Страница 39 из 68
— Что вы делаете? — спрашиваю я.
Он отступает.
— Прости. Что?
— Зачем…
— Я что-то неправильно понял?
— Что? — повторяю я, отступая. Он оглядывается через плечо, а потом переступает порог уборной и закрывает за собой дверь.
— Ты сказала, что не фаворитка. А это значит… Что ты доступна, и… Не переживай, у меня есть… — он делает паузу, роясь в своих карманах, — защита. И деньги тоже. Обычно я этого не делаю, но последнее благотворительное мероприятие было достаточно давно, поэтому… — он потирает руками затылок, — не знаю почему, но это кажется мне сексуальным.
Предательство огнём полыхает в моих венах. Растерянность превращается в отчаяние, приправленное ненавистью. Как Кельвин мог так поступить со мной?
— Я не знаю, о чём вы говорите, — произношу я под гулкие удары своего сердца.
— Эм, прости. Я думал… Потому что Пэриш…
— Что бы Кельвин ни сказал вам, я не стану этого делать. Не могу, — колени подкашиваются, и я думаю, что меня вырвет, поэтому спешу к раковине. Мужчина ловит меня за талию, крепко сжимая моё тело. — Отвали от меня, — произношу я, пытаясь стряхнуть его руки.
Отвешиваю ему пощёчину и, спотыкаясь, отхожу к стене.
— Какого хрена? Я просто пытаюсь помочь…
Отталкиваю его, но он хватает меня за запястье, и я начинаю отбиваться, колотя по всем частям его тела, которые только попадаются мне под руки. Бросаюсь к двери и вылетаю в холл, почти сбивая Нормана с ног.
— Кейтлин, ради Бога, что случилось? — он смотрит на мужчину, стоящего позади меня. — Всё в порядке?
— Норман, пожалуйста, отведите меня наверх, — умоляю я. — Не говорите Кельвину.
Хотя я и так в полной заднице, потому что глубокий голос Кельвина, звучащий позади меня, вселяет страх в каждую частичку моего тела:
— Что происходит?
— Идемте, Кейтлин, — произносит Норман, отводя меня в сторону, ближе к лестнице.
— П-пожалуйста, Норман. Держите его подальше от меня.
— Успокойтесь.
Мы поднимаемся наверх. Его рука утешающе лежит на моих плечах, когда мы проходим через фойе. Я слышу крики и обвинения, но вкладываю всю свою энергию в то, чтобы подняться на третий этаж. Как только касаюсь щекой своей кровати, Кельвин входит в комнату, взглядом отпуская Нормана. Мне хочется крикнуть ему, чтобы он остался, но страх отнимает у меня способность говорить.
Кельвин хватает меня за локти и поднимает на ноги.
— Что произошло? — он слегка трясёт меня. От ужаса я едва ли могу говорить, поэтому лишь дрожу и хватаю ртом воздух. — Отвечай мне.
— Прости, — плачу я и чувствую дрожь в коленках. — Я не смогла сделать этого.
— Не смогла сделать что?
— Не смогла заняться с ним сексом. Я не могу, просто не могу сделать этого.
— О чём ты говоришь?
— Мне наплевать, что я должна тебе. Ты ублюдок! Накажи меня, если хочешь, отправь в подвал, сделай что угодно, но я не… Не хочу, чтобы ко мне прикасался кто-то, кроме тебя! — на комнату обрушивается полная тишина, которую нарушает только моё затруднённое дыхание. Мой рот остаётся открытым. — Я… Я не имела в виду…
— Думала, я хотел, чтобы ты занялась с ним сексом? — спрашивает Кельвин, впиваясь пальцами в мои руки.
Я пытаюсь освободиться от его хватки:
— Ненавижу тебя! Из всего, что ты со мной делал, нет ничего хуже, чем это! Как ты мог?
Он отпускает меня, и я падаю обратно на кровать.
— Кейтлин, я никогда… — он замолкает и падает передо мной на колени. Берёт меня за подбородок. — Я не знаю, как это произошло. Ты с другим… От этого мне… Это…
Вид Кельвина, который не может найти слов, стоя передо мной на коленях, — это то, что мой мозг никак не может осмыслить.
— Но ты сказал… И сказал, чтобы я не надевала бельё.
— Для меня. Единственное, что помогает мне пережить этот вечер, знание того, что между нами в момент, когда я возьму тебя, будет на одну вещь меньше. Я…
— Я не верю тебе, — произношу я, пытаясь выдернуть подбородок из его пальцев.
