Звездная сказка

Скромно сложив ручки на коленях, на скамье подсудимых сидит министр де Сальво - известный семьянин, филантроп и... ах да! забыла упомянуть - наставник маньяка-убийцы.

Рядом с министром застыли два его подельника - Роман Блейс и Питер Фьюрелби. Первый - наркоторговец, чьи ребята залезли в наш дом и убили Бака, второй - ярый противник межгалактического флота, который собственно и дал Душителю офицерскую форму.

Это только те четверо, против которых детектив Снай и Дон смогли накопать неопровержимые улики. На самом деле во всей этой истории замешано намного больше народа, чем нам казалось вначале. Список подозреваемых длинный и затрагивает огромное количество высокопоставленных людей, и не только с Цереры.

- Я не понимаю, в чем вы меня обвиняете! - неожиданно возмущенно вскрикивает Душитель. - Они сами этого хотели, они были рождены, чтобы помочь мне получить удовольствие.

Ах, вот оно что... Значит, я была рождена, чтобы стать жертвой маньяка. Думаю, весь межгалактический флот, который считает Иридиев своей собственностью, поспорит с ним...

- Я не сделал ничего предосудительного, - заявляет Даниэль Фара с таким видом, словно признался не в изнасиловании с последующим убийством трех девушек, а в неоплаченном вовремя штрафе.

Не выдержав, я встаю и, громко стуча каблуками, иду по проходу прочь из судебного зала.

От всего услышанного у меня подташнивает от отвращения. Хочется поскорее вымыться, прополоскать рот и сменить одежду. Зайдя в дамскую комнату, я долго и очень тщательно мою руки, а затем и вовсе умываюсь.

Вытерев лицо бумажными полотенцами, я тянусь к сумочке, чтобы поправить макияж.

Происходящее в судебном зале меня теперь мало волнует. Дон клялся, что ни один из бригады нанятых адвокатов этой четверки не сможет скосить срок. Де Сальво лишится поста и получит срок за пособничество Душителю, Роман Блейс, пойманный только благодаря Май и ее друзьям с улиц, сядет за убийство Бака, нападение на меня, торговлю и распространение наркотиков. Питер Фьюрелби сядет за пособничество и преступный сговор.

Исход этого суда известен каждому. Журналисты уже подготовили материалы для газет, а департамент полиции подыскал камеры похуже.

Душителю светит один из самых серьезных приговоров - эвтаназия, допустимая на Церере только для душевнобольных и особо опасных преступников.

Я всегда была категорически против смертной казни, поэтому сегодня намеревалась выступить в защиту Даниэля Фара и попытаться переубедить судью заменить смерть на пожизненный срок. Но, услышав подробный рассказ Душителя, я вдруг подумала - а может, таким, как он, действительно лучше не жить?

Глянув на себя в зеркало, осуждающе качаю головой. Я становлюсь слишком жестокой.

Поправив на себе белый изящный кружевной воротничок платья светло-желтого цвета, я заодно привожу в порядок и белый широкий ремень, выгодно подчеркивающий талию, и улыбаюсь своему отражению.

Еще утром я сомневалась, что наряд будет слишком позитивным для такого дня, но сейчас даже рада, что не выбрала темные тона.

Покинув туалет, я с неохотой бреду в сторону судебного зала. Возвращаться не хочется, но надо, поэтому я иду так медленно, как только могу, и неожиданно замечаю в начале коридора четверых мужчин в военной форме, заходящих в зал.

На секунду мелькает хорошо узнаваемая рыже-золотистая макушка, но прежде, чем я успеваю убедиться, что это Ти, двери закрываются.

Обратная аннигиляция! Неужели он прилетел?

Сама не знаю почему, но эта мысль заставляет ладони вспотеть, а сердце забиться чуточку быстрее.

Быстрым шагом миновав коридор, я захожу в судебный зал и оглядываюсь. Помещение битком набито желающими поглазеть на самый громкий процесс года и неимоверным количеством журналистов.

Ну, где же они?

Повертев головой, но так и не найдя даже признаков четырех военных, я закусываю от досады нижнюю губу и иду на свое место.

Жаль, что у меня место в первом ряду. Сидела бы чуть дальше, могла бы незаметно оглядеться и увидеть, куда они делись, а так придется вертеться и привлекать к себе внимание.

