Страница 89 из 96
Давайте теперь вернемся к началу, но пойдем другим путем. Какой там у нас следующий номер, Кройцц?
— Седьмой, господин главный комиссар.
— Итак, седьмое: как известно, доктор Лупинус подарил Эрике Гроллер к свадьбе два медальона, ранее принадлежавшие его первой жене, которая ушла из жизни при довольно трагических обстоятельствах. Один медальон Эрика Гроллер отдала своему пасынку Фолькеру, когда тот отправлялся на учебу в Париж. Во время полного штиля в бумажнике Фолькер заложил его у одного ростовщика. Он забрал его назад, когда к нему заявилась американка, некая миссис Диксон, и, представившись подругой его мачехи, пожелала купить украшение. Но сделка не состоялась, и Фолькер отнес свой медальон обратно к ростовщику. С тех пор этот экземпляр исчез — ни Лупинус-младший, ни его приятельница Аннет Блумэ не смогли вернуть медальон.
Восьмое: прежде чем перейти к событиям в Париже, мне хотелось бы сделать небольшое отступление. Из факта, что я впервые упомянул миссис Диксон только в пункте семь, вам не следует делать вывод, будто эта дама — какая-то незначительная фигура в деле Гроллер. Я мог бы назвать ее имя еще в пункте пять, когда говорил о Гамбурге, поскольку она останавливалась и находится сейчас там вовсе не как праздная туристка, а ради чрезвычайно напряженной работы. Я упомянул миссис Диксон только теперь, так как здесь появляется одно очень интересное сравнение. Вам ясна связь, господа?
Стефан Кройцц с трудом сдержался. Опять это типичное для старика неуважительное отношение к людям. Он всегда задавал этот вопрос в неподходящем месте, поскольку никому не было ясно, какую связь, собственно говоря, Майзель имел в виду. Кройцц не решился кивнуть, он искоса взглянул на доктора Бауха — не кивнет ли тот, но прокурор с вызывающей основательностью ковырял в носу. Борнеман также не кивнул — сегодня он уже достаточно напрягся.
Иоганнес Майзель улыбнулся, сам кивнул каждому в отдельности и сказал:
— И мне, господа, эта связь также ясна, а именно: существует не только группа Конданссо, которая интересуется медальонами Лупинуса — Гроллер, но и группа Диксон. Я подчеркиваю — «группа», и вы без колебаний согласились бы со мной, что об отдельной личности здесь не может быть и речи, если бы, как я, увидели в Гамбурге аппарат Диксон в действии. И заметьте, вокруг медальонов вьются исключительно не наши соотечественники — французы и американцы. Французы, живущие в Париже, искали медальон в Берлине, американка, живущая здесь, отправилась за медальоном в Париж. Эберхард Лупинус, Ирэна Бинц, Йозеф Кайльбэр — не в счет, поскольку они просто вовлечены в водоворот событий.
В данный момент я не могу логично объяснить сказанное, поэтому хотел бы оставить этот пункт без комментариев.
Девятое: вернемся к медальону Фолькера. Этот экземпляр после несостоявшейся сделки с миссис Диксон снова попал в руки ростовщика Лекюра. Когда молодой человек потребовал от него вернуть медальон, то не получил его. Почему? Потому что у Лекюра его уже не было. А у кого он был? У той женщины, на которую Морис Лёкель — любовник Ирэны Бинц — напал в доме Г роллер.
Теперь попытаемся объяснить, кто была та женщина. Из известных нам дам подходят только две — Каролина Диксон и Аннет Блумэ. Третья — Ирэна Бинц исключается. В день убийства Гроллер она, как подтверждают свидетели, находилась в Гамбурге. Итак, вопрос — Диксон или Блумэ? Наибольшее подозрение падает на француженку. Имя Аннет Блумэ несколько раз прозвучало во время перепалки между братьями Конданссо. Можно предположить, что эта особа получила медальон от ростовщика Лекюра или от тех же Конданссо и с ним появилась у Эрики Гроллер. Как подружка ее пасынка, она сразу получила доступ в дом врача-окулиста. Показания Герике подтверждают это. Аннет Блумэ была частой гостьей фрау доктора и поэтому в ночь на восемнадцатое мая могла находиться в доме Гроллер. Не она ли убийца Эрики Гроллер?
Этот вопрос я хочу отнести к десятому пункту.
