Страница 8 из 20
- И все же, Карл, - вмешался Гаскойн, - объясните, что это такое... Никогда не видел подобной конструкции!
- Это придуманная мной ракета, Карл, - пояснил Мюнхгаузен. - Вообще-то, ракеты известны в Европе примерно с тринадцатого века. У вас в Британии, кстати, ими очень интересуется полковник Уильям Конгрев, но пока еще только на теоретическом уровне. Мы же сегодня займемся практикой в виде летных испытаний готового изделия...
- Практика без теории попахивает авантюрой, Карл, - хмурясь, засомневался Гаскойн. - Вы не считаете?
Кажется, он опасался лететь в Санкт-Петербург на этом изобретении Карла Иеронима. Я, признаться, тоже прибывал в больших сомнениях.
- Не волнуйтесь, дружище, - барон фыркнул. - С теорией у нас полный порядок. Лет пять назад я как-то на досуге решил уравнение движения точки переменной массы. А это, по сути, и есть уравнение движения ракетного снаряда.
По знаку Мюнхгаузена кузнецы сняли ракетный снаряд с телеги и аккуратно вставили его нижним концом в дуло пушки.
- Отлично! - кивнул Карл Иероним. Он расправил рыболовную сеть, закрепленную вокруг пушечного ядра. - Я возьмусь за эту оконечность сети, а вы, Карл и Томас, соответственно за левый и правый край. Держаться нужно будет очень крепко и обязательно обеими руками. Но перед этим мы наденем одежду, которую подготовил Томас. Пожалуй, стоит придумать для нее какое-то особое название, но это мы сделаем как-нибудь потом.
Поверх наших обычных мундиров мы натянули теплые штаны, надели тулупы, перчатки и шапки с дырками.
- Замечательно! - констатировал Карл Иероним, осмотрев меня и Гаскойна со всех сторон. Голос его из надвинутой на лицо шапки звучал приглушенно, но был хорошо слышен благодаря отверстиям для рта и ушей, прорезанным мной в папахах. - И вот еще что...
Он протянул мне и Гаскойну два небольших мешка с торчащими из их горловин веревочными петлями, третий взял себе:
- В петли веревок проденьте руки - так, чтобы одна петля оказалась у вас на левом плече, а вторая - на правом.
Толком не понимая, зачем нам эти мешки, я и Гаскойн тем не менее выполнили распоряжение барона. Карл Иероним проделал ту же процедуру. Теперь у нас троих на груди болтались несуразные котомки, удерживаемые перекинутыми через плечи веревками. Котомки на ощупь были мягкими и весили всего ничего. Заметив недоумение на моем и Гаскойна лицах, Мюнхгаузен пояснил:
- Я сконструировал устройство для плавного спуска с небес на землю. Если случайно оторветесь от сети во время полета, немедля развязывайте мешок и обеими руками хватайтесь за веревки, которые у вас на плечах.
Он окинул нас внимательным взглядом и удовлетворенно кивнул:
- Что же, господа, будем отправляться! Да поможет нам Бог!
Я перекрестился. Сердце бешено колотилось, душа ушла в пятки. Эх, не люблю я эти воздушные приключения! Но что поделаешь, дружба есть дружба и служба есть служба.
- Карл! - в дверях дома появилась Марийка, легкими шажками сбежала по ступенькам крыльца и молнией метнулась через двор к нам. Обняла барона за плечи, прижала голову к его груди:
- Почему ты не разбудил меня, Карл?
- Я не хотел тревожить твой сон, милая, - барон снял шапку и поцеловал ее в лоб. - Ты так сладко спала!
- Я не хочу, чтобы ты летел! - Марийка тихонько всхлипнула. - Это же опасно!
- Пустяки, родная моя! - Карл Иероним провел ладонью по ее волосам. - Мы с Томасом уже дважды путешествовали на пушечных ядрах. И, как видишь, живы и здоровы! А полет на ракетном снаряде даже безопаснее!
Барон еще раз поцеловал ее и легонько отстранил от себя:
- Нам пора, любимая! Не грусти, я скоро вернусь!
Он снова водрузил шапку с дырками на голову и повернулся к нам:
- Карл, Томас, держитесь за сеть!
Я и Гаскойн обеими руками вцепились в края плетеного полотна. Мюнхгаузен тоже ухватился за веревочные ячейки. Затем обернулся к Чебу:
- Сэр Артур, поджигайте фитиль пушечного заряда!
