Кементарийская орбита

Фляги показали дно утром третьего дня, когда мы свернули со старой дороги – кончилась даже та скудная влага, которую удалось собрать за ночь на влаголовы. Жажда подкралась незаметно, последние капли смочили слизистую, позволив ненадолго ослабить ее. В небесах кружила черная точка – местный падальщик, конвоирующий нас последние сутки. Чем питалась птица до нашего появления, никто понятия не имел.

Сухопарая фигура Лазарева замаячила на вершине очередного увала. Я встряхнул головой – показалось, что оперколон призывно машет руками. Нет, не показалось – он что-то выкрикнул, и назад покатился радостный гомон. Все невольно ускорили шаги.

Черно-желтый флаг показался над барханом, даже прежде чем мы добрались до вершины. Крапивник вскинулся – и мы радостно завопили, выронив свою поклажу. Вокруг нас так же подпрыгивали с ликующими воплями друзья.

– Колоны, спокойней! – гаркнул Владимир. Его покрытые недельной щетиной щеки ввалились, но голос оставался твердым. – Будет неловко перед масейчаром, если мы ввалимся в кольцевик оравой сумасшедших!

Сам аппарат оставался скрыт увалами, пока мы не обогнули последний – здесь, ближе к предгорьям, они заслуживали названия полноценных скал. Рядом с кольцевиком дремали на песке два стюарда. Один был в традиционной для Орбитали униформе, второй, судя по всему, принимал солнечные ванны. На песке рядом стоял кейс-холодильник с бутылками холодного оранжада. Мы невольно скрипнули зубами от зависти.

Увидев наше прибытие, отдыхающий стюард резво подскочил и скрылся в кольцевике. Его напарник двинулся навстречу, неловко спускаясь по каменистому склону.

– Опертех, – Владимир коротко поклонился. – Учебная Шестая Сельскохозяйственная группа завершила прохождение испытания на выживание. Потерь нет, больных и тяжело травмированных нет. Доложил начальник группы оперколон Лазарев.

– Поздравляю с рекордом, – проговорил стюард дружелюбно. – Ваша группа прошла маршрут третьей по затраченному времени и первой – без травм. Конечно, мы не устраиваем тут гонки, но ваш результат заслуживает уважения.

– Рады слышать, – отмахнулся Лазарев. – У вас найдется питьевая вода для моих людей?

– Естественно, – стюард указал на кольцевик. Второй орбитальщик уже открывал на его борту лючок с рядом кранов. Мой язык напоминал подметку, но я заставил себя вытерпеть, пока двигалась выстроившаяся к кранам короткая очередь.

Уже в кольцевике, глядя, как расстилаются за иллюминатором просторы Атакамы, я нацепил свежевозвращенные очки и освежил АС. Глянул на результаты прочих групп, проходивших испытание до нас, списки немногочисленных отчисленных, просмотрел данные талнахских друзей. Библус, Рыжая и Анастасия значились в списках прошедшими проверку, не нашел я их имен и в перечне пострадавших на маршрутах. Корчмарь тоже успешно справился с испытаниями – за «лисовина» мне и в голову не приходило беспокоиться.

А затем я неожиданно для себя запустил поисковый фильтр по нику «Ланцея».

Инфотехническая группа высаживалась не в Чили, а среди радиоактивных пустынь Туркменистана. Хотя на самом деле радиационная опасность этих мест была не особо выше, чем от военных штаммов – на южноамериканском побережье, у меня вдоль позвоночника прошел холодок. Задворки Шелковицы были опасны не столько давным-давно отгоревшими следами грязных бомб, сколько скитающимися по этим местам мобильными бандами всех мастей и национальностей.

Конечно, наивно было думать, что Орбиталь позволит себе терять обученных колонов от рук отщепенцев. Наверняка испытательный маршрут прикрывали целые стаи вардронов и корпуса наемников… Я торопливо перевел взгляд на результат Ланцеи и облегченно выдохнул – напротив ее ника горело зеленым «маршрут пройден, состояние здоровья в норме, рекомендации положительные». Я смущенно улыбнулся и сбросил фильтр, пока Крапивник не повернул голову и не увидел мою неосторожно пущенную в общем режиме АС-ку.

