Последние ворота Тьмы

Тучи уже затянули всё небо, рельефные, зеленовато-синие; тяжелый, влажный воздух сгустился. Дома здесь были древние, из темного камня, и плотно смыкались друг с другом, окружая мощеные блестящей брусчаткой дворы.

Едва они нырнули в сумрачный подъезд, за окнами потемнело, с неба рухнул горячий ливень. Ровный глухой шум говорил о его силе. Казалось, начался потоп.

Квартира Миа была на третьем этаже. Прихожая оказалась просторной, почти темной, и Лэйми не смог ничего разглядеть. Они сбросили сандалии, потом Миа небрежно толкнула дверь, - и он с замирающим невесть отчего сердцем вошел в просторную комнату, оклеенную пёстро-зелеными обоями. Вся мебель в ней была низкой - пара огромных, обитых кожей диванов, черные столики, какие-то не то комоды, не то огромные тумбочки, - и от этого она казалась ещё больше. Её пол был застелен огромным бело-коричневым ковром, - но самой яркой деталью обстановки оказалось, несомненно, окно в форме лежащего на боку, сплющенного снизу овала - оно занимало почти весь торец комнаты. Прорезая толстенную стену, оно вело на террасу, утопленную в массив здания, и комната казалась комфортабельной пещерой. Друзей Миа в ней нашлось всего двое - Лэйит и Наури Инлай, её брат - рослый, широкогрудый юноша с такой же, как у Охэйо, гривой черных волос - точь-в-точь, одетый, из-за жуткой жары, только в плавки, и явно этим смущенный. Он весь, казалось, был отлит из гладкого, блестящего базальта, - его тугие мускулы словно сплавлялись под плотной, темно-смуглой кожей, а скуластое лицо хмурое, дико­ватое и очень красивое. Лэйми отметил, что они с Аннитом вообще очень похожи - разве что глаза у Охэйо ярко-зеленые, а кожа - очень светлая, и смотрели друг на друга с каким-то детским удивлением, словно встретили другого, незнакомого себя.

Лэйит была такой же рослой, как и её брат, и её ладное, гибкое, мускулистое тело поразило Лэйми совершенством, - как и длинные, до пояса, блестящие черные волосы с вплетенными в них нитями радужных бус. Она была очень красива - внимательной, чувственной и хмурой красотой, но казалась чужеродной и опасной в этой комнате, словно лесной зверь, - дикие джунгли и ночь больше подходили к её смуглой коже и большим темным глазам. Одета она была в два шнурка и три лоскута алой ткани - каждый не более ладони, - и Лэйми отпрянул от неё, как от тигра, замирая в бессознательном испуге.

Лицо у Лэйит было хмурым и серьёзным, но, поймав его ошарашенный взгляд, она улыбнулась ему - так, что его от макушки до пяток продрал озноб, но уже не от страха. Охэйо замер с приоткрытым ртом, потом зажмурился и помотал головой, - а потом покраснел, как мальчишка, и тоже нахмурился, смущенно глядя в пол.

Миа быстро представила друг другу обе пары, утерла со лба пот и непринужденно начала раздеваться, оставшись вскоре лишь в купальнике. Им оставалось лишь последовать за ней. Лэйми чувствовал себя неловко, - Лэйит откровенно разглядывала их, от макушек до пальцев босых ног, - но сам не мог отвести от неё глаз, и всё остальное теперь казалось ему каким-то смутным. Все линии её лица и тела были очень точными, твердыми, и безупречно подходили друг к другу, - как и её цвета. Лэйми никак не мог поверить, что человеческое существо может быть таким красивым.

Снаружи с громом рушился ливень, из открытой балконной двери по полу струился прохладный сквозняк. Они болтали обо всем, рассевшись, кто где хотел в комнате, снова ели что-то острое, явно морское, запивая почему-то теплым молоком, потом Лэйит танцевала под музыку, а они восхищенно смотрели на неё. Она двигалась энергично, но не резко, с завораживающей плавностью, грациозно поворачиваясь на пальцах босых ног, изгибаясь, покачивая бедрами - всё с поразительным изяществом. Линии её тела поражали Лэйми своей математической правильностью - столь безупречно совершенной, что перехватывало дух. Тугие мышцы девушки, словно сплавляясь, тенями и безупречными бликами туманного серебра переливались под её гладкой, темно-смуглой кожей, призрачным гибким рисунком проступали на впалом животе, подчеркивая литую стройность стана. Безупречно выпуклые изгибы её тела, атласная, тускло блестевшая кожа, густые тяжелые волосы, то падавшие на лицо, то вдруг взвивавшиеся черным пламенем - всё это заставляло их смотреть не двигаясь, почти не дыша. Медленные, как под водой, змеевидные движения её бедер, темный огонь её глаз, - всё это наполнило их души могучим желанием.

