Дети полнолуния

- Ну, знаешь! - Ремблер тоже начал кипятиться. Пусть слова Труди и брошенное ею обвинение оказалось для него ударом - но терпеть оскорбления не входило в его привычки. - В конце концов, ты, как мать, тоже могла о ней позаботиться! Я ведь увидел ее впервые в жизни... А воспитывала ее ты, и вряд ли мое появление могло просто так заставить ее покинуть дом, не говоря уже... обо всем остальном.

- Замолчи, - ледяным тоном оборвала его Труди. Ей становилось нехорошо: кожа начинала болеть - тень от навеса не полностью защищала от убийственного солнца. - Или я заставлю тебя замолчать! Если с Изабеллой что-нибудь случится, я... Я не отвечаю за себя!

- Но что ты хочешь от меня? - окончательно вышел из себя Ремблер. Что я могу сделать? Послушай, я что, для этого бросил все свои дела и приехал сюда?

- Меня это не интересует, - Труди напряглась. Переживания последних дней очень сильно вымотали ее и она уже слабо контролировала себя. В ней просыпался зверь - уставший и загнанный, которому было уже просто необходимо во что-нибудь или в кого-нибудь вцепиться - и рвать зубами и когтями. Неважно кого. Все прочь с дороги!

- Послушай, Труди, брось эти глупые разговоры. Если все это правда, надо спокойно сесть и попробовать разобраться, поискать пути решения этой проблемы. Не может же быть, чтобы ничего нельзя было придумать...

- Заткнись! - зажмурилась Труди и прыгнула вперед, уже ничего не соображая. Дикая первобытная ярость кипела в ней; лишенный контроля инстинкт чуял чужака - дневного - и требовал его крови.

- Труди! - стараясь оттолкнуть ее на лету, закричал Ремблер, но острые клыки уже с силой впились в его руку.

Труди рычала, скрюченные пальцы заскребли по его пиджаку. Перед ним была самая настоящая сумасшедшая...

Наверное, он бы погиб - дети Луны умеют расправляться с дневными людьми в одиночку. Но ослепление яростью несколько задерживало развязку, хотя Ремблер практически и не сопротивлялся - только прикрывал руками лицо.

Эл подоспел в самую последнюю минуту. Измученный все еще не затихшей до конца болью и долгой дорогой, он с первого взгляда понял, что происходит нечто страшное, и рванулся вперед, протестующе крича - во всяком случае, так ему показалось. Протест был мыслью, беззвучным порывом, но он обрушился на Труди сильнее, чем это мог бы сделать настоящий удар. Она тотчас выпустила опрокинутую наземь жертву и сжалась в комок, дико поводя глазами из стороны в сторону.

Эл с трудом помог Ремблеру подняться и увидел его ошалелый взгляд.

- Мистер Ремблер, вы?

- Джоунс? - с трудом прохрипел Ремблер, проводя окровавленной рукой по лбу.

- Сидите... Я сейчас вам помогу... И не вините ее в том, что произошло...

Эл не без труда выпрямился и взялся за ручку двери того дома, путь к которому был так тяжел...

57

- Остановитесь!

На крик Изабеллы обернулись сразу все. Округлившимися глазами она смотрела куда-то впереди себя.

- Что случилось?

- Не надо ехать... опасность... - она словно отдалялась от происходящего, сосредоточиваясь на том, что ее испугало. - Кровь. Много крови. Много людей - "солнечных", которые хотят убивать. Сильно хотят.

- Изабелла... Ты слышишь? - Реа был едва ли не испуган этим неожиданным изменением в ее поведении.

- Они... Люди... ваши - не ваши...

Говорить было невыносимо трудно. Перед ней возникали лица... странные лица, черты которых прикрывала ткань... Эти люди ненавидели чужое. Все, не похожее на них, ненавидели с такой силой, что ей сделалось страшно. Люди в машине в оцепенении смотрели на девочку-сфинкса. Ее тело трясло, на лице застыл страх.

- Кто? Полиция? - наконец спросил Реа первое пришедшее на ум.

- Нет... - Изабелла слышала их уже плохо. - Другие... Хотя - полиция тоже. Они думают, что ночные люди убьют гангстеров, гангстеры - ночных людей - и тех и других станет меньше... Полиции нельзя убивать - и тем, и другим, и третьим - можно... Но третьи полиции тоже не нужны - они сила... просто сила, чтобы всех добить.

Губы ее двигались судорожно и странно.

- Так, - только и смог выговорить Реа.

- Их много, - сжимаясь в комок, повторила Изабелла. - Полиция... Это не просто полиция... другая, большая... Я не понимаю - только то, что они из больших городов... откуда-то из центра... из столицы... Не знаю. Это страшно... надо уезжать.