Сев рядом с Доном и детективом Снаем, я ловлю на себе встревоженный взгляд приятеля, успокаивающе улыбаюсь в ответ и делаю вид, что сосредоточена на показаниях Душителя.

С мучительной нерасторопностью минует целый час, и судья удаляется, чтобы вынести решение по делу. Судебный пристав объявляет перерыв, и зал тут же наполняется голосами сотни людей, шумом и шорохом.

Я поднимаюсь одной из первых и тут же поворачиваюсь назад. Мой взгляд лихорадочно ищет бело-голубую форму в многоликой толпе, перескакивает с одной половины зала на другую.

- Рокси! Пара слов об этом процессе!

- Как вы относитесь к эвтаназии?

- Вы испытываете триумф от осознания, что Душитель пойман?

Я недовольно морщусь, старательно вытягивая шею, чтобы рассмотреть хоть что-то за спинами набежавших ко мне репортеров.

Впервые чужое внимание начинает меня раздражать.

- Разойдитесь! - требует Дон, прикрывая меня от многочисленных вспышек камер. - Все вопросы после суда!

Я хватаюсь за руку Дона, как утопающий за спасательный круг. Парень тащит меня прочь из толпы, но та начинает напирать еще интенсивнее. Увидев это, нам на помощь приходят двое полицейских в форме. Втроем им удается вывести меня из зала и сопроводить в небольшую комнатку ожидания.

- Ты в порядке? - обеспокоенно спрашивает Дон, протягивая стаканчик с зеленым чаем.

- Норма, - улыбаясь, шепчу я и с благодарностью смотрю на приятеля.

Что бы я делала без него? Без Май? Без Эридана? Наверное, выла бы от тоски в своей квартирке, пока соседи не подали жалобу, обвинив меня в издевательстве над животными.

- Я уговорил Май на ужин, - сознается Дон, присаживаясь рядом со мной на диванчик. - Сначала, правда, она очень долго отпиралась, но, услышав, что за все плачу я, мигов подобрела.

- Да неужели? - недоверчиво заламываю бровь.

Май и ужин в ресторане - это все равно, что две параллельные линии. Сложно даже представить, как тяжело ей было ответить согласием. А уж чего ожидать от девушки в непривычной для нее ситуации, пожалуй, ни один выдумщик кино-реальностей не скажет.

- Представь себе! - Дон счастлив и не скрывает этого. - Пообещала даже одеть что-то посимпатичнее.

А вот последняя фраза полицейского делает согласие Май более логичным.

Я подношу стаканчик с чаем к губам, но вместо того, чтобы сделать глоток, прячу улыбку. Мне кажется, или Дон организовал этот дружеский ужин, только для того, чтобы пришла Май? Мне кажется, или Май согласилась побыть немного девушкой только для того, чтобы угодить нашему общему приятелю? Мне кажется, или я в этой ситуации выступаю третьим лишним?

Мысль о возможной симпатии одного моего друга к другому заставляет меня вспомнить еще об одном человеке.

- Я вчера встречалась с Риком-Молотилкой, - неожиданно признаюсь я и чувствую легкий румянец на щеках. - Мы гуляли всю ночь, пока у меня не заболели ноги. И... Наверное, я хочу встретиться с ним еще раз...

После тих слов мне становится стыдно. Кровь приливает к щекам и обжигает меня мучительным чувством вины.

- Окс, ну, ты чего! - неожиданно возмущается парень, беря меня за руку. - В этом нет ничего неправильного, так что не вини себя.

Я согласно киваю, чтобы поскорее закрыть и больше не развивал эту тему. Правильно-неправильно, да какая в черную дыру разница, если я все равно ощущаю себя предательницей по отношению к Баку?

- Дон, мне показалось, или в зал действительно зашли военные? - как бы между прочим интересуюсь я и делаю пару глотков остывшего чая.

- Да? - Дон удивлен. - Ну, возможно, что кто-то из официальных представителей прилетел на суд. Это, в принципе, ожидаемо. Все-таки межгалактический флот пытались обвинить...

- Дон! Окс! - перебивает его зашедший в комнату детектив Снай. - Судья возвращается.

- Так быстро? - удивленно поднимает брови молодой парень.