Страница 11 из 68
Он ставит меня на колени, дёргая так сильно, что лицом я ударяюсь о его ногу, а руками хватаюсь за его джинсы. В какой-то момент в комнате слышны лишь его дыхание и мои всхлипы. Его рука перемещается с моего предплечья на затылок, и он слегка касается моей щеки ладонью. Он глубоко вдыхает и начинает ругаться. Неприятное ощущение трения моей кожи о его джинсы возникает в тот момент, когда он поворачивается. Его пальцы впиваются в мои волосы, тем самым перемещая меня ещё ближе к нему.
Он жёстко дёргает меня за волосы, тем самым заглушая мои крики.
— Пожалуйста, не надо.
— Я тебя предупреждал, — отвечает он голосом, больше похожим на злобное рычание.
Мой мозг пропускает момент, когда мы переходим от борьбы к тому, что он гладит моё лицо. Я пытаюсь отстраниться, но в итоге начинаю новую борьбу. Слышу резкий звук расстёгивающейся молнии, который напоминает мне о том, что я безумно хочу в туалет и теперь всеми силами пытаюсь сдержаться, чтобы не описаться. В свете последних событий Гай больше не кажется мне золотым мальчиком, которого я видела в последний день своей свободы. Он превращается в тёмную тень, нависшую надо мной. Я ещё ни от кого не чувствовала такого желания повелевать мной. И это желание вселяет страх.
Его рука до сих пор сжимает мои волосы, пока он неспешно снимает с себя джинсы. Он проводит членом по моей щеке. Разница твёрдости его члена и мягкости покрывающей его кожи настолько сильна, что заставляет моё тело вспыхнуть. Ритм моего пульса резко ускоряется.
Он громко стонет, прижимая головку своего члена к моим сомкнутым губам:
— Открывай.
— Нет, — умоляю я сквозь стиснутые зубы.
Он слегка сгибает колени, стоя предо мной, и дёргает мою голову назад.
— Делай так, как я говорю. Это твой урок повиновения. Ты его заслужила.
Я пытаюсь запрокинуть голову, но это даёт ему шанс войти. Он глубоко проталкивает свой член в мой рот, игнорируя мои приглушённые возражения. Я собираюсь сжать его член зубами, но колеблюсь достаточно долго, чтобы он успел схватить мою челюсть и произнести:
— Ты тут же пожалеешь об этом. Никаких зубов. Просто открой свой ротик для меня.
Он двигает бёдрами, по-прежнему удерживая мою голову обеими руками. Потом ещё раз. Его темп увеличивается с каждым рывком.
— Умница.
Я открываю рот так широко, как только могу, но всё равно едва ли могу принять его полностью.
— Ты всегда была такой правильной стервой, Кейтлин.
Он вдалбливается в меня, пока мой рот не наполняется слюной, а горло не сжимается вокруг его члена. Слёзы обжигают глаза. Он не останавливается до тех пор, пока я не начинаю задыхаться и толкать его бёдра прочь от себя, тем самым умоляя перестать делать то, что он делает.
Он отстраняется от меня, нас связывает лишь тонкая ниточка моей слюны. Она растягивается и рвётся, оставаясь влажным следом на моём подбородке.
— Разве я кончил? — спрашивает он. — Я ещё не разрешаю тебе закрыть рот.
— Пошёл ты, Гай, — кричу я, несмотря на жжение в горле.
Он на мгновение замирает. В комнате повисает оглушающая тишина, и неожиданно он дёргает меня за волосы так сильно, что я снова кричу.
— Что ты сказала?! — я смотрю на него в изумлении. Его тело словно увеличилось в разы, когда он навис прямо надо мной: — Что ты, блядь, сказала?!
Я вздрагиваю. Пока я шепчу ответ, дрожь пронзает все моё тело:
— Я знаю, что ты Гай Фаулер.
Он бросает меня, и я падаю на вытянутые руки. Тут же сворачиваюсь в позу эмбриона, вздрагивая от каждого отдаляющегося шага. Я не могу контролировать своё тело, пока мой мозг пытается соединить фрагменты пазла воедино. Как только мне это удаётся, мысли появляются в моей голове так же быстро, как и слёзы на глазах: изнасилованная, использованная, омерзительная. Я ненавижу это место, своё положение, но больше всего я ненавижу Гая Фаулера. Я погружаю пальцы в волосы.