— Он думал, что ты проститутка.
— Почему он так думал?
— Наряд… — отвечает он. — Моё особое… Предпочтение.
— Проститутки? — шепчу я.
Он качает головой:
— Он заплатит. Я обещаю.
Я с дрожью выдыхаю. Мой мозг всё ещё в руинах и пытается собрать сам себя воедино.
— Ты не злишься? — спрашиваю я. — За то, что я отбивалась?
— Мне стоило смотреть внимательней.
Я не понимаю его ответа, но словно масло таю под ним. Он отпускает моё лицо и позволяет моим рукам обнять его за шею.
— Эй. Не переживай, — произносит он. — Я о тебе позабочусь.
— Это правда? — спрашиваю я.
— Да, — отвечает Кельвин. Он убирает мои руки от себя и встаёт, отодвигая одеяло. — Залезай и попробуй расслабиться. Я пришлю Розу и Нормана к тебе.
Я смотрю на него:
— Розу? И Нормана?
— Не переживай по поводу вечеринки. Я всех развлеку.
— Оу, я…
— Что?
— Ничего. Всё хорошо.
— Мне нужно возвращаться к гостям, но, если тебе что-нибудь понадобится, просто скажи им, — говорит он, выходя из комнаты. — Увидимся завтра.
Я смотрю, как он уходит, а потом залезаю под одеяло. Роза с Норманом вскоре заходят ко мне в комнату, пытаясь порадовать меня. Норман постоянно спрашивает, чего я хочу, но мне по-прежнему не по себе, чтобы ответить ему.
***
— Кельвин.
— Я здесь.
— Кельвин?
— Что такое, воробушек? Я здесь.
Его слова согревают меня, и я улыбаюсь. Когда открываю глаза, то вижу его белую рубашку в темноте на расстоянии вытянутой руки.
— Кельвин?
— Да, что? — шипит он.
— Что ты здесь делаешь?
Он вздыхает:
— Не знаю.
— Сколько времени?
— Поздно.
— Вечеринка закончилась?
— Несколько часов назад.
Я переворачиваюсь на спину, ощущая, как затекли конечности.
— Это было слишком. Я не была готова.
— Нет. Не была.
Веки угрожают вновь закрыться, но я стараюсь держать их открытыми.
— Ты делаешь хорошие вещи, ведь так, Кельвин?
— Хмм?
— Благотворительность. Это всего лишь притворство? Или тебе и правда не всё равно? Ты можешь быть очень жестоким.
Со стороны стула, на котором он сидит, доносится слабый скрип, когда Кельвин сдвигается.
— Я делаю это, потому что должен.
— Должен? — переспрашиваю я.
— Должен делать хорошие вещи.
— Не понимаю.
— Я обещал своим родителям, что сделаю мир лучше.
Поднимаю глаза вверх на белый балдахин, висящий надо мной.
— Оу.
— Ты думаешь, что я делаю твой мир хуже?
— Кажется, да.
— До этого ты говорила, что не хотела бы, чтобы к тебе прикасался кто-то, кроме меня.
— Это было ошибкой. Я не хочу, чтобы кто-то прикасался ко мне, включая тебя.
Из его груди вырывается глубокий, размеренный смех, потому что он видит мою ложь насквозь. С хрипотцой в голосе от произносит:
— Попытайся уснуть и отдохнуть.
Мои веки тяжелеют от желания уснуть, и я сворачиваюсь калачиком, лёжа на боку. Щека трётся о мягкую подушку.
— Я никогда не встречала кого-то, кто настолько не умеет заботиться, — бормочу я. — До тебя.
Меня окутывает сон, но я засыпаю лишь наполовину, когда слышу звук его голоса, но не понимаю, о чём он говорит. Кажется, я всего лишь на мгновение закрываю глаза, но, когда открываю их снова, Кельвина уже нет.
***
Отрываюсь от книги и поднимаю голову:
— Вы что-то сказали?
— Я спросил, как вы себя чувствуете? — повторяет Норман, подавляя смешок.
— Оу. Без изменений, — морщусь я, когда слова царапают моё горло.
— Как насчёт тарелки супа?
Улыбаюсь, показывая ему свою книгу:
— Может, чуть позже. Я на самом интересном месте.
Он качает головой:
— Вы многое пережили на прошлой неделе. Хотя бы раз воспользуйтесь моим советом и отдохните.
Я улыбаюсь его весёлому тону.
— Отдохну.