Страница 9 из 96
Грауман повернулся к ассистенту. Тот отрицательно покачал головой — никто из ранее допрошенных об этом не упоминал.
— Мы проверим, — процедил Грауман. — Продолжайте.
— Он хромал, господин комиссар.
— Вы уверены?
— Абсолютно уверен. Он явно приволакивал ногу.
Грауман откинулся на спинку кресла.
— Опишите по порядку, как все произошло.
Молодой человек исподлобья посмотрел на комиссара.
— Позвольте подойти к двери, — сконфуженно попросил кассир, — я покажу все наглядно.
— Неплохая мысль, — согласился Грауман. — Но, может быть, сперва вы расскажете, как все случилось? Театр от нас никуда не уйдет. — И, помолчав, сухо добавил: — Мне сдается, что здесь и без того чересчур много театрального действа.
Собираясь с мыслями, кассир пропустил мимо ушей последнюю реплику комиссара.
— Преступник, войдя в банк, — начал он, — направился прямо ко мне, при этом он заметно волочил ногу.
— Правую или левую? — перебил его Грауман.
— Правую! В левой руке грабитель держал портфель, а в правой… — Кассир запнулся и после небольшого раздумья уверенно заключил: — Правую руку он держал в кармане.
«Верно, — подумал комиссар, — иначе преступнику трудно было бы удержать карабин».
— Опишите портфель, — потребовал Грауман.
— Довольно потрепанный. Серого цвета, в тон перчаткам.
Комиссар склонился над столом и угрожающе надвинулся массивным корпусом на кассира.
— Грабитель был в перчатках? — переспросил Грауман, словно он ослышался.
— Да, конечно, — подтвердил кассир, сбитый с толку неожиданной реакцией комиссара. — Серые перчатки. Я точно помню.
Грауман засопел.
— А как тогда объяснить, что на карабине и входной двери банка обнаружены идентичные отпечатки пальцев?
— Этого я не знаю, но у грабителя на руки были надеты серые перчатки, — продолжал настаивать кассир.
Грауман поднялся и возбужденно зашагал по кабинету. Молодой и старый кассир дали противоречивые показания. Кто из них лгал? Почему один утверждал, что у преступника были усы, борода и перчатки, а другой заявлял обратное? У депозитного кассира не было видимых причин говорить неправду. Похоже, его молодой коллега плел небылицы, чтобы отвести от себя подозрения или выгородить своего сообщника.
— Какова сумма похищенного? — спросил Грауман.
— Около шестидесяти тысяч, — не задумываясь ответил кассир. — Если я и ошибаюсь, то не более чем на тысячу марок.
— А может быть, на тридцать — сорок тысяч? — язвительно заметил комиссар.
— Нет, — упорствовал кассир. — Передавая грабителю деньги, я по привычке пересчитал пачки.
Грауман кивнул ассистенту:
— Приведи сюда фрейлейн Лангнер.
Мелер бросился исполнять приказ шефа. Как только девушка переступила порог директорского кабинета, комиссар спросил ее:
— Какую сумму похитил преступник?
— Примерно сто тысяч, — помедлив, ответила фрейлейн Лангнер и взглянула на перепуганного кассира.
— Откуда вам это известно?
— Шеф так сказал.
— Благодарю вас, можете идти. Позовите ко мне, пожалуйста, господина Шмидта.
— Сумму похищенного легко установить, — не сдавался кассир. — Подсчет займет не более пяти минут.
Грауман промолчал. Разумеется, он и сам знал это. Его занимало другое — свидетельства кассира опять расходились с показаниями других работников банка.
— Чем могу быть полезен? — спросил вошедший в кабинет Шмидт.
Комиссар задал ему тот же вопрос, что и фрейлейн Лангнер.
— Примерно сто тысяч, — заявил Шмидт, глядя мимо Граумана. — Я проверил это. Еще до прибытия полиции. В конце концов, я, как директор банка, должен…
— Хорошо, хорошо, — прервал его тираду Грауман. — Все понятно. Можете быть свободны.
Кассир проводил Шмидта растерянным взглядом.
— Уточните, пожалуйста, размер ущерба, — попросил Грауман кассира. — Мой ассистент поможет вам. — По лицу комиссара пробежала хитрая улыбка, значения которой кассир не понял.
