Обретая Бога

Разволновавшись, Иван Петрович с трудом встал с кровати и стараясь не шуметь подошел к комнате внука. Куда он кладет свой мобильный? И как зайти, если они там вдвоем с этой Аней? Профессор замер перед дверью, не зная, как поступить.

— Нет, это ничего не даст… — снова прошептал он и пошел в спальню. — Придется ждать утра.

Однако все решилось гораздо раньше. В комнате Иван Петрович почувствовал боль в сердце и решил принять лекарство. Он дрожащей рукой попытался взять таблетки из тумбочки, но как-то неловко повернулся и выдернул из нее весь ящичек. По полу с грохотом раскатились склянки с каплями.

— Дед! Что случилось? — на шум прибежал Алекс, в котором видимо еще не умерла любовь к деду. Он выглядел обеспокоенным.

— Ох, я тебя разбудил… — Иван Петрович начал импровизировать. — Мне стало плохо с сердцем, я от своей старческой криворукости выдернул ящик… Но теперь мне уже лучше… Правда страх какой-то остался. Посиди со мной минут пять.

— Ну конечно, — Алекс собрал все лекарства и вернул ящик на место. — Может ты там во сне что-то невероятное увидел? Как там эта Алина?

Таким вопросом было грех не воспользоваться. Поэтому Иван Петрович пошел ва-банк:

— Внук, она купила-таки книгу по сравнительному богословию. Но купила ее не в магазине. Это курс лекций ее знакомого профессора. Там все описано с какой-то бунтарской точки зрения… Короче говоря, Алекс, скажи, у тебя есть ее телефон? Я хочу попросить у нее почитать эту монографию.

Внук рассмеялся:

— Дед, дорогой мой дед… Ты так и не научился врать. Какая монография? Что ты сочиняешь?

У Ивана Петровича екнуло сердце. Неужели Алекс тоже видел, что произошло с Алиной и теперь знает, что существует антидот?

— А почему ты думаешь, что я сочиняю? — он спросил это самым безразличным тоном, на который был способен.

— Потому что я сразу заметил, что ты, если так можно выразиться, влюбился в эту Алину. А теперь насмотрелся снов и решил с ней встретиться. И зачем ты рассказываешь сказки? Сказал бы прямо, дай, мол, мне ее телефон.

— Так он у тебя есть? — затаился Иван Петрович.

— Есть, дед, все есть. Завтра дам. А теперь ложись спать. И лучше без браслета, а то к утру решишь на ней жениться.

Алекс ушел, оставив профессора строить планы и продумывать разговор с Алиной, к которой он действительно был неравнодушен.

4

Утром Иван Петрович еле дождался, когда несносные дети выползут из своей спальни. Лучше бы они оба уехали куда-нибудь подальше от квартиры и «Пси-фактора», чтобы Алекс не дай Бог не включил систему слежения и не продолжил свои эксперименты.

— Какие планы? — профессор посмотрел на них поверх очков.

— Дед, я… — Алекс опустился возле кресла, оставив Аню стоять посреди комнаты. — Мы решили, что… Короче, я знаю, как ты не любишь меня отпускать… И тебе было вчера плохо… Но мы хотим слетать на курорт. Деньги у меня теперь есть. И мы можем себе позволить, так сказать, предсвадебное путешествие… — он повернулся к Ане. — Будь добра, свари нам кофе и приготовь что-нибудь, — он сделал паузу и зашептал. — Понимаешь, «Пси-фактор» работает, она меня боготворит, но… Ты же знаешь, она первая женщина в моей жизни… И я хочу разобраться в своих чувствах. Как я могу делать это, разрываясь между ней и работой? Ну ты согласен, что мне просто необходимо познать себя, не вмешивая сюда никакую электронику?

Иван Петрович возликовал, отчего стал бурно выражать свои эмоции:

— Ну, разумеется, ты прав, дорогой внук! Поезжайте, причем немедленно! И я буду очень рад, если ты поймешь, что она тебе подходит! Потому что… Ты как Пигмалион создал себе идеал, и было бы обидно терять такое сокровище!