- Ну уж... - хмыкнул Реа. - Ты можешь их пересчитать?

- Попробую, - Изабелла зажмурилась и, казалось, забылась.

Реа потер виски. Ему нужно было срочно принимать решение.

Итак, кто-то странный - пока нет времени разбираться, кто именно, собирается напасть на ночной народ. Если в этот момент оказать попавшим в беду существам поддержку, ночные люди наверняка будут благодарны ему - это едва ли не единственное чувство, похожее у них на нормальное человеческое. Если верить разрозненным обрывкам сведений, они действительно способны на благодарность, а жизнь каждого своего в отдельности не слишком ценят - так что вряд ли за гибель Джоунса будет выставлен слишком большой счет. А заставить их работать на себя Реа решил любой ценой.

- Меньше полусотни, но ненамного, - наконец сказала Изабелла.

- Так... - повторил Реа. С ним было около двадцати человек, но профессионалов... Хорошо бы было узнать уровень подготовки этих ребят, которыми прикрывались спецслужбы...

- Они на машинах?

- Нет... Они идут пешком.

- Прекрасно. Значит, мы можем проскочить...

- У них есть машина. В ней полицейские. Два разных. Один из большого города, а второй... - Изабелла прикусила губу. Она с поразительной четкостью увидела знакомое красивое лицо "несчастного убийцы". В этом человеке, едва ли не единственном из всех, не было сейчас настоящей злобы - только тоска по чему-то, ей непонятному.

- И что второй?

- Неважно... Я его знаю. Хотела убить, жалко стало, - сухо ответила она.

- А как дорога?

- Там их вторая машина. Она сломалась. Грузовик. Все вышли, остались двое. За поворотом и еще немного вперед...

- Так... Едем!

За поворотом, точнее, в метрах ста он него, на самом деле стоял грузовик. Длинный автомобиль с тремя сиденьями первым промчался мимо него на большой скорости, обдав ливнем брызг из чудом уцелевшей лужи. Когда взбешенный таким непочтительным поступком шофер выскочил на дорогу с ругательствами, его встретила автоматная очередь из второй машины. Последняя одарила его напарника и гранатой - через некоторое время на этом участке дороги осталась только груда дымящихся обломков.

Вооруженная кавалькада машин неслась к ферме. Где-то по кустам любители кровавой охоты доставали из портфелей и сумок белые балахоны. А по другой, уже проселочной, дороге не спеша полз автомобиль с двумя пассажирами - режиссерами и единственными зрителями надвигающейся драмы.

58

- Вы должны ее простить - она была не в себе... А теперь - уходите.

Джоунс закончил перевязку. Рядом, как обычно, возилась со своими снадобьями Эннансина.

- Куда он теперь уйдет?.. - негромко, будто сама себе, сказала Селена. - Теперь он наш... И все равно - пусть уходит.

- Не понимаю, - Ремблер вздохнул, глядя на перебинтованные руки. Почему все так?

- А кто понимает? - усмехнулся Джоунс, глотая травяной настой из кружки Энн. - Мы все здесь... такие. Судьба свела, судьба превратила... Если бы люди чаще задумывались над тем, что такое вообще человек, может, все было бы легче... А так - у одних только тело, у других - душа, или, если вам приятней, психика, - все имеет отклонения от общей нормы. И чем эти отклонения заметней, тем больше ненависть к тому, кто не похож. Даже если его вины в том и нет...

"О чем это я?.. Наш разговор был совсем не на эту тему, - спохватился он, но остановить поток мыслей было уже сложно: Элу показалось, что здесь, рядом, и отгадка, ответ на вопрос "Как быть?". - Если бы люди - неважно, дневные или ночные - лучше бы знали себя, умели видеть правду, они бы поняли, насколько условны все эти деления. Среди дневных есть "жаворонки" и "совы" - что, тоже пережиток разделения на две субрасы? А остальные различия? Если присмотреться, то невозможно сказать, что такое человек. Человек средний... Что это - среднеарифметическая сумма статистических показателей? Можно поспорить, что такого человека вовсе не существует. И это - только по внешним критериям, без особенностей психологии. Это что, норма - хотеть завоевать мир? Или травить наркотиками детей ради собственной выгоды? Но, с другой стороны, таким же, если не более ненормальным, может оказаться и рафинированный гуманист - как особь, неспособная попросту выжить в мире, живущем по закону джунглей. Где середина? Где - человек? Если мы - другие, то знают ли остальные, какие они? Или нас отличает от остальных только необъяснимая терпимость к другим отверженным и непохожим? Тогда сразу два вопроса: является ли дневным человеком Дуглас и почему бы не привести сюда всех моих пациентов, страдающих аутизмом или просто не вписавшихся в общую массу?"