Леди Зима

Наконец мореход повернулся, сжимая в огромной пятерне весьма хрупкий, на вид, инструмент, состоящий из множества линз разного размера, вправленных в хитрую конструкцию, напоминающую тройную спираль. Опиралось приспособление на маленький столик, снабжённый зажимами, похожими на лапки паука.

Продолжая бормотание, капитан поставил приспособление на стол и открыл шкатулку. Некоторое время Собболи, прикрыв глаза, рассматривал сияющее содержимое, а затем в его толстых пальцах появился крошечный пинцет, которым он осторожно вытащил из потёртой коробочки нечто плоское, напоминающее сверкающее крыло бабочки. Это нечто, отзывалось на каждое движение воздуха тонким гулом, извиваясь точно пойманная ящерица. Пытаясь избежать этого, мореход совершенно затаил дыхание и лишь после уложил нервную пластинку на подставку устройства, прижав паучьими лапками фиксатора.

Стоило ему сделать это, как линзы прибора пришли в движение и начали перемещаться по спиралям, выстраиваясь в одну линию, причём самая большая опустилась к сияющей плоскости, а в самую малую, капитан посмотрел, продолжая сдерживать дыхание. После этого, некоторое время, ничего не происходило: Джонрако внимательно рассматривал странную штуковину, чьё сияние несколько поблёкло, а парень, отвернувшись, изучал одну из карт на стене.

Наконец мореход поднял голову и потёр лицо огромным кулаком. Когда он взглянул на парня, тот заметил, как один из глаз покрылся многочисленными прожилками и заметно покраснел.

- Не стоило так долго рассматривать его, - заметил молодой человек, - Можно было временно ослепнуть. Некоторые теряли зрение навсегда.

Моряк промолчал. Его обветренные губы беззвучно шевелились, словно вели некий подсчёт. Потом лицо Джонрако отобразило некоторое удивление. Ещё раз взглянув в линзу, он, с некоторым трудом, прервал своё увлекательное занятие и нахмурившись взглянул на шкатулку. Потом из широкой груди вырвался вздох, где совершенно терялся заданный вопрос:

- И сколько же их там?

- Десять, - ответил Хастол, уловивший спрошенное даже в ураганном шуме капитанского вздоха, - Каждая - на пятьдесят лет.

- Пятьсот добавленных лет жизни! - с благоговением произнёс Джонрако и на его лице появилось странное выражение, - Честно признаюсь, зеркала лет - не та штука, которая часто бывает в моих руках, - он помолчал, потом добавил, - да я и видел то их один-единственный раз, когда Магистр жаловал главному картографу Нари двадцать пять лет, за особые заслуги в уточнении карты мира. Однако это сияние ни с чем не перепутаешь! Помню, как горели глаза у всех, кто наблюдал за церемонией. Ещё бы, подаренная треть жизни! А тут - пятьсот!

- Один год стоит на чёрном рынке Ченса фунт золота, - заметил Хастол, оставшийся равнодушным к восторгам капитана, - Всё вместе составляет именно тут сумму, которую мне указали. Как именно вы распорядитесь моей оплатой - ваше личное дело. Можно превратить в золото, а можно оставить так, как есть, решать лишь вам. Единственный совет, который я могу дать: попридержать зеркала хотя бы несколько лет, с каждым годом эти артефакты растут в цене.

Джонрако с видимым усилием преодолел желание ещё раз взглянуть в объектив и отодвинул хитрое приспособление в сторону. После этого, уперевшись подбородком в кулак, моряк начал пристально рассматривать парня, сидящего, напротив. В голове непрерывно крутилась некая мысль, стоящая того, чтобы ухватить её за хвост. Потом капитан сообразил: человек, с такой лёгкостью жертвующий прорвой лет, просто обязан иметь в запасе гораздо больше. Возможно юный вид нанимателя, всего-навсего иллюзия, скрывающая старика, намного старше самого капитана. Правда, для такого вида, тому бы потребовалось начинать применение зеркал в самой юности.

