Конец белого ордена

Мономаховцы обернулись, подняли руки над головой. Что делать дальше? Обезоружить, но как? Их трое, а он один. Приказать сдать оружие? Опасно. Заставить повернуться спиной и самому обыскать их?

Но мономаховцы уже пришли в себя. Увидев, что против них действует всего один человек, они стали медленно отходить друг от друга. Первый, у кого сдали нервы, был Мещерский. Судорожно засуетившись и не попадая рукой в карман, где у него лежал пистолет, он крикнул сообщникам:

— Стреляйте! Стреляйте в него!

Все дальнейшее произошло в считанные секунды. Мономаховцы, выхватив револьверы, открыли пальбу. Стреляя, они разбежались в разные стороны. Устюжаев тоже выстрелил несколько раз.

…Услышав грозный окрик неизвестного парня, Катя вместе с другими бессознательно подчинилась. Ее враги разбежались, отступили за деревья, и девушка, оставшись одна, не разбирая дороги и путаясь в кустах, бросилась к опушке…

Кто-то из белогвардейцев, низко пригибаясь, переменил место. Устюжаев выстрелил удачно. Бежавший ничком ткнулся в траву и затих. Кажется, одним врагом стало меньше. И в тот же миг ответная пуля настигла Павла. Нога у него подломилась, и он тяжело сел на землю.

Потревоженные выстрелами, надрывно кричали грачи, кружились над гнездами. Заволакивая небо, ползли темные тучи, в лесу стало сумрачно. На выстрелы, очевидно, никто не обратит внимания. В этом районе стрельба была не в диковинку. Затаив дыхание Устюжаев прислушался. Боль в ноге прошла, только горячая кровь неприятно струилась по бедру, щедро пропитывая одежду. Враги тоже притихли, выжидая, когда можно будет выстрелить наверняка.

Устюжаев приподнялся, ему показалось, что слева, метрах в тридцати от него, в кустах что-то шевельнулось, и он выстрелил. И тут же сам почувствовал, как пуля ударила в плечо. Подумал со злобой: «А ведь ухлопают, сволочи!» В глазах снова потемнело, к горлу подступила тошнота. Он жадно глотнул воздух, поборол слабость. И вдруг услышал топот шагов. Кто-то убегал. А может, просто хотел найти более удобную позицию. Устюжаев долго шарил взглядом по кустам, разглядывая каждый бугорок, пенек, выступ. И внезапно обнаружил противника.

Раненый Мещерский, опустив голову, сидел на земле, привалившись плечом к старой березе. Ничего не стоило сейчас его прикончить. Но Устюжаев медлил. Какое-то странное чувство шевельнулось в его душе, чувство жалости к человеку. Неприятно было стрелять в него, вот такого, корчившегося от боли. Нет, добивать раненого он не будет. К тому же нужно кого-то из заговорщиков захватить живым. Устюжаев крикнул:

— Бросай оружие!

Мещерский поднял голову. Лицо его от боли и злобы передернулось. Он сделал усилие, медленно поднял пистолет, но застонал от боли, выронил оружие и повалился на бок. Он не собирался церемониться с раненым противником, это точно.

…Минуты текли медленно. Устюжаев подумал, что хорошо бы перевязать раны, иначе он изойдет кровью. Но сил не было, голова кружилась, кружилось небо с бледными, чуть проступившими звездами, кружились деревья с грачиными гнездами, казалось, кружится весь этот жестокий, беспощадный мир.

Пробежав одну за другой несколько полян, Катя остановилась. Погони не было. Стрельба прекратилась. Девушка оглянулась, соображая, в какую сторону ей идти. И внезапно мысли вернулись к недавним событиям. В памяти встала рослая фигура парня, выскочившего из-за кустов ей на выручку. Что сейчас с ним? Жив ли он, ранен? Нет, не выяснив, что случилось с человеком, который так благородно бросился ее спасать, она не уйдет. А вдруг действительно этот парень ранен и нуждается в помощи?..

Превозмогая страх, Катя повернула назад. Шла медленно, осторожно, время от времени останавливаясь и прислушиваясь. Наконец вот и знакомая поляна, на которой росли старые березы. На опушке, уткнувшись в траву, лежит человек в солдатской шинели. Катя в ужасе отстранилась. Лежащий не двигался, он был мертв.

С трудом Катя сделала еще несколько шагов. От испуга отнимались ноги, и она шла, петляя между кустов. На повороте тропинки, впереди себя, она увидела еще одного человека. Это был тот самый парень, который спас ей жизнь. В неловкой позе он сидел под деревом, держа в руке наган. Лицо его было мертвенно-бледным.