Грауман еще раз пригласил к себе директора банка и простодушно спросил, не найдется ли в хозяйстве Шмидта молотка.
— К сожалению, ничем не могу вам помочь, — поколебавшись, сказал директор. — У нас здесь молотка нет.
— И все-таки подумайте, — с добродушной улыбкой увещевал его Грауман. — Может быть, поискать в умывальной?
— Ах да! — воскликнул Шмидт. — Там на подоконнике лежит какой-то…
— Вы совершенно правы, — согласился комиссар. — А вас не удивляет, что в умывальной банка лежит какой-то молоток? Я спрашиваю себя — для чего?
— Видимо, его забыл слесарь.
Грауман продолжал улыбаться.
— Вы задумывались, почему после включения сигнального устройства не упала решетка у двери черного хода?
— Что-то заклинило направляющие.
— Что, по-вашему?
— Наверное, какой-нибудь предмет.
Грауман кивнул.
— Каким же образом посторонний предмет застрял в направляющих?
— Похоже, с помощью молотка, — догадался наконец Шмидт.
— Верно, господин директор, — похвалил его Грауман. — Мы уже отправили молоток в дактилоскопическую лабораторию. Кто знает, может, на его рукоятке обнаружат отпечатки ваших пальцев?
— Я не трогал этот молоток, — возмутился директор.
— Чем же вы тогда расклинили направляющую?
— Перчаткой, — огрызнулся Шмидт. — Я одного не понимаю: зачем вы затеяли всю эту комедию?
— Отрабатываю версию, — ухмыльнулся Грауман и отпустил директора.
И в этот раз комиссару не удалось подцепить Шмидта на крючок. Но почему он так уверенно держится на допросах? Хорошая игра или чистая совесть? Как бы то ни было, следствие продолжало топтаться на месте. Все и вся здесь будто сговорились затолкать комиссара в глубокую темноту.
В кабинете вновь появился Шмидт.
— Оставьте свои подозрения насчет причастности к ограблению кого-либо из банковских служащих, — посоветовал он Грауману. — Ручаюсь, что никто из моих людей не замешан в этом преступлении.
— Откуда вам это известно? — полюбопытствовал комиссар.
Директор банка многозначительно усмехнулся:
— Думайте, рассуждайте. Уж это ваши проблемы. Вам за это деньги платят. — Он плотно прикрыл дверь и, вплотную подойдя к письменному столу, с наигранной любезностью продолжил: — Позвольте спросить, когда я смогу вновь воспользоваться своим кабинетом? Как вы, должно быть, заметили, я всеми силами стараюсь помочь полиции, но мне надо работать.
— Скажем, сочинять отчет своему начальству, — съязвил Грауман. — Дорогой господин Шмидт, вынужден вас разочаровать: пока здесь идет расследование, вам придется остаться вместе со всеми в кассовом зале.
Он проводил Шмидта до двери и добродушно напутствовал:
— Своей информацией о молотке вы оказали следствию неоценимую помощь.
— В этом, дорогой господин комиссар, я вынужден, в свою очередь, разочаровать вас, — язвительно возразил Шмидт. — Вы встали па ложный путь.
Грауман сдержался. Вскоре он покинул кабинет и, провожаемый насмешливым взглядом директора банка, прошел в умывальную, чтобы еще раз ее обследовать. Створка правого окна оказалась приоткрытой. Подоконник покрывал ровный налет пыли. Следовательно, молоток положили на него недавно. Грауман встал на табуретку и, выглянув на улицу, присвистнул от удивления. В отличие от левого окна, оно не было забрано решеткой.
Комиссар слез с табуретки и возвратился в директорский кабинет, исподволь наблюдая за Шмидтом. Почему директор банка намекнул ему, что найденный молоток не продвинет расследование? Хотел запутать его, отвести от себя подозрения? Видимо, этот Шмидт был тертый калач. Не сказав ни слова по существу дела, он еще больше усилил сомнения комиссара в своей непричастности к ограблению. Правда, молоток могли подбросить в банк с улицы через открытое окно, чтобы полиция заподозрила кого-нибудь из банковских служащих. Но, с другой стороны, человек, хорошо знавший внутреннюю планировку здания, воспользовался бы для бегства незарешеченным окном в умывальной, а не расклинивал бы направляющую решетки у двери черного хода.