«Ты всегда была такой правильной стервой, Кейтлин».
И это правда. Я провела свою жизнь, пытаясь делать правильные вещи. Видеть только хорошее в людях. Находить свет во тьме. И вот куда это привело меня. Теперь я знаю, кого мне нужно бояться, поэтому всё, что я хочу знать, — это то, как далеко он зайдёт. Мне необходимо выяснить, когда я смогу получить свою свободу, или моя судьба закончится здесь смертью в захватывающем и прекрасном поместье.
ГЛАВА 8.
Кейтлин.
Я просыпаюсь от приглушённого звука закрывшейся двери. Звуки шагов вибрируют в моих ушах, потому что я до сих пор лежу на полу, обнимая себя. Ползу к кровати и забираюсь под неё, стремясь оказаться как можно дальше от входа в комнату.
Мне снова семь лет, и я прячусь под кроватью в новом доме. От страха из моего горла вырывается слабый плач, пока своими маленькими руками я цепляюсь за ножки кровати, надеясь, что мои родители всё же придут за мной. Это всего лишь иллюзия, потому что мои родители умерли.
— Вылезай оттуда, Кейтлин, — произносит мужской голос. Обладатель голоса замирает и ждёт, пока я не вылезу к нему. — Почему ты плачешь?
— Мне страшно.
— Ты ведь очень смелая, разве нет?
— Я скучаю по ним.
Я поднимаю руки и вылезаю из-под кровати. Последнее, что я помню перед тем, как уснуть, это его слова:
— Здесь ты будешь счастлива. Я обещаю.
Несмотря на тёмную ночь в пригороде и кристальный блеск моих слёз, я знаю, что этот голос принадлежит не моему приёмному отцу. На моём затылке до сих пор шевелятся волосы от воспоминаний о первой ночи в доме Андерсонов, а несколько лет спустя в Нью-Роуне появился храбрый Герой.
Звук шагов приближается, а в моей голове звучит немая мольба. В ушах начинает шуметь от резкого прилива крови. Я перестаю дышать, моргать и делать всё то, что выдаст тот факт, что я жива.
— О Боже. Кейтлин?
Я облегчённо выдыхаю, но все слова отзываются болью в горле.
— Я здесь.
Норман обходит кровать и выдыхает:
— Слава Богу. На мгновение я подумал, что вы сбежали. Вам не пора выбираться из-под кровати? Вы спали здесь?
Я вылезаю и принимаю сидячее положение, разминая затёкшую спину.
— Я спала. Разве это не всё, что имеет значение?
Он хмурится так сильно, что на его лбу появляется глубокая складка.
— Я не знал, что у вас проблемы со сном. Вечером я принесу вам успокаивающий чай, — решает он. — Возможно, он поможет.
— Поможет? Если вы хотите помочь, откройте мне дверь дома. Этого вполне хватит, — я опираюсь на руки и ползу к ногам Нормана. — Я не пойду в полицию, — произношу я, глядя на него снизу вверх. — Вам даже не придётся говорить мне, где я нахожусь, как добраться домой, — мой голос дрожит и превращается в шёпот. — Просто откройте дверь.
Он смотрит вниз, его лицо остаётся непроницаемым даже после моих унижений.
— Зачем, Кейтлин? Посмотрите на всё, что у вас здесь есть. У вас дома ничего этого нет. Нет даже семьи, — он произносит эти жестокие слова необычайно мягко, и это не злит меня как обычно, но будто тяжёлым грузом ложится на мои плечи.
— Есть, — грустно произношу я, и мои руки тянутся к его ногам. Я сжимаю ткань его брюк в кулаках. — У меня есть семья, которая меня любит, а я люблю их. Они будут очень скучать по мне, Норман. Уверена, они уже заявили о моём исчезновении. Моя мама сойдёт с ума без меня.
Мне приходится отпустить его брюки, потому что он садится передо мной на корточки. Он потирает моё плечо своими мягкими пальцами.
— Ни единого слова правды.
— Я не лгу, — возражаю я.
Я продолжаю перечислять список членов моей воображаемой семьи, пока он смотрит на меня. Он склоняет голову на бок, пока я говорю. Не знаю, откуда во мне столько лжи, но упорно продолжаю рассказывать ему имена моих братьев и сестёр, кузенов, бабушек и дедушек. Он блефует. Он не знает правды обо мне или того, откуда я родом. Он не может этого знать.