— Не подходите, стрелять буду! — с трудом сказал Устюжаев, недобро глядя на девушку.

Остановившись, Катя жалобно ойкнула:

— Вы ранены?! Как вам помочь? Скажите…

На мгновение Устюжаев заколебался. Кажется, голос девушки звучал вполне искренне, и было бы глупо отказываться от ее помощи. Уже почти в забытьи Павел прошептал пересохшими губами:

— Позовите людей…

Катя огляделась, соображая, в какую сторону ей кинуться, чтобы скорее добраться до больницы или учреждения и вызвать карету «Скорой помощи», привести людей.

Парень застонал. Катя сорвалась с места и побежала. Она неслась с такой быстротой, на какую была только способна. На бегу споткнулась и угодила в глубокую яму. Вылезла, вся облепленная грязью. Побежала дальше. Сердце неистово колотилось, пот застилал глаза. С дорожки сбилась и бежала теперь напрямик, в том направлении, в котором, как ей казалось, находилась улица. Продралась через кустарник и увидела высокую каменную ограду. Спотыкаясь, падая, побежала вдоль этой глухой стены. Добралась, наконец, до входных железных ворот. Забарабанила в дверь сторожевой будки.

Дверь распахнулась, и боец с винтовкой сердито крикнул с порога:

— Ты чего хулиганишь? Что надо?

Задыхаясь от волнения, Катя взмолилась:

— Товарищ, помогите! Тут недалеко человека ранили. Ему помочь надо. Немедленно. Вызвать врача. Только скорее, пожалуйста. Позвоните в «Скорую помощь»…

Боец недоверчиво оглядел девушку. Вид у нее был страшный, растерзанный. Платье в грязи, голос охрипший, совсем девчонка не в себе. После некоторого раздумья он спросил:

— Сильно раненный?

— Да, очень. Звоните врачу, прошу вас. Дорога каждая минута. Ведь он может умереть там. Господи!

Она вдруг заплакала. Боец почесал затылок, помялся, вздохнул. Сказал сочувственно:

— Ладно, постой тут. Сейчас дежурного позову.

Вскоре дверь будки снова отворилась. Вышел прыщеватый человек в кожанке и с пистолетом в деревянной кобуре.

Катя и ему горячо повторила свою просьбу. Дежурный хмуро отозвался:

— Хорошо, сейчас пойдем за раненым. У нас свой санитарный пункт.

Вскоре небольшая команда тронулась в путь. Катя шла впереди как проводник. Блуждали недолго. Успокоившись, Катя сориентировалась и привела солдат на ту полянку, где лежал раненый парень, а сама, обессилев, опустилась на землю.

Устюжаев был в глубоком обмороке. Его уложили на носилки и понесли.

Катя могла бы хоть сейчас уйти домой. Все, что нужно было, она сделала. Раненому окажут медицинскую помощь. Но она, с жалостью глядя на покрытое мертвенной бледностью лицо парня, отправилась за носилками. Вместе с ними вошла в ворота. Тяжелые створки медленно закрылись за нею.

Когда проходили мимо каменного одноэтажного домика, из раскрытого окна кто-то крикнул:

— Касаткин, быстро ко мне!

— Слушаюсь, — отозвался человек в кожаной куртке и повернул к крыльцу.

Голос человека, отдавшего это приказание, показался Кате странно знакомым. Она оглянулась, но человек уже отошел от окна.

— Куда мы пришли? — спросила Катя, обращаясь к одному из солдат.

— Измайловские артиллерийские склады…

Придя на Большую Полянку, Баженов не застал Корабельникова. Но в условленном месте лежала записка, наспех набросанная Володей.

— Так вот где прятался царский родич, — проговорил Якубовский, прочитав записку.

— Ценности он не представляет, но упустить нам его нельзя.

— Никак нельзя, — согласился Баженов. — И, видимо, не с пустыми руками улепетывает за границу этот Романов.

— Тоже верно. Неясно только, почему белогвардейцы решили перевести его на новую конспиративную квартиру. Чем им не подходила старая? Или ради безопасности они так часто меняют его местожительство? Да, кстати, сегодня мне передали из отдела письмо. Прислал его санитар той самой Канатчиковой больницы. И подпись есть: Хайбула. По-видимому, татарин. Он пишет, что у доктора Алферова бывают посетители, не похожие на больных, а скорее, пишет он, на «бывших», на «ваше благородие». Доктор Алферов…