Давайте вместе

- А паспорт, паспорт с пропиской у вас есть?

Иван Петрович прошел к книжному шкафу, покопался среди книг и с чувством, всем своим видом выражая достоинство, протянул потрепанную книжицу:

- Вот, пожалуйста, прошу вас!

Паспорт Петра Ивановича выглядел значительно аккуратнее и даже был закатан в какой-то пластик с тиснением.

- Так... Липовая, семь... сорок два... Центральный... Прописан... января... шестьдесят восьмого...

- Ага! Тысяча девятьсот шестьдесят восьмого! Вот оно! - вскричал Петр Иванович с торжеством и восхищением одновременно.

- Ну да, ну, и что? - непонимающе и потому раздраженно и с недоумением проговорил Иван Петрович. - Да, шестьдесят восьмого, а дальше что?

- Да не шестьдесят восьмого, а _одна_тысяча_девятьсот_ шестьдесят восьмого!

- Ну и... - начал было возражать Иван Петрович, но замолчал вдруг, вглядевшись в лиловый штамп прописки в паспорте Петра Ивановича. Его бросило одновременно и в жар, и холод. Черными чернилами в рамке штампа было выведено: "21 февраля 2068 года". - _Две_тысячи_!

Иван Петрович, совершенно ошарашенный, опустился на диван, протянул руку к графину и глотнул прямо из запотевшего горлышка. Чистая холодная вода немного привела его в чувство.

- П-позвольте, а какой же тогда сейчас год?

Зазвонил трамвай. Иван Петрович вздохнул, вскочил с дивана и подошел к окну. Петр Иванович удивленно спросил:

- Что с вами?

- Трамвай...

- Да, трамвай. "Шестерка", она одна здесь ходит.

- Рельсу... Посмотрите, какие у него рельсы.

Петр Иванович тоже подошел к окну и вгляделся в дорогу перед скользящим на повороте элегантным вагоном. Он увидел, что рельсы под колесами вагона возникают из ничего буквально за метр до трамвая. Точно так же внезапно они кончались в метре позади вагона. Далее снова была видна пыльная мостовая, кое-где выбитая и выщербленная машинами. Трамвай как бы вез свои рельсы с собой.

- Красиво! - одобрил Петр Иванович. - А я и не замечал раньше. Или это только у вас так?

- У нас по Липовой трамвай вообще не ходит, - отозвался Иван Петрович, зачарованно наблюдая за ускользающими от взгляда рельсами. Но вот трамвай скрылся за поворотом, и они вернулись на диван.

Атмосфера в комнате была ощутимо теплой и дружественной.

Минуту-другую они помолчали, потом Иван Петрович стал набивать свою трубку, а Петр Иванович наблюдал за ним, глядя насмешливо и неодобрительно.

- Давайте все-таки разберемся, - предложил он. - Такие ситуации все же не каждый день встречаются. Если разрешите, я начну.

Иван Петрович кивком выразил свое согласие и пустил к потолку сизый клуб дыма.

- Насколько я понимаю, вы, Иван Петрович, из прошлого. Я, по вашему мнению, из будущего. Но и вы, и я ощущаем себя дома, в своем времени. Кстати, прошу простить меня за воду, вылитую вам на рубашку, - в нашем времени полы в комнатах с утилизаторами. Удобно - любой мусор сами убирают. Так вот, далее, трамвай - это тоже из моего времени. С ним, правда, еще не все ясно... - Он помолчал и продолжил: - А знаете, я у себя там, то есть для вас - в будущем, иногда сочиняю фантастику. Даже печатался...

Иван Петрович закашлялся.

- Хр-р-р... гр-мм... Я, видите ли, тоже... хм, фантаст. Даже, простите, профессионал. Кошкин Иван Петрович, не читали?

- Кошкин? - смутился Петр Иванович. - Нет... впрочем, я вообще-то не специалист по двадцатому веку... Не припомню, честное слово. Вот если бы вы сюжет напомнили...

- Да-да, конечно! Вот в одном рассказе, как сейчас помню, у меня тоже описано наложение различных времен, как и у нас с вами. Герой у меня там с Институтом Времени связан... Испытания машины времени... Кстати, а как у вас с этим, есть уже что-нибудь?

- Машина времени? Да нет, вроде еще никто не путешествует. В журналах, правда, довольно часто пишут о хронополе, но это так, в основном - теоретические изыски да догадки... А вот у меня на эту тему в одном рассказе поворот неожиданный есть! Представляете - временной бинокль! Как идейка, а? Герой видит одновременно и прошлое и будущее, правда, недалеко. А вот вместе получается временная перспектива, и с разгона - через века...

- Интересно! - перебил его Иван Петрович. - Представьте себе, я как раз сегодня об этом думал! Где-то здесь у меня черновик валялся, хотел попробовать... Знаете, а может, давайте вместе, а?

Петр Иванович энергично кивнул, выражая согласие, они дружно поднялись с дивана и стали собирать разбросанные всюду листки черновиков. Зазвонил трамвай...

- Кто же так пишет? - втолковывал Ивану Петровичу его гость через несколько минут. - Вот смотрите, у вас: "Фотонный звездолет молчаливым великаном пожирал пространство..." Это же смешно! Ведь в девяностые годы было доказано, что фотонные двигатели неэкономичны и громоздки, а потому не имеют будущего!

- Но ведь у меня они и сравниваются с великанами! - попробовал сопротивляться Иван Петрович.

- Ерунда! Великаны, исполины