Благодаря теории уважаемого доктора Хангерштайна в нашем деле появляются два новых аспекта. Во-первых, отравленная таблетка могла быть подложена в капсулу септомагеля не позднее чем за двадцать дней до убийства. Во-вторых, этот ядовитый препарат в состоянии приготовить только определенный круг лиц. Из наших знакомых по профессиональному признаку подходят Эберхард Лупинус, врач, и Аннет Блумэ, студентка-медик. Нам не удалось найти доказательства того, что в период с первого по семнадцатое мая Лупинус бывал у своей жены. О визитах Аннет Блумэ мы знаем от Герике. То есть и с этой позиции подозрение падает на Аннет Блумэ. Это предположение приводит, правда, к…
Главный комиссар Майзель резко прервал свои рассуждения. Он еще больше вытянул шею и пронизывающим взглядом окинул своих собеседников. Затем неожиданно заговорил на совершенно иную тему.
Майзель поведал, в какой роскоши жил гамбургский гинеколог доктор Лупинус. Начал расхваливать фешенебельный район Харвестехуде, шикарную центральную улицу на западном берегу Альстера, где в свое время крупные судовладельцы и толстосумы выстроили себе великолепные поместья. Затем описал сад, широкую, залитую солнцем террасу, салон и холл, потрясающий по дизайну холл… Майзель рассказывал, рассказывал, рассказывал.
Поначалу собеседники слушали его внимательно и напряженно, ждали какого-то сюрприза, но сюрприза не было. Майзель остановился теперь па описании рабочего кабинета хозяина дома, скульптур, картин, ковров…
Поросячьи глазки доктора Бауха округлялись все больше и больше, они уже готовы были вылезти из орбит. Доктор Гансик почувствовал, видимо, грозящую ему опасность и ударом ладони по крышке стола прервал вдохновенную рекламную речь главного комиссара.
— Майзель, я бы вас попросил! Нас вовсе не интересует, как обставил свою нору господин гинеколог. Переходите к делу!
— Я уже закончил, — спокойно сказал Иоганнес Майзель.
— Что закончили?
— Обдумывать. Я размышлял и одновременно занимал вас разговором… Извините. Кройцц, наша машина еще не уехала?
— Нет, конечно.
— Тогда позвольте мне на минутку отлучиться. Я скоро вернусь.
Майзель встал, тщательно застегнул пиджак, поправил галстук и покинул кабинет.
Главный комиссар Майзель действительно сдержал свое слово. Через несколько минут он возвратился и, как пи в чем не бывало усевшись на свое место, продолжил прерванную ранее речь:
— Это предположение приводит, правда, к тому, что история, происшедшая с Аннет Блумэ у ростовщика Лекюра, была всего-навсего детской сказкой. Но зачем она угостила нас этой байкой? Почему она просто не сказала своему приятелю: Лекюр, мол, не вернул мне медальон, так как отдал его напрокат? Не сказала Лупинусу-младшему то же самое, что Фолькер уже слышал от ростовщика. Я не нахожу этому разумного объяснения.
Майзель говорил очень медленно. Делал длинные паузы, часто повторял слова, оттачивал второстепенные формулировки и, похоже, тянул время.
— Следовательно, французы продвигались к цели двумя путями. Один из них шел к фрау доктору через Кайльбэра и Лупинуса, другой — через ту француженку…
Дверь распахнулась. Майзель облегченно вздохнул. Секретарь уголовной полиции Адольф Эндриан неуклюже поклонился, несмелым взглядом обвел присутствующих и со смущенной улыбкой обратился к Майзелю:
— Никоим образом, господин главный комиссар. Он готов поклясться. Разве что прическа и…
— Хорошо, Эндриан, спасибо.
Секретарь уголовной полиции поклонился и вышел из кабинета прокурора.
— Давайте продолжим, — бодрым голосом сказал Майзель, когда за Эндрианом закрылась дверь. — Вначале Конданссо попытались подобраться к медальону Эрики Гроллер через Лупинуса-старшего. Поняв, что шансы на успех мизерны, они ввели в игру новую фигуру — женшину, точнее, молодую девушку…
— Блумэ, — подхватил прокурор, — вы ведь это уже говорили. Что сегодня с вами, господин Майзель? Вы все время повторяетесь.
— Они ввели в игру молоденькую девушку, — спокойно продолжил Майзель, — а именно некую Аннет Блумэ, но не ту Блумэ, господин прокурор. Наша Аннет Блумэ, подружка Лупинуса-младшего, в то время действительно находилась на Средиземном море. Вчера вечером я получил подробную телеграмму из Экс-ан-Прованса. Французская полиция сработала безупречно. Алиби Блумэ надежно. Когда вы, Кройцц, рассказали мне в машине о показаниях Герике, я поначалу оторопел. Естественно, моей первой реакцией было сомнение в данных французской полиции. Но тут выяснилось еще кое-что. На допросе Аннет Блумэ сказала мне, будто никогда лично не встречалась с фрау Гроллер. Мы не нашли также в доме доктора Эрики фотографии девушки.