Греховно и неприкосновенно

- Погоди, Ральф, погоди! Ты с ума сошел! - она смотрит на меня в испуге.

- Конечно, сошел, давно. Я понял это там, на той самой кровати, на которой сейчас сидишь ты. Стоило мне прикрыть глаза, расслабиться, как мой больной мозг переносил меня к Двухголовой Овце и МастеруЗонтичнику. Пара голубей в свадебных нарядах пыталась довести до конца брачную церемонию, но Горемыка, ошибавшийся у тира...

- Не может такого быть, Ральф, что ты там несешь! Скажи-ка, зачем вы с ней отправились на вершину?

- Стояла жара, Кондор вырвал часть ее плоти, а где-то ближе к вершине должен был быть источник. Может, мы искали источник, где она могла умыться. Может быть, мы просто боялись птицы. Нет, вспомнил: там нас ждал Оразд.

- Он был в белом костюме, правда?

- Он был в белом костюме.

- И сообщил о новой прорицательнице Астиде, правда?

- Он действительно сообщил о новой прорицательнице.

- Ты рассказываешь мой сон, Ральф. Я же помню все это, вот тебе честное слово, помню. Мне так хотелось ребеночка, но после операции я стала бесплодной. И я сказала ему об этом. Конечно, я прекрасно помню, как сказала: ,.Положи-ка руку сюда: чувствуешь? Да нет же, до чего я глупа! Это невозможно..." Я всю жизнь мечтала родить двоих детей: Феба и Эсмеральду.

Потом мы с ним отправились в путь к вершине, стояла жара, и тогда Кондор заслонил Солнце...

- Кто ты, Роми?

- Да что я о себе знаю? Знаю, что подружки зовут меня Кипридой. Знаю, что хотела бы иметь двоих детей: Феба и Эсмеральду. Знаю, что вчера мне приснился толстячок в белом костюме и касторовом котелке; он поцеловал меня в лоб и сказал: "Иди к нему, моя девочка. Он уже не может вернуться, вот ты к нему и ступай". Я была испугана и потому спросила: "Где он? Как его найти?" А он улыбнулся и ответил: "Ты молода, может, тебе и хватит времени. Ступай прямо по этой дороге, не знаю, сколько тебе идти, но существуют же дорожные указатели и километровые столбы, задавай вопросы, расспрашивай, всё найдется ктонибудь, чтоб обмануть тебя. Ну да, на этой дороге обманщиков хватает". Вот я и побрела по дороге, увидела тот бар, вошла. И нашла тебя.

- Кто ты, Роми?

- Не знаю, Ральф, больше я ничего не знаю. Мне надо было найти тебя. Тот толстячок сказал, что к цели меня приведет дорога, на которой полным-полно обманщиков. Что ты, Ральф, собой представляешь: цель или ложь?

- Ты говорила с Ораздом! Он прислал тебя ко мне, а меня точно так же отправил тебе навстречу.

- А если ложь и есть цель, Ральф? А если сама цель - ложь? - боязливо спрашивает Роми.

- Неважно. Не имеет никакого значения. Важно идти своим путем, Роми.

Из показаний доктора Джаспера

- Я доктор Эмилио Джаспер, мне 40 лет, психиатр, женат, имею ребенка, атеист.

- Вы работаете в клинике доктора Габриэля Скиннера?

-Да.

- И участвовали вместе с ним в экспериментах с пациентом Ральфом Хеллером.

- В той мере, в которой способствовал выполнению научной програмы доктора Скиннера. Я всего лишь его ассистент, не более.

- В суде это называется соучастием.

- Разве мы уже в суде?

- Будьте уверены, дело дойдет и до суда. Вы вживали электроды в череп своего шефа, не правда ли?

- У меня имется на это протокол-разрешение с его подписью.

- А зачем ему понадобилась эта операция?

- Чтобы перенестись в мир своего пациента. С чисто научной целью.

- Вы уверены?

- Нет.

- Может быть, тут причиной кукла?

- Кукла как кукла.

- Или Оразд?

- О, вы и про Оразда знаете? Да нет, не верится. Верно, время от времени у него вырывалось, что он хотел бы убить Оразда. Но вы-то понимаете, что это существо... всего лишь умозрительно созданная химера. Попробуй, убей воображаемый образ.

- Заношу в протокол: задержанный утверждает, что Оразд - всего лишь иллюзия. И снова спрошу: уверены вы в том, что утверждаете?

- Нет.