Лэйми торопливо поджал ноги, потом замер, чувствуя, как внезапный жар заливает его уши и течет вниз по предплечьям и бедрам. Его щеки пылали, - он был удивлен и испуган столь откровенной демонстрацией красоты...

Осознав это, он помотал головой, всё ещё ощущая на коже предательский жар, и покосился на друга. Охэйо тоже замер, обхватив руками колени, на лице застыло выражение предельного внимания. Его большие глаза ловили каждое движение Лэйит, и она тоже очень внимательно смотрела на них...

Лэйми не знал, сколько это всё длилось. Танец Лэйит был самозабвенным, выражение лица - очень серьёзным. То, что она делала, было искусством, причем искусством высоким. Когда она, утомившись, убежала в ванную, парни ещё какое-то время сидели оцепеневшие - глядя на танец, они потеряли представление о времени.

Охэйо очнулся первым, энергично помотав головой. Лэйми всё вокруг казалось совершенно нереальным. В комнате словно не осталось воздуха, и он вышел на выступавшую дугой террасу. Его босые ноги холодил мокрый камень, но, хотя прошел дождь, влажная жара не спала. Небо по-прежнему было затянуто тяжелыми синеватыми тучами. Вдоль горизонта клубились странные светлые облака, - словно там повсюду поднимался пар.

Лэйми опустил взгляд. Эта мощеная брусчаткой улица оказалась широкой и длинной. Коричневые и серые разностильные дома тянулись вдоль неё двумя сплошными массивами, - насколько хватал глаз. Вдали, над их крышами, геометрическим лесом торчали блекло-голубые стрелы портальных кранов. Мостовая кишела народом, - его здесь было много, как на базаре. Никаких машин, только ручные тележки и изредка почему-то лошади. Могучий дух копченой рыбы царил здесь над всеми остальными. Люди внизу беспорядочно шли в обе стороны, ныряли в бесчисленные лавки, занимавшие все первые этажи домов. Это, в большинстве, были почтенного вида горожане, но в толпе шныряли и босые мальчишки, и девчонки. Единственное, что было тут странным, - в центре улицы шел облицованный камнем узкий, но глубокий канал, перекрытый множеством мостиков, и в нем бешено мчался поток желтовато-белой воды.

Рядом беззвучно появился Охэйо. Его длинные глаза блестели, хмурое обычно лицо с крупным чувственным ртом и высокими скулами приняло мечтательно-задумчивый вид. Лэйми покосился на друга, - Лэйит нравилась им обоим, и ему вовсе не хотелось, чтобы они поссорились из-за неё.

- Она предлагает нам поехать в её дом, за городом, - тихо и смущенно сказал Охэйо. - Чтобы... ну, продолжить знакомство. Поедем?

Лэйми тоже смутился и опустил глаза, поняв, о какого рода "знакомстве" идет речь. Но мысль об отказе даже не пришла ему в голову.

4.

Одевшись, они, все пятеро, вышли на улицу, окунувшись в самую толчею. Лэйми пришлось поднапрячь силы, чтобы не отстать от девушек, - ему хотелось, не отрываясь, смотреть на них. На Миа была куцая темно-синяя туника, Лэйит надела кофточку-безрукавку и короткую - чуть ниже её круглого зада - юбку ещё более темного, почти потустороннего синего цвета, оттенявшего её смуглую кожу. Между ними мерцали дюйма два стройного, словно из стали отлитого стана, или - с другой стороны - изгиб впалого живота и пупок. Удивительно стройные ноги Лэйит были обнажены почти на всю длину, подошвы сандалий такие короткие, что пальцы касались земли. Между них проходили пушистые черные шнуры, оплетавшие ступни. Лэйми всё это очень нравилось, а мысль о том, что он нравится ей, заставляла сердце биться через раз. На Лэйит оглядывались, и он гордился тем, что видел её танец, что она выбрала его...