Тихий дом

- С возвращением, уважаемый хозяин, - сказал мужчина, что помоложе, безуспешно пытаясь смахнуть с лица хитрющую мину. - А мы решили пригласить вас на дружеский ужин для выяснения ваших планов, а заодно и нашей дальнейшей судьбы.

- О, благодарю покорно, только я устал с дороги и не готов к застолью. Да и фрак мой остался у судебных исполнителей...

- А это ничего, гражданин начальник, - прохрипел старик, - мы тоже не с Гарварду сбежали.

- Вы такой нам больше нравитесь, - заурчала красавица. - Да мы так, по-домашнему, по-простому. Пойдемте, пойдемте, не откажете же вы даме, наконец!

- Простите, конечно, - принялся я заискивать и извиняться, - это так неожиданно. Я до последней минуты был уверен, что в доме один. А тут вы - целой делегацией.

Торжественным парадом прошли мы в столовую, где обнаружился празднично накрытый стол с хрусталем и кружевной пластмассовой скатертью. Когда только успели! Из ресторана принесли, что ли. Обозрев кулинарную перспективу с цыплятами, салатами и ветчиной, краем глаза выхватив череду напитков на подоконнике, моя гортань издала непроизвольный восторг, а желудок - неприлично голодное урчание.

Вообще-то мне пока не удалось обнаружить внутри себя каких-то долгосрочных планов по поводу проживания в родном городе, если честно, то и краткосрочных-то не имелось. Я понимал, что соседи желают узнать, буду ли я их выставлять за дверь и когда. Понимал и причину столь богатого застолья - им не хотелось покидать нагретых мест в большой квартире в центре города, а уговорить человека, расслабленного вкусной едой, проще. Только что мне-то им говорить, если я и сам ничего не видел в своем будущем, кроме таинственных знаков судьбы и смутных намеков на скорое воссоединение с прародителями. Поэтому я так малодушно оттягивал решение жилищного вопроса, знакомясь с соседями.

Проще всего удалось рассекретить красавицу Марину - гетера, девушка по вызову, служащая эскорта. Она решительно заявила, что "на дому не работает", поэтому неприятностей от нее ждать не приходится. Дома она всем мать родная, и борщ сварит, и портки постирает, и забинтует в случае нечаянного огнестрела.

Чуть больше времени потратил на Никиту - бывший бандит, которому авторитетное начальство поручило "тему" максимальной легализации доходов, полученных не вполне законными средствами. "Под него" открыли фирму, имеющую широкий спектр услуг от производства, включая ремонт, торговлю, до адвокатских и даже ритуальных - всё законно, прилично, комар носу не подточит. Никита восстановился в университете, который бросил, когда их группировка стала зарабатывать крупные деньги. От собратьев по оружию отличался трезвомыслием, осторожностью, носил кевларовый бронежилет, одевался в строгие костюмы и владел неплохим словарным запасом. Жалел сирот, инвалидов, стариков, часто раздавал милостыню, помогал семьям бойцов, убитых на разборках. В настоящее время перед ним стоит задача стереть из лексикона, жестикуляции, привычек криминальные рудименты и превратиться в добропорядочного бюргера.

Самой таинственной легендой обладал Владимир Назарович, он же Вовчик, он же Назарыч, он же Дед. За его спиной колесом, подобно крыльям, беспокойно трепетали две "ходки": одна - за взлом палатки с целью неурочного приобретения спиртного "ввиду горения труб и предобморочного состояния", другая - за нанесение лёгких телесных повреждений бывшей супруге вследствие обличения данной гражданки в подлой измене со слесарем-сантехником из коррумпированного ЖЭКа. Оба срока завершились "условно досрочным", потому как осу́жденный производственную норму перевыполнял, вдохновенно писал за всех юридически грамотные прошения, а в тюремном храме служил алтарником и даже произносил с амвона проповеди с цитированием по памяти из святых отцов.

