Страница 58 из 77
Именно боль придала ему сил, и, отползя под защиту каких-то обломков, чтобы не мозолить русским глаза, Акира решил - никогда его корабль не будет ходить под флагом врага. Оставалось придумать, что же он может для этого сделать. Вернее, не так. Что - как раз понятно, броненосец надо затопить, поскольку вернуть его Японии уже не получится. А вот как это сделать - вопрос очень и очень интересный. «Асахи» - махина водоизмещением в пятнадцать с лишним тысяч тонн, построенный так, чтобы максимально затруднить саму возможность его потопления. Это не лодка, которой топором можно пробить днище, здесь требовалось что-то помощнее.
Самый простой вариант, который приходил в голову лейтенанту Мацумото, это открыть кингстоны. Увы, это было сколь просто, столь и малоэффективно. Во-первых, не факт, что получится - наверняка за четыре года механизмы приржавели намертво. А во-вторых, даже если и нет, один затопленный отсек мало чего решает, второй же, а тем более третий, никто затопить не даст - устроят облаву и поймают. Так что осложнить жизнь русским Акира таким образом сможет, но не более того.
Вторым вариантом, практически гарантировано приводящим к гибели корабля, было подорвать пороховой погреб. Как? Да вариантов масса. Вот только взрыв снарядов среднего калибра нанесет броненосцу повреждения, может быть даже сильные, но наверняка не фатальные. А пробраться к погребам главного калибра вряд ли удастся - русские возятся в башнях, это и отсюда видно. Скорее всего пытаются освоить незнакомые орудия. Вряд ли им это удастся, во всяком случае, быстрым этот процесс не будет, вот только проскочить мимо них тоже не получится. А драться с русскими, каждый из которых на полторы головы выше лейтенанта ростом и вдвое шире в плечах - нет уж, увольте. Акира не боялся, это недостойно самурая. Просто он хорошо отдавал себе отчет, что такая попытка станет лишь еще одним способом самоубийства, глупым и бездарным.
Известно: если долго мусолить одну и ту же мысль, что-нибудь да придумается. Так получилось и сейчас. Прозрение пришло в голову лейтенанта достаточно быстро - все же он был далеко не глуп, а может, просто боги покровительствовали своему истовому почитателю. И план, родившийся у Акиры, был хоть и крайне рискованным, но реальным.
В самом деле, корабль на ходу. Это значит, подняты пары, а кочегары вовсю стараются, швыряя уголь в прожорливые топки. Котлы раскалены. А что бывает с котлами, когда на них попадает вода? Да они попросту взрываются. И если открыть кингстоны в машинном отделении, то есть шанс, что от взрыва и без того поврежденный корабль пойдет ко дну. И даже если не пойдет, увести его русские уже не смогут и вынуждены будут затопить сами. Если же удастся затопить не один отсек, а хотя бы парочку, то броненосец отправится на дно практически с гарантией. Дело оставалось за малым - пробраться вниз, миновать русских и открыть кингстоны. И все это еле держась на ногах и без оружия.
Акира подумал, помусолил идею, словно бы камушек во рту покатал. Покатал и выплюнул - там куча народу, одному не отбиться, и затопить отсек ему не дадут. На худой конец, обратно кингстоны закроют, перешагнув через его, лейтенанта Мацумото, остывающий труп. Пожалуй, даже погреба взорвать - и то больше шансов.
Зато следующая мысль выглядела куда интереснее. На «Асахи» пять минных аппаратов, и все они перед боем заряжены. Аппараты подводные, и взрыв восемнадцатидюймовой мины Уайтхеда ниже броневого пояса гарантировано выводит и без того поврежденный корабль из строя. Правда, и ему, Акире, не жить, но кодекс Хага Курэ в этом случае говорит, что необходимо делать, однозначно. А раз так - вперед!