— Отлично! — Алекс улыбнулся. — Как я рад, что ты снова на моей стороне! Это такое счастье. Итак, мы скоро уедем, а ты тут не скучай. Вот тебе телефон Алины, — он записал цифры на закладке, которая выглядывала из молитвенника. — Потом расскажешь, как прошла ваша дискуссия на тему сравнительного богословия.

Через два часа, когда Алекс и Аня покинули квартиру, профессор стал лихорадочно набирать телефонный номер. Лишь бы она не уехала в свои Татры или еще куда-нибудь.

— Алина, здравствуйте, это говорит Иван Петрович… Вы были у нас по поводу…

Она прервала его звонким смехом:

— Так вот значит, как работает ваша система слежения… Я ждала этого звонка гораздо раньше, а потом и вовсе бросила эту затею… Хотите встретиться и поговорить?

Иван Петрович в очередной раз с грустью подумал о несозданном эликсире молодости. Эта женщина понимала его с полуслова. Проклятая старость! Хотя это не старость, это — древность. А древность не дает права даже на мечты.

— Да, Алина. Мне нужно задать вам несколько важных вопросов. Но поскольку я не очень мобилен…

— Хотите, я приеду через час?

— Буду счастлив принять такую гостью…

5

— Итак, трансляция прервалась на том месте, когда я должна была доложить Халиду о своем вероисповедании? Это поразительно! — Алина, будто зная вкусы профессора, нарядилась в длинное темно-синее платье в белых хризантемах. — И теперь вы тоже хотите узнать, кто же я — католичка или православная?

Иван Петрович улыбнулся, подумав, как много он бы хотел узнать у нее, если бы на дворе стоял другой год и другой век. Но все это было бессмысленно. Да и вообще, надо было спасать Алекса, а вместе с ним и потенциальных сектантов, которых он мог создать. Поэтому профессор взял себя в руки:

— Конечно. Так скажите, наконец, таблетка и правда перестала действовать?

Алина улыбнулась:

— Да. Я полностью вернулась в то самое состояние, в котором пришла к вам в тот день. Опять были эти терзания, метания… А потом, я прочитала книгу по сравнительному богословию… И знаете, она меня просто обновила. Странно, да? Обычная книга, почти энциклопедия. В ней не было никаких оценочных суждений автора — только сухие факты и цитаты из разных источников. Но отчего-то после прочтения мне стал как-то понятнее весь мир. Я начала видеть его более справедливым. И… Вы, наверное, думаете, кто же я теперь? Так вот, скажу вам. Я осталась православной, однако не могу отказаться от идей экуменизма, хотя мода на него давно прошла. Но, Иван Петрович, вы же пригласили меня не только из-за этого? Правда? Что случилось? Я чувствую, вы чем-то обеспокоены.

И тогда он стал рассказывать ей обо всем, что произошло за последние месяцы. Про убитых собак, про Аню, про ужасные планы внука и даже про то, как обретали веру остальные испытуемые, включая Рекса. Они с Алиной говорили так, будто их не разделяла пропасть в пять десятилетий. По странному недоразумению судьбы, эта женщина родилась лет на сорок позже, чем хотелось бы профессору, но даже несмотря на это, они поразительно чувствовали и понимали друг друга. Теперь они были заодно, и ей также, как и ему хотелось поставить крест на истории с «Пси-фактором».

— Значит, нам нужно каким-то образом заставить Алекса проглотить антидот? — сказала она, крутя в руках браслет системы слежения.

— Но, Алина… — профессор, все время ловил себя на мысли, что любуется ей как произведением искусства. — Вы говорите так, будто у вас дома фабрика по их изготовлению. Насколько я понимаю, для успеха нашего дела, вам надо поехать к Халиду и уговорить его создать это противоядие. Или я не прав?

Она рассмеялась.

— Иван Петрович, если вы и правда видели насквозь мои мысли, то не можете не знать, что Халид немного ясновидящий. В тот день, когда он аннулировал во мне действие «Пси-фактора», он создал несколько таких антидотов. Он сказал тогда, что однажды они непременно мне понадобятся. Вот, посмотрите, — она вытащила из сумочки бумажный пакетик и высыпала на стол несколько белых кругляшей.

— Гениально! — профессор потрогал пальцем одну из таблеток. На вид это была не более, чем капля простого парафина. — Я был уверен, что лишь мой внук способен на такое…