Назарыч имел миролюбивый нрав, был начитан, аккуратен, чистоплотен и всю жизнь стремился быть достойным гражданином своей Родины, только с одним условием: своевременного опохмеления ради восстановления здоровья и мира во всем мире. С этим у него было строго - хоть ядерный взрыв под окном случись - а законные пятьдесят с утрева человеку плесни! Жил он на пенсию, подрабатывая где возможно, да еще на милостыню, которую ему не подавал только жадный и бессердечный - такое у него было выражение лица: взглянешь, проникнешься, и вот уж рука сама тянется в карман за кошельком: на, старче, возьми... чем могу... для тебя ничего не жалко. Потому что ты крайне честный человек.

Справа на стене я увидел бледную копию нашего с бабушкой портрета. Спросил, чьих рук дело?

- Это я сделал, - смущенно признался Назарыч. - Думал, тебе понравится. Уж больно вы тут красивые! А я ведь помню твою бабушку. Я жил в соседнем подъезде, пока не посадили. Очень она уважительная женщина была, Царство ей небесное.

- Так это ты, старик, в комнате моей убирался! - озарило меня. - А я-то думал, откуда в нежилом помещении такая чистота и порядок.

- Верно, я, - кивнул старик. - Всё думал, вернется хозяин, заглянет в свою комнатку и обрадуется. Может и не выгонит на улицу, сжалится над униженным и оскорбленным. - И для большей убедительности хрипло всхлипнул, смахивая растопыренной пятерней несуществующую слезу.

- Да что же вы меня за жестокого и бессердечного держите! - возмутился я. - На улицу живых людей выгонять - это же нонсенс!

- Спасибо, гражданин начальник, - хрипло сказал старик и улыбнулся. - Я твоей доброты никогда не забуду.

Ужин завершился на вполне дружеской ноте. Я по очереди обнял каждого и сказал:

- Господа, товарищи, братья и сестры! Мне очень и очень повезло!.. Право же не ожидал встретить в недрах моей жилплощади столь добрых и прекрасных соседей!.. В среду́ которых я - разумеется с вашего разрешения - с превеликим удовольствием!.. Вольюсь в качестве друга и соседа за номером четыре... Так что, если вы не против, возьмите меня к себе, с собой, за себя и всё такое...

Речь оратора, путаная и витиеватая, неоднократно прерывалась долгими и продолжительными аплодисментами. А потом мы вышли во двор и сделали несколько прогулочных кругов по кольцевой дорожке внутри периметра. А ночь, теплая и душистая ночь со звездами, ароматными шорохами и добрым сочувствием - приняла нас в нежные объятия. Никита всё было порывался "загрузить" меня какими-то срочными делами, я же как мог увёртывался, воздавая хвалу беспопечительности, как высочайшему духовному завоеванию человечества.

- А давайте, выбросим календари, часы, забудем про дела, нужду, болезни и непрестанную скорбь всего человечества и просто пойдем встречать пламенеющий восход, взявшись за руки. Так, что там дальше по сценарию? Ага! Выйдем на набережную и станем тихонько напевать задушевные песни о любви и дружбе.

- На какую еще набережную? Ночь на дворе. А до реки пёхать да пёхать, до утра не дойдем.

- Я же так, символически, для примера, чтоб покрасивше было. Наш двор и без того уютен и прекрасен, как рай.

- А, ну ежели, конечно, символи-и-ически... - Старик покрутил корявой пятерней в воздухе. - Тогда давайте хором, три-четыре: "Май течет рекой нарядной по широкой мостовой..." Только тихо! Не кричать...

- "...Льется песней необъятной, - зашептали мы хором, - над красавицей Москвой..."

Загрузка

- Прости, Никита, - сказал я за утренним кофе, - ты вчера пытался что-то сказать, а я улизнул от разговора, как уж от юнната...

- Как ты сказал? Уж от юнната? - он извлек из внутреннего кармана блокнот и быстро записал фразу. Он уже оделся в строгий костюм для выхода в люди.

- Зачем тебе?

- Так образное выражение! Я его в разговор вставлю...

- ...И братва забазарит: а терпила-то в культуре рубит! Да?

- Примерно... - вежливо улыбнулся Никита. - Ты пойми, мне культурку еще слегка подтянуть надо бы. А то всё феня иногда из меня... как-то по привычке