Ему удалось незамеченным пробраться в свою каюту. Незамеченным, потому что на него никто и внимания не обращал, а возле офицерских кают русских и вовсе не наблюдалось - видимо, у них имелись дела поважнее. Увы, большинство кают было разбито - русские снаряды произвели здесь настоящее опустошение, а пожар, пускай небольшой и быстро потушенный, довершил начатое. В своей, чудом уцелевшей каюте, Акира забрал фамильный меч, прекрасно понимая, что в чреве корабля им особо не помашешь. Но все же хоть что-то, с ним чувствуешь себя увереннее. Меч же - душа самурая, и бросать его не годится. Что интересно, прикосновение к обтянутой кожей рукояти словно бы придало сил. И вот теперь Акира спускался по трапу, уверенно ориентируясь в полумраке - большая часть лампочек не горела, превратившись в труху от сотрясений. Плохое освещение не смущало лейтенанта, напротив, было его союзником - все же он был уверен, что знает свой корабль не в пример лучше русских, и сейчас уверенно шел к цели.
Минный аппарат, освещенный чудом уцелевшими лампами, встретил его знакомым жирным блеском хорошо смазанных частей и пониманием, что он, Акира, идиот. Будучи штурманом, лейтенант Мацумото, разумеется, имел представление обо всех механизмах корабля, но именно что представление. То есть он мог бы выстрелить миной куда-нибудь в сторону противника и, при удаче, даже попасть, но вот что делать сейчас он попросту не знал. Нет, разумеется, у мины есть взрыватель, но как в одиночку извлечь из аппарата бандуру в две тонны весом Акира решительно не представлял. Разве что мечом его рубить... Толку, конечно, не будет, зато, пока никто не видит, можно дать выход накопившимся эмоциям.
Сохранить достойную истинного самурая невозмутимость было сложно, однако Акира сдержался. Открыл крышку, мрачно полюбовался на едва видимые винты. Сел, тяжело переводя дыхание - все же он был сейчас не в лучшей форме. Ну почему, почему он не минный офицер!
Возможно, произойди подобное всего на полгода раньше, он просто сделал бы себе харакири или просто сидел бы, пока не потерял сознание, считая, что прогневил богов. Но за спиной лейтенанта был почти год не самой легкой войны, и насмотрелся он всякого. В том числе и того, как их противники, русские, попав в безвыходную ситуацию, не сидят, сложа руки, а ищут хоть какой-то вариант, импровизируют и добиваются порой впечатляющих результатов. И сейчас Акира мысленно поставил себя на их место. Получилось на удивление легко, а главное, выход пришел на ум почто сразу.
Подняться наверх, добраться незамеченным до разбитой шестидюймовки, взять картуз с порохом, благо их здесь валялось немало. Русский снаряд разворотил борт, но не взорвался, только сорвал орудие, отшвырнув его в сторону (ствол, пробив переборку, нелепо и уныло торчал в коридоре), и раскидал поданный боезапас. Картуз был тяжелым... А потом снова вниз, скрываясь от русских. К счастью, их на корабле, похоже, было не так и много. Зато трупов валялось в избытке, их Акира видел своими глазами - японские моряки сражались доблестно. Сейчас у русских наверняка проблемы с личным составом. Кстати, гром орудий стихает, становится все реже. Похоже, бой заканчивается, и не надо иметь семь пядей во лбу, чтобы понять, в чью именно пользу. А раз так, следовало поторопиться.
Порох он утрамбовал в трубу минного аппарата. Когда он взорвется, от него сдетонирует шимоза внутри мины. Если сдетонирует. Но думать о том, что может не получиться, категорически не хотелось. Пропитанная маслом тряпка в качестве фитиля - чтобы получился взрыв, минный аппарат надо было закрыть, в противном случае порох выгорит, и на том дело закончится. И лишь когда все было готово, Акира сообразил, что поджечь фитиль ему попросту нечем. Сам он не курил, и спичек в кармане не держал. После контузии, да еще озабоченный совсем другими проблемами, лейтенант даже не подумал об этом, а сейчас... В общем, это было обидно - находиться в шаге от победы и так позорно вляпаться. Но в роду Мацумото не привыкли сдаваться.
Вновь наверх. Ступени уже плыли перед глазами, на Акира усилием воли заставил себя идти. Найти первую попавшуюся уцелевшую каюту. В ней все на своих местах - русские не грабили, это на берегу, во время стоянок в портах они гроза ночных кабаков, а в бою дисциплину блюли свято. На миг Акира почувствовал угрызение совести - рыться в вещах погибшего товарища не очень правильно, однако потом он решительно отогнал от себя эту мысль. Погибшему уже все равно, а у него Долг! И наверняка хозяин каюты (Акира только сейчас сообразил, что даже не посмотрел, в чье жилище забрался) был бы не против его поступка.