Каждый за себя

   Единственный магазин, действительно похожий на магазин, встретился девушке на углу очередного квартала. Здесь была дверь - надежная, из металла - и даже неоновая вывеска, и свет внутри. А продавали там оружие. Айя хотела зайти погреться, но посмотрела на хмурого хозяина, чья массивная фигура виднелась за витриной, и передумала.

   Когда холод сделался совсем уж невыносимым, и пальцы совершенно закостенели, девушка решилась подойти к лотку, где продавали еду. От лотка отходили люди с пластиковыми тарелками и усаживались перекусить прямо на ступеньки лестниц ближайших подъездов, а то и вовсе на уцелевшие бордюры.

   Пахло вкусно. Но продавец, заливавший кипятком быстрорастворимые супы, глянул на девушку с неприязнью.

   - Чего? - спросил он враждебно.

   Айя ткнула окоченевшим пальцем в пакетик с супом:

   - Сколько это стоит?

   Мужчина окинул ее цепким взглядом и сказал, как выплюнул:

   - Тебе? Десятка.

   Она с удивлением посмотрела на продавца. На десятку кредов можно было несколько дней питаться в столовой. И неплохо питаться. А тут порция супа. Понятно, что обманывают.

   Она отошла от лотка и побрела дальше. В кармане Дока лежало всего двадцать пять кредов - весь ее капитал. Если тратить по десятке за тарелку супа - дня не продержишься. А идти придется долго. И далеко.

   На счастье, спустя три квартала попался еще один лоток с фаст-фудом, возле которого стояла женщина. Айя подошла. И снова ее оглядели, будто бы оценивая оптом и в розницу, после чего потребовали за суп два креда. Это тоже было очень дорого. Поэтому девушка попросила стакан кипятка. Ей налили в ее же кружку, зато взяли всего четвертак.

   Грея руки о драгоценную ношу, Айя двинулась в сторону одиноко стоящей в стороне лавки. Громко сказано - лавки. Лист пластика, брошенный на четыре кирпича - вот что это было. Но хоть отдохнуть, ноги вытянуть.

   Сублимат из Доковой банки оказался явно просроченным - не хотел растворяться, комковался, лип к ложке. Минут пять пришлось крутить его, то так, то этак. Кипяток за это время заметно остыл. Айя тянула свой обед, даже не понимая вкуса. Вроде на банке было написано что-то про куриный суп...

   - О-па! - громко удивился кто-то, неслышно подошедший сзади. - И чего это мы тут сидим? Такие синие и без охраны. Поднимаем, поднимаем булки.

   Девушка вскинулась, поспешно суя руки в лямки рюкзака.

   - Ухожу, - сказал она стоящему напротив невысокому облаченному в камуфляж парню бандитского вида.

   - А ну стоять, - удержал он ее за рукав. - Глядите, уходит она.

   И он повернулся к друзьям. Их было пятеро. Крепкие, одинаково одетые и остриженные. Городская шпана. Говорившему на вид лет восемнадцать. Айкин ровесник. Остальные постарше. Стоят, ухмыляются.

   - Ты, красава, на чужом месте сидела? Сидела. Разрешения не спросила? Не спросила. На районе я тебя не видел, значит, чужая. Раз чужая, значит, плати. Удобства денег стоят. Чего молчишь, рыжая? Бабок нет?

   Парень осклабился и оглянулся на дружков. Те смотрели молча, только ухмылялись. Давали младшему возможность поглумиться.

   - Где я? - спросила Айя. - Какой это сектор?

   - А ты дерзкая, - протянул самый высокий из ребят. И добавил: - Рыжие все с темпераментом.

   Девушка молчала, обводя ребят настороженным взглядом. Надо как-то вырваться. Уйти они ей не дадут. Ствол не достанешь, у нее он под курткой, а у них, вон, почти у всех под рукой. Да и что ствол? Их больше, и они точно быстрее.

   - Так какой это сектор? - снова спросила Айя, надеясь разговором потянуть время.

   - А тридцать седьмой, - ответил тот, который назвал ее дерзкой. - Девочка загулялась и заблудилась?

   - Да, - она медленно пятилась.

   Тридцать седьмой сектор.

   Тридцать седьмой?

   Айя мысленно застонала. Она еще дальше, чем думала! Одно отчаяние захлестнуло другое. Испуг погасился ужасом.

   - А что у девочки в шмотнике? - с ехидством спросил кто-то из-за спины долговязого. - Набит туго. Девочка не хочет поделиться?

   У Айи сердце колотилось так, что грудь щемило. Она знала - парни понимают ее уловку по оттягиванию времени, и эта игра им весьма нравится. Они подступали к жертве, наслаждаясь ее растерянностью и страхом.

   - А площадь Карлоса где? - спросила девушка того, кто стоял ближе к ней. - Вверх или вниз по улице?

   Парни переглянулись в недоумении.

   В этот миг в голове у Айи что-то щелкнуло. Будто пистолет с предохранителя сняли. Она поняла, что вот он - шанс удрать. Сейчас!

   Изо всех сил толкнув крайнего из ребят, девушка кинулась прочь.

   Кто-то попытался ухватить ее за рюкзак, но опоздал - пальцы лишь скользнули по гладкой синтетической ткани, а беглянка припустила вверх по улице - туда, откуда пришла. За спиной слышались ор и улюлюканье. Не отстанут! И, как нарочно, народу на улице откуда-то взялось!

   Айя мчалась, лавируя между прохожими и оскальзываясь в слякоти. Если начнут стрелять, то все... Она бежала и бежала. И за ней бежали. И она понимала, что догонят. А в боку уже кололо.

   На углу очередного квартала ей удалось оторваться - прошмыгнуть в зазор между двумя здоровенными тачками с битым кирпичом, которые заполняли изможденного вида мужики. Получилось нырнуть в грязную подворотню, а там сигануть за мусорную кучу. В панике Айя задрала куртку и свитер, силясь добраться до кобуры, но, как назло, только путалась в слишком длинных для нее шмотках. Она слышала топот ног, слышала, что в подворотню вбежали, слышала крики - это парни, пытаясь отдышаться, матерились и спрашивали друг друга, кто видел, куда делась "эта сучка".

   - Вы че тут делаете? - донесся вдруг из подъезда напротив сиплый злой голос. - Какого хера надо, спрашиваю? Некороткий, тебе говорили сюда не соваться? Ты с первого раза не вкурил, что ли?

   Девушка вжалась в мусорную кучу, за которой пряталась, и закрыла рот ладонями, чтобы дышать как можно тише.

   - Ты кого тут Некоротким назвал? - донесся голос одного из Айкиных преследователей, судя по всему, долговязого.

   - Ты еще и тупой...

   Остальное потонуло в грохоте выстрелов. Айя зажала уши руками и метнулась прочь, надеясь, что за пальбой и воплями ее бегства не заметят.

   В соседний проулок она вынеслась, почувствовав, как что-то напоследок чиркнуло по боку. Это только скорости придало. Помчалась во весь дух! Впрочем, бежала недолго. Может, квартал. Или два. А потом, когда поняла, что оторвалась, и следом не гонятся, ощутила обжигающую боль в правом боку. И лишь в этот самый миг заметила: куртка и свитер набрякли от крови.

   Зажать рану рукой не получилось - по пальцам все равно текло потоками. Сердце после бега и пережитого страха качало кровь, как насос. Перед глазами все уже плыло, а руки холодели. На подгибающихся ногах Айя добрела до обгорелой высотки и, оступаясь на груде кирпичей, забралась внутрь через провал в стене. Села на пол.

   Нужно достать антисептик. Присыпать рану, остановить кровь. Наложить повязку... Девушка задрала куртку, увидела свой бок и поняла, что повязка не пригодится. И антисептик тоже. И ничего не пригодится.

   Дура. Зря она сэкономила на супе. Деньги уже не понадобятся, а так, по крайней мере, умерла бы сытой. С этой последней мыслью Айя повалилась на кирпичные обломки. В глазах стало совсем темно, и боль, наконец-то, исчезла.

* * *

   Директор Эдтон нервничал. Человеку, плохо его знающему, это было бы незаметно - сидит себе мужчина в самом расцвете сил (слегка за пятьдесят) и наводит порядок на столе. Однако Джордж знал мистера Эдтона - директора интерната номер восемнадцать - уже более десяти лет. И для него он был просто Алом.

   - Ал, - миролюбиво сказал Джордж. - Успокойся. Проверка придет по бухгалтерии, смотреть будут только цифры. Не дергайся. Наши дела по документам не проходят. Груз ушел позавчера, новый будет только через две недели. Ни с чем реально серьезным, вроде оружия и наркоты, мы не связываемся... Думаю, даже не понадобится отменять поставку.