Игры для взрослых

— А ваш муж тоже будет спрашивать, как меня эти милиционеры мучили?

— Нет, не будет. Его интересует совсем другое кто они и куда тебя отвозили.

Теперь уже мама и Катя вышли в комнату, а девочка осталась с Турецким и Ириной, которая села рядом с ней и глядела подбадривающе.

— Леночка такая умница, — начала бодро Ирина, — она сумела описать милиционеров.

— Отлично, это нам очень поможет найти подонков. И еще, Лена, хорошо бы, если бы ты могла назвать хоть какие-то ориентиры, где находится тот парк или лес.

— К сожалению, когда ее туда везли, она не видела, — ответила за нее Ирина. — Но зато ее видел водитель белого грузовика с надписью «Кока-Кола». Он ее подобрал на улице и довез к Кате.

— Отлично, — бодро ответил Турецкий. — Значит, будем искать водителя. А уж он-то точно знает свой маршрут. И скажет нам, где посадил Лену. Ты помнишь, как он выглядел?

— Молодой, лет двадцать. Волосы черные, длинные, нос с большой горбинкой. Глаза добрые.

— А цвет глаз? Он похож на русского?

— Глаза темные, я не рассмотрела — черные или карие. Русский, говорил без акцента. У него в кабине на зеркале висел брелочек — серебристый слоник.

— А во что одет был парень?

— В желтую футболку с верблюдом и надписью «Египет».

— Молодец, сколько деталей вспомнила, — одобрил ее Турецкий. — А еще что-нибудь интересное, кроме слоника, заметила?

У него на руке было несколько «фенечек» из цветных ниток.

— Отлично, девочка. Если еще что-нибудь вспомнишь, вот мой телефон. Звони сразу. Кстати, а одежда, в которой ты вчера была, где сейчас? Нужно отправить ее на экспертизу.

— У меня! — с готовностью ответила Катя и многозначительно посмотрела на Любашу. Дескать, не зря я вчера затеяла весь этот сыр-бор с упаковкой Лениной одежды.

Дома Турецкий углубился в записи Ирины, где она подробно описала весь разговор с Леной.

— Нелегко будет найти этих подонков, — наконец изрек он. — На моей памяти, например, из всех гаишников, кто меня останавливал, процентов восемьдесят с толстыми шеями и бандитскими стрижками. Да и рожами тоже.

— Может, испуганной девочке они показались такими толстошеими? А на самом деле вполне нормальные?

— Если человек это запомнил, скорее всего, так оно и было. Нам бы найти паренька на грузовике, здесь больше шансов на успех. Не так уж много белых грузовых машин с этой надписью. И у паренька внешность характерная. Пожалуй, мы начнем с поисков машины. Чтобы хотя бы знать, в каком районе произошло изнасилование.

4

— И не думай, никуда ты не поедешь, — бушевал отец, надсадно кашляя и стуча себя кулаком в грудь. Орыся с жалостью смотрела на отца и прощала ему все — и взрывы гнева, и постоянную воркотню, и совсем детские капризы. Отец уже год тяжело болел и вставал только в туалет. С трудом тащился, загребая ногами и тяжело дыша, хватаясь руками то за стул, то за стену. Орыся раздобыла в больнице «утку», но отец категорически отказался пользоваться ею. Он xoтeл до конца оставаться мужчиной и с трудом мирился с тем, что стал почти беспомощным.

— А лечить тебя на что? — в отчаянье воскликнула Орыся, когда приступ кашля прошел и отец задышал с хрипом, но хотя бы ровно. — Эти бабкины травы не помогают. Ты ж сам видишь. А лекарства какие дорогие, никаких денег не хватает.

— Значит, буду без лекарства. А в Грецию тебя не пущу. Вчера по телевизору показывали— там девчонок прямиком из аэропорта в бордели отвозят, и поминай как звали. Сколько их, бедолаг, пропало, этого же никто не знает. А ведь обещали им работу официантами, горничными… Даже и не думай. Только через мой труп!

Орыся подошла к отцу, подоткнула одеяло и подумала, что он недалек от истины. Если не лечить теми дорогими лекарствами, ему скоро конец. И как тогда младшие без отца? Славчику только одиннадцать, Марийке — семь. Они к отцу очень привязаны, наперебой помогают за ним ухаживать, сидят по очереди рядышком. Книжки ему вслух читают, жалеют. И он им первый советчик, уроки помогает делать.