- Поподробнее, пожалуйста, о своих сомнениях.

- Не знаю! Ничего не могу понять!

- Не кричите. Тут это не принято. Что еще вы хотели бы добавить?

- Оразд загадочен, вот и всё.

- Вернемся к вопросу о докторе Скиннере. Вы продолжаете утверждать, что три дня назад он был убит?

- Да, в пятницу вечером. Мы работали до девяти, после чего я ушел домой. У доктора Скиннера семьи не было; он мог позволить себе работать допоздна. Примерно в час ночи дежурная уборщица обнаружила его убитым - в собственном кабинете. Вот и всё, что мне известно.

- Уборщица утверждает, что около одиннадцати у него было двое посетителей, мужчина и женщина. У мужчины случился нервный кризис, и он спешно нуждался в помощи.

- Бывает.

- Уборщица впустила их, потому что лицо мужчины показалось ей знакомым: вероятно, это был пациент, который и раньше обращался в клинику.

- Возможно.

- Вы считаете, что убийство - дело рук этой пары, а, доктор Джаспер?

- Я ничего не считаю. Это мог сделать любой наш пациент, ведь они все ненормальные. Но мог и кто-то другой, неизвестно...

- И все это произошло в пятницу, а? Доктор, вы лжете без зазрения совести! Вы покрываете своего босса!

- Мой босс лежит на кладбище номер семь, участок двенадцатый, аллея третья. Можете проверить.

- Но я разговаривал с ним в субботу вечером!

- Не с ним, господин председатель, не с ним, а с его фантомом.

Из дневника Ральфа Хеллера

Тихими ночами, когда принимаются скрипеть несмазанные колеса воспоминаний, я, случается, поднимаю глаза к небу, но звезд на нем нет. Ваши звезды принадлежат вам, ваша вселенная - безраздельно ваша, нам же с Роми остается довольствоваться утомительным отсутствием пространства, но с теснотой это не имеет ничего общего.

Hногда у нас идет дождь, хотя облаков нету; подозреваю, что это проделки Оразда, который старается напомнить нам о чем-то, принадлежащем прошлому, благословенному миру, существующему в трех измерениях. В том мире у любой маргаритки, драного башмака, здания, чувства - буквально у всего есть свои реальные икс, игрек и зет.

Оразд нарочно посылает нам дождь, таково его понимание добра, но мы с Роми дождю не рады, он ведь тоже выдумка, как и надоедливый ветер и никому не нужный прилипчивый свет.

Я, Роми, заботы Оразда и наша печаль - вот и всё, что у нас есть.

У Оразда свой мир, проникнуть в наш он не в силах, а потому и просовывает порой через преграды пространства-времени то, что, по его мнению, нам необходимо. А нам ничего не нужно. Мы утомлены. Вначале мы предпринимали разные путешествия, бродили, обошли всё вплоть до горизонта (он здесь реальный, а не воображаемый) - и ничего не обнаружили, везде все тот же утомительный прилипчивый, едва тлеющий свет, который, кажется, вотвот рассыплется пылью; везде все так монотонно, что любой порыв увязает, любое желание разлагается на молекулы сомнений и страхов. Верно, одна из дорог ведет в Ярмарочный мирок (так его назвали мы с Роми), там можно поглазеть на Двухголовую Овцу, потолковать с Горемыкой, но это так далеко, что просто не стоит усилий...

Да и что за интерес? Одни и те же шутки, все тот же тир, все те же свистульки, все та же сахарная ватализнул пару раз и нет ее. Все так быстро приедается. Мирок как мирок - лизнул пару раз и нет его.

Таков и наш мир, мой и Роми.

Иногда она провозглашает, что это нормально, чтобы мир был таким, чтобы любая жизнь проходила в замкнутом пространстве, его ведь никому не отпущено вдоволь, что у каждого - свой предел, свой горизонт. Может быть, коллеги Оразда (он называл их "гоголевскими писаришками") не только от нас заперли на вечные времена всё подлинное, неподдельное. Может быть, в Музее мира действительно открыто всего несколько залов. И верно: дальше, чем проникает твой взгляд, не заглянешь; больше, чем позволяет мысль, не обмыслишь. Выше головы не прыгнешь!

Дверь захлопнули у тебя перед носом, тут уж подглядывай - не подглядывай... Это Роми так считает, но я с ней не согласен. Человек заслуживает большего, ему нужна высота, у человека есть право на размах. Это свое право он выстрадал.