Продолжая размышлять, мореход попробовал оценить, сильны ли его способности в психологии, для определения истинного возраста собеседника. Нет, то ли Джонрако был плохим психологом, то ли маска парня чересчур хорошо держалась на старческом лице. Ну и чёрт с ним, решил Собболи, не жить же ему с этим аристократом, а раз так - какая разница? Имелся иной вопрос, ответ на который, имел гораздо большее значение.

Взяв в руку пинцет, Джонрако осторожно поместил зеркало лет к его собратьям и медленно закрыл крышку шкатулки. В каюте тотчас стемнело, но было ли причиной закрытие коробочки или просто самовнушение - трудно судить. Тем не менее, мореход убрал в сторону шторки иллюминатора, стараясь вернуть ощущение яркого света. Однако лучи осеннего светила так и не сумели порадовать капитана и тот оставил напрасные попытки.

Джонрако тяжело вздохнул и поставил невзрачную шкатулку на центр стола. Постукивая по её крышке пальцами, он задумчиво осведомился:

- Так всё же, какова может быть цель путешествия, если ты готов отдать за достижение её, пятьсот распроклятых лет жизни и всё равно не уверен в моём согласии? - он ухмыльнулся, пытаясь укрыть беспокойство за внешней бравадой, - Надеюсь ты не из тех психованных, которые, провались они в преисподнюю, желают пересечь Полосу Мрака и получить исполнение всех желаний? На это не пойдёт ни один здравомыслящий моряк. Даже Скрюченный, уж насколько жаден этот кусок акульей селезёнки, откажется от такого фрахта.

Всем известно: ни одна посудина, из тех, которые пытались пересечь Мрак не вернулись в мир живых. Некоторые капитаны чешут языками о встречах в тумане с пропавшими лоханками и криках о помощи, но я не склонен доверять тому, чего не видел сам. Впрочем, я снова отвлёкся. Итак, цель путешествия?

Ничего не отвечая, парень неторопливо поднялся и подошёл к украшению капитанской каюты - источнику гордости морехода и предмета зависти его коллег - подробнейшей карте южного полушария. Её капитан сумел тайно скопировать во время последней картографической экспедиции. Для этого потребовалось подкупить четырёх охранников и в хлам напоить помощника начальника экспедиции. Честно говоря, вся секретность, окружающая их маршрут, повергала Собболи в недоумение. Идти приходилось по картам, которые ему выдавали лишь для корректировки курса, а затем прятали в сейф. Все же попытки составить собственный документ натыкались на вежливый, но непреклонный отказ учёных, поддерживаемый множеством гвардейцев.

В поступке капитана было больше протеста, чем любопытства и теперь карта открыто висела на стене его каюты, раздражая представителей власти, хорошо информированных об этом факте. Однако попытка изъять крамольный документ наткнулась на угрозу морехода широко распространить предмет раздора среди своих коллег. Убедившись в серьёзности намерений Джонрако, власти отступились, рассудив: пусть уж лучше запретная информация хранится у одного бунтаря, чем свободно гуляет среди остальных.

И вот теперь парень замер у карты, вглядываясь в неё, точно пытался отыскать нечто важное. Решив ему помочь (разве сухопутная крыса способна на ориентировку в океане?) капитан легко вскочил на ноги и подошёл ближе. Услышав приближение моряка, Хастол обернулся и на его лице Собболи прочитал недоумение. Гость немедленно объяснил причину:

- Капитан, я могу ошибаться, но мне кажется, будто ваша карта страдает определёнными пробелами, - Хастол провёл пальцем по гладкой поверхности бумаги и его тонкий палец остановился на пересечении линий координатной сетки, - Я точно знаю расположение нужной мне земли, и она должна быть здесь.

Капитан, начиная закипать, открыл было рот для характеристики тех сухопутных крыс, которые ни черта не понимают в морском деле, но туда же, лезут с критикой. Однако слова застряли в его глотке, когда он увидел, куда именно указывает ухоженный ноготь. Пришлось даже прищуриться, но нет, ошибки не было - именно в этом месте находилась незаметная никому точка, наколотая иглой циркуля.

- И как же называется место, которого нет на моей карте? - внезапно охрипшим голосом поинтересовался мореход, переводя взор с документа на безмятежное лицо собеседника, - Куда ты намереваешься добираться?

- Остров Калларис, - кротко пояснил Хастол и его рука опустилась.