Бледный как свежевыбеленная стена англичанин бросился выполнять распоряжение барона. Марийка сделала несколько шагов в сторону и перекрестила нас.
- Длину фитиля я рассчитал на пятисекундное горение! - сказал Мюнхгаузен. Голос его был абсолютно спокоен.
- Есть зажигание! - сообщил Чеб откуда-то из-за пушки.
- Даю обратный отсчет! - Барон почти кричал. - Пять, четыре, три, два, один! Старт! Поехали!
Я едва успел зажмуриться.
6.2
Чудовищный грохот и невиданной силы рывок - словно меня положили спиной на кузнечную наковальню, а по груди ударили доброй сотней огромных молотов. Воздушный поток плотной упругой стеной обрушился на лицо и грудь. С ужасом осознал, что более не ощущаю землю под ногами. Сердце сжалось в комок и даже, наверное, вовсе остановилось. Дышать от волнения я тоже не мог.
- Томас, - донесся откуда-то снизу громкий хохот барона. - Можешь открыть глаза! Мы летим!
Я распахнул веки. В ослепительно-голубом небе сияло яркое солнце. В пространстве под ногами плавали бело-серые клочки ваты. Между ними просматривалось что-то коричнево-зеленоватое. Как-то сразу понял, что вата - это облака, а в просветах среди них - поля, пустоши, дороги и леса.
- Пушечный заряд выбросил нас в воздух! - прокричал Карл Иероним. - Теперь начнут работать ракетные ступени!
Я скосил глаза на хвост нашего летящего в пространстве небес снаряда и охнул - по фитилю, торчащему из металлической воронки, медленно полз яркий огонек. Сейчас рванет!
- В бочонках порох медленного горения! - Мюнхгаузен словно угадал мои мысли. - Ускорение будет плавным!
- Хорошо бы, - отозвался Гаскойн. Он висел на сети с другой стороны ракетного снаряда. - Признаться, Карл, пушечный старт - это не самое приятное, что я испытал в жизни!
"Плавности", однако, не получилось. Нас хорошенько рвануло вперед - хотя, конечно, и не так сильно, как при пушечном выстреле.
- Работает! - радостно возопил мой друг. - Поздравляю, господа, мы сейчас совершаем первый в истории человечества ракетный полет в атмосфере!
Оранжево-малиновое пламя с едва слышным шипением огненным факелом било из конического раструба на заднем бочонке. Наш снаряд снова ускорял свое движение над облаками.
Медленно горящий порох полностью выгорел секунд за двадцать. Что-то гулко пыхнуло внутри бочонка, и я увидел, как по торчащему из его верхней крышки фитилю к воронке на втором бочонке споро ползет яркий огонек пламени.
- Сейчас будет зажигание второго двигателя, - прокомментировал барон.
Огонек нырнул в воронку, и парой секунд позже из нее плотной струей рвануло пламя. Огненный факел был такой силы, что ударил в крышку нижнего, уже пустого бочонка и вышиб его из ракетной конструкции прямо в небеса.
- Есть отделение первой ступени! - весело прокричал Мюнхгаузен.
Я проводил взглядом летевший бочонок. Он, кувыркаясь, падал вниз, на землю.
- Дай Бог, чтобы эта штукенция кому-нибудь на голову не свалилась! - Я торопливо перекрестился. - Убьет ведь!
- Не волнуйся, Томас, - отозвался Гаскойн. - Мы с Чебом и Еном так рассчитали траекторию нашего полета, чтобы внизу была совершенно безлюдная местность.
- Было бы замечательно, - хохотнул барон, - чтобы наша ракетная ступень шарахнула по башке этого негодяя Прыщщина! Но, увы, это все-таки маловероятно...
Второй бочонок выгорел за большее время - примерно за полминуты. И снова повторилась история с зажиганием по фитилю и выбросом второй использованной деревянной емкости. Теперь огненная струя пронзала небеса, вырываясь из воронки на нижнем днище третьего бочонка.
- Работает последняя ступень! - Мюнхгаузен удовлетворенно кивнул. - Давление в камере сгорания нормальное!
Гаскойн правой рукой извлек откуда-то изнутри тулупа свои большие швейцарские часы на металлической цепочке, взглянул на циферблат и сообщил:
- Двухсотая секунда полета! Мы уже на расстоянии примерно шестидесяти верст от Каменного Брода!