— Не поеду я ни в какую Грецию, — пообещала она отцу. — Буду поближе работу искать.

За окном мелькнула голова бывшей одноклассницы Наталки, и дверь со скрипом распахнулась.

— Папа, я выйду прогуляюсь с Наталкой, а Славчик тебе почитает.

Отец неодобрительно нахмурился. Он недолюбливал Наталку, дочку соседей. Та ходила вечно расфуфыренная, меняла наряды по два раза в день, что вызывало у него раздражение. Он, может, и не замечал бы ее пестрых тряпок, если бы по вечерам не слышал перешептываний жены Анны с Орысей:

— Бачишь дочка, как люди живут, если мать в Италии чужих бабок присматривает. Если бы не больной отец да Славчик и Марийка, тоже подалась бы. Говорят, там наши жинки по девятьсот евро в месяц зарабатывают. И то чистыми — питание и жилье за счет хозяев. Но ты ведь одна со всем не справишься.

Глупая баба. Разве она не видит, сколько семей разрушено из-за разлуки? Те мужья, кто на Украине остался, завели себе подмену, а те бабы, кто в Италии, с итальянцами сожительствуют. А приезжают и врут, что замуж повыходили. Да кому они там нужны? Итальянцы — мужики осторожные, не спешат наших в жены брать. Потому что вперед заглядывают — а ну придется разводиться? И что тогда, половину своего добра чужестранке отдавать?

Роман хоть и лежит лежмя в своей кровати, но смотрит все полезные телепередачи — и про миграцию украинского населения, и про затяжную борьбу за власть, над которой уже весь мир смеется. Как говорят в народе: паны дерутся, а у холопов чубы трещат. И сколько можно эту власть делить? Скоро уже половина населения переселятся на чужие земли. Кум Петро в Португалии ишачит, сосед Иван в Испанию подался, братья Гайворонки под Москвой виллы строят олигархам. Ой как народ бежит из житницы державы, прямо сердце кровью обливается…

Роман тяжело вздохнул и подумал, что Орыся хоть и пообещала ему, что в Грецию не поедет, но сейчас наслушается рассказов своей подружки и опять что-нибудь придумает. Та только и хвастается — то новой одеждой, то гостинцами, которые на автобусе прямо из Италии привозят да по хатам развозят бравые шоферюги, ловко вписавшиеся в новый бизнес. Это ж надо такое придумать, правду люди говорят — голь на выдумку хитра. Каждую неделю на привокзальной площади стоят с десяток микроавтобусов, куда сносят местные жители посылки для своих кормилиц — жен и матерей. И едут эти посылки и в Милан, и во Флоренцию, и в Пьяченцу, и еще в много-много городов, где их встречают украинские бабы. А взамен передают диковинные продукты и тряпки, даже деньги не боятся через водителей передавать, чтобы не тратиться за пересылку.

Славчик подбежал к отцу, и тот ласково погладил его по белокурой головке.

— Открой окошко, сынок, нехай свежий воздух зайдет, а то дышать трудно.

Под окном остановились Орыся и Наталка.

— Мать попросила ей веник передать, а то не нравятся итальянские метлы. Не может привыкнуть к ним. И щенка попросила от нашей Жульки, хочет подарить какому-то итальянцу.

— Жулька у вас красивая, и щенки у нее хорошие, — услышал он голос Орыси. — Я бы тоже взяла, но у отца аллергия, нельзя шерстью дышать.

— А мы щенков только продаем, — услышал отец голос Наталки. — Так что не журись, и так у вас денег нету.

Вот чертова девка, что ж она все напоминает, что живут они, не в пример семье Гринько лучше? Орыся и так себя чувствует постоянно ущемленной, бедная девочка.

— Семечки ей передала?

— Да, и тот чертов веник. Пока донесла, чуть со стыда не сгорела, тащиться с веником через весь город. Хотели колбасу передать, так мадьяры теперь на границе проверяют — мясные продукты выкидывают. Еще и штрафуют водителей, те теперь аж ругаются, когда увидят колбасу. Говорят: зараз запишем у свои тетрадки вашу фамилию и больше брать у вас не будем.

— А щенка взяли?

— Так то ж не мясо! — Громко рассмеялась Наталка, прямо как кобыла. Ну и голос у нее! Хоть на базаре зазывалой ставь.