Наученный горьким опытом, я, несмотря на жару, натянул майку с длинными рукавами и купленную на одном из базарчиков Кито залихватского вида шляпу. Опертрейн Зума, увидев мой наряд, досадливо цокнула языком, но замечаний делать не стала. В конце концов, форма одежды в наземных службах Орбитали никогда не соблюдалась настолько же неукоснительно, насколько среди настоящих спейсеров.

Солнце, впрочем, уже садилось. Через пять минут можно было ждать взлета очередной девятичасовой ракеты. Хотя за последние пару лет это зрелище слишком приелось, чтобы обращать на него внимание. Разве что как повод оторваться от утомительного процесса сбора клубней.

Я вогнал лопату в землю, слегка копнул. Покрепче ухватил шершавый жесткий стебель и потянул на себя. Стряхнул землю с клубней и принялся обрывать их, складывая в весовое ведро. Коснулся иконки, занося данные в журнал уборки.

– Сколько? – подала голос работающая по соседству Филис.

– Восемь килограммов, – ответил я.

– Везет, – Филис оперлась на тонкую прозрачную перегородку, насеченную шестиугольниками. Та натянулась под ее весом, но выдержала. – Не одолжишь мне пару ведер?

– Схолколон, у вас слишком много учебных баллов? – осведомилась невидимая опертрейн Зума. – Следите за своим участком и не коситесь так часто на территорию схолколона Димера.

Арктанка досадливо поморщилась. Пальцы ее левой руки сложились в условный знак. Я невольно фыркнул. Оставалось надеяться, что Зума наблюдает за нашей работой через камеры, угол зрения которых не подходит для того, чтобы разглядеть жест, который на жаргоне спейсеров означает прорыв канализационного газа в систему воздухоснабжения.

Я вернулся к своей работе, изредка обмениваясь короткими вспышками-беседами с Гекконом и Крапивником. Чан с выкопанными клубнями и второй, с силосом, постепенно наполнялся. Наконец я обработал достаточную площадь, прикинул результат. Внес его в журнал. Запустил автоматический подсчет – получив второй, почти не отличающийся. И тронул третью иконку, запрашивая данные с почвенных мониторов.

– Четыре килограмма двести граммов на квадрат в среднем, – тут же произнесла опертрейн. – Неплохая урожайность топинамбура для целинных латеритов. Вы пересчитали норму внесения удобрений с учетом продленного сезона вегетации?

– Ну да, опертрейн. Мастрейн Каскос всегда старался направить наши мысли в сторону практического применения на Кементари усвоенных знаний, вот я и подумал…

– Хорошо. Почти отлично. Показатели вашей пятерки… – голос Зумы заглушило грохотом девятичасовой ракеты. За прозрачными шестиугольниками оболочки погодного купола в небо потянулся столб огня и дыма. Затем опертрейн, по-видимому, включила шумодавы, – могли бы быть почти отличными, если бы вы более тщательно окучивали ряды, и превосходными, если бы вспомнили про то, что адаптированные к условиям Кементари сорта рассчитаны на двойной урожай с разрывом на сезон заморозков, Димер, – и теперь опертрейн осеклась, несмотря на работу шумодавов. За перегородкой Филис, взвешивавшая свою партию, застыла с ведром-весами в руке, ее глаза были подняты к куполу, а от лица отлила вся кровь.

Я вскинул голову. Как раз вовремя, чтобы увидеть закрутившуюся в петлю дымную колонну. Полоса бело-голубого пламени на ее вершине металась из стороны в сторону, шаталась, ложилась набок. Рухнула вниз, срываясь в крутое пике.

Вниз, к земле. Прямо на наши головы.

Оглушительно взвыла сирена.

– ЛОЖИСЬ!!! – вскричала опертрейн. Краем глаза я увидел, как растянулась на полу Филис, прикрыв голову руками. А я все смотрел на огненную струю с блестящей точкой посередине. Смотрел, как растет в небе голубое солнце, не догадываясь отбежать к ближайшему укрытию, хотя бы броситься самому на пол.

Высоко вверху распустился пламенный клубок. Гулкий тяжелый удар колыхнул купол.

Наконец-то я запоздало догадался плюхнуться в горячую землю. Раскаты грома перекатывались над Взлетным.

На их фоне высокий свист был почти не слышен. Свист нарастал – и завершился новым ударом, совсем слабым после предыдущего.