Страница 28 из 68
Я наклоняюсь к ней. Рукой удерживаю её голову на столе, полностью выходя из неё, но тут же входя обратно. С каждым её всхлипом ускоряю толчки, всё больше теряя контроль.
— Никто не посмеет сделать подобного с тобой, кроме меня, — слова сами слетают с моих губ. — Ты принадлежишь мне. Всё в тебе принадлежит мне.
Её щеки краснеют. Она смотрит прямо в мои глаза и трясёт головой.
— Нет? — переспрашиваю я. Она продолжает отрицать, и я погружаюсь в неё настолько глубоко, насколько это возможно, прижимаясь яйцами к её горячим складкам. — Ты бы позволила другому сделать это с тобой?
Она едва заметно кивает головой, и мои пальцы сжимаются в кулак, хватая её волосы:
— Тогда, может, в следующий раз я приведу с собой друга и посмотрю, как он будет тебя трахать?
По гримасе отвращения на её лице я могу понять, что она не имеет ни малейшего понятия о том, что я, не колеблясь, убью любого, кто хотя бы попытается прикоснуться к ней. Но она кивает головой, и я понимаю, что теперь она нарочно подстёгивает меня.
Наклоняюсь через неё и тянусь к тарелочке с маслом, которая по-прежнему стоит на столе. Погружаю пальцы в мягкую субстанцию, пока другой рукой наполовину сдвигаю её попку со стола. Наблюдая за выражением её лица, я глажу рукой местечко между её ягодиц и провожу пальцем по анусу. Её глаза расширяются, а ноги соскальзывают с моей спины, когда она пытается посмотреть вниз и выбраться из-под меня.
Я блокирую все попытки, удерживая за волосы её голову на столе. Губами скольжу вниз по её шее, пока втираю масло в плоть. Она протестует приглушённым вскриком, сжимая мои руки и отталкивая меня. Продолжаю свою пытку, не проникая в неё, а лишь потирая плоть и скользя по складочкам своим членом. Повторно покрываю маслом местечко между ягодицами и размещаю кончик пальца на колечке её ануса.
— Умница, — мурлычу я, когда её сопротивление слабеет. Она чувствует каждую неровность на моём рельефном члене, потому что именно им я контролирую все её движения. Мои пальцы погружаются все глубже в неё. — Такая хорошая девочка.
Я тянусь через стол и вытаскиваю ближайшую свечку из подсвечника. Глаза Кейтлин следят за моими движениями, и, когда я задуваю свечку, она тут же начинает извиваться подо мной, качая головой из стороны в сторону, а из её горла доносятся приглушённые крики.
— Шшш, не стоит.
Я прекращаю крики, наклоняясь ко рту Кейтлин и зубами вытаскивая из него трусики. Отбрасываю их в сторону, а потом набрасываюсь на неё с поцелуем. Как только наши губы соприкасаются, её тело полностью напрягается. Кейтлин сжимает губы, но я прорываюсь между ними языком, заставляя её открыть рот, и скольжу внутрь. Из меня вырывается стон, а её руки смыкаются на моей шее, и в этот момент я понимаю, что она просит больше. Прижимаюсь к ней, практически пожирая её с такой настойчивостью, которая удивляет меня самого. Её рот такой же мягкий и тёплый, как и её киска, и такой же аппетитный.
Не разрывая поцелуй, я опускаю свечу между нами. У неё подходящий размер: меньше, чем мой член, но достаточно большой, чтобы Кейтлин его почувствовала. Прижимаю свечу между её бёдер, смазывая ту маслом. Она идеально скользит в моей руке, но всхлипы Кейтлин настолько молящие, что мне приходится разорвать поцелуй. Я смотрю на неё, прижимая толстый конец к её тугому местечку.
— Ты не можешь, — произносит она. — Ты не можешь этого сделать.
— Расслабь попку.
— Пожалуйста, — Кейтлин начинает умолять.
Это невозможно, но мой член становится ещё больше внутри неё. Мне нужен секс, и я не стану тянуть слишком долго.
— Сейчас же, — приказываю я, скользя в неё свечой. Она морщит лоб, когда я оказываюсь внутри. В её глазах я вижу только мольбу. — Скажешь спасибо, когда кончишь, — мурлычу, проникая свечой глубже.
Моё тело горит от желания кончить, и мне приходится собрать всю свою волю в кулак, чтобы не допустить этого сейчас. Осознание того, что именно я заполняю обе её дырочки, пока она извивается подо мной, высасывает из меня любые остатки самоконтроля. Ещё дальше погружая свечу в её попку, я начинаю трахать её так интенсивно, что она не забудет этого ещё несколько дней. Моё сознание теряется в фантазиях, когда я чувствую её киску и беру от неё то, чего так хочу. Киска Кейтлин настолько влажная и скользкая, что звуки соединения наших тел эхом рикошетят от стен моей огромной столовой. Я продолжаю вколачиваться в неё даже после того, как её тело содрогается от оргазма, и она впивается в меня ногтями. Костяшки на её пальцах белеют, ногти вонзаются в кожу моих напряжённых бицепсов, и она выгибается над столом, громко выкрикивая моё имя.
Один её вид в таком состоянии подводит меня к грани, и я притягиваю её к себе, делая последний толчок. Из моего горла вырывается животный рык, и я изливаюсь в Кейтлин, оставляя в ней всё до единой капли своей спермы.
Её тело расслаблено, глаза закрыты, и на мгновение мне кажется, что она потеряла сознание. Но Кейтлин делает глубокий вдох, прежде чем посмотреть на меня. Я отпускаю её бедра, оставляя десять красных следов от пальцев на её безупречной коже. Вытаскиваю свечу и отбрасываю её в сторону, опускаясь на стол рядом с Кейтлин.
— Понравилось, когда что-то находится в твоей заднице, не так ли? — спрашиваю я так близко возле её уха, что чувствую, как от её кожи отбивается моё дыхание. Она содрогается и пытается положить руку между нами в попытке создать барьер, но я не сдвигаюсь ни на йоту. — Если не хочешь, чтобы тебя оттрахали, не одевайся подобным образом к ужину.
— Я не понимаю, — отвечает она. — Какое тебе дело, если ты не считаешь меня привлекательной?
Я смеюсь и поднимаю голову, чтобы посмотреть на неё.
— Идём, воробушек. Не прикидывайся дурочкой.
— Ты говорил, что не хочешь меня. В подвале.
Я смотрю на неё, пока тревожные мысли по поводу её тела снова заполняют мой разум. Во мне усиливается желание сказать ей, что я никогда не чувствовал с женщинами того, что почувствовал с ней за последние двадцать четыре часа. Я хочу сказать ей, что, когда она была маленькой девочкой, у меня и в мыслях не было беречь её для себя. Хочу спросить, как вообще возможно, что кто-то не считает её привлекательной. Но я уже пересёк слишком много границ. Вместо того, чтобы прижать её к себе и поцеловать, я отметаю желание и встаю.
— Можешь идти. На сегодня мы закончили.
— А ужин?
— Я полностью сыт. Норман что-нибудь тебе принесёт.
— Ты даже не поешь со мной?
Учитывая то, что я только что трахнул свечой её попку, шок в её голосе удивляет меня.
— Я только что насытился, воробушек. И у меня свои планы.
Она садится на столе, оглядываясь по сторонам в поисках чего-то, чем можно прикрыться.
— Какие планы?
Я выгибаю бровь, пока заправляю рубашку назад в брюки:
— Смелый вопрос.
Она качает головой, наблюдая за тем, как я одеваюсь.
— Какие планы, Кэл?
— Кэл, — я трясу головой, поражаясь её смелости. — Лейла ждёт меня в офисе.
Её беспристрастное выражение лица не совсем то, чего я ожидал.
— Вы встречаетесь?
— Нет.
Кейтлин выдыхает.
— Оу.
— Просто трахаемся.
Когда я смотрю на неё, то замечаю, что её губы дрожат сильнее, чем можно себе вообразить.
— Я и так это знала, но думала, что может теперь…
— Ты знала? Про Лейлу?
Она кивает:
— Она рассказывает всем.
Я сжимаю челюсть. Ей некомфортно, поэтому я снимаю рубашку и протягиваю ей.
Она быстро надевает её.
— А я? — спрашивает она, ныряя в рукава.
— Ты?
— Да. Ну… Мы с тобой…
Я не могу сдержать взрыв смеха, который поднимается из глубины моей груди.
— Я не трахаю тебя, Кейтлин. Этого никогда не должно было случиться.
— Значит, ты не считаешь меня привлекательной, — отвечает она.
Я поджимаю губы и вытаскиваю её волосы, оставшиеся под воротником рубашки, когда она накинула её. Перекидываю их ей на спину.
— Дело не в этом, воробушек. Я трахаю больше женщин, не только Лейлу, и ты должна быть благодарна за то, что не стала одной из них. Если тебе кажется, что я был с тобой груб, то, поверь мне, это лишь детские игры.