, затем к двери, затрещали ребра…
Он практически терял сознание, но рука поползла в тайничок под трансмиссией, извлекла пистолет. Большой палец оттянул предохранитель. Дай бог, патрон уже в стволе… Туман клубился перед глазами. Он прикладывал усилия, чтобы не лишиться чувств, до боли сжимал зубы. Он видел, как из тумана с левой стороны вырастает фигура в бесформенных одеждах, приближается…
Он поднял пистолет, опустил стекло. Прицелиться в таких «штормовых» условиях было невозможно, он и не старался. Человек подходил, он был уже в трех шагах. Точно призрак из черной материи. У него не было лица… Турецкий потянул указательным пальцем спусковую скобу. Пистолет гавкнул, наполнив салон пороховой гарью. Отдача отбросила его к двери, но пистолет удержался в руке. Он видел, как отпрянул человек, подходивший к машине. Окрыленный успехом, Турецкий произвел второй выстрел…
Незнакомец растворялся в тумане — просто исчезал, как исчезает сахар в стакане горячего чая. Ослабла рука, выпал пистолет, бешеная карусель закружилась перед глазами… Он не помнил, как сработал предохранитель в голове, открылась дверь, он вывалился на улицу. Лежа на земле, шарил по салону, выискивая пистолет. Поднялся, куда-то побрел. Он не видел, как в окне ближайшего строения объявился местный житель, захлопнул форточку, задернул шторы. Он протащился мимо дома, втиснулся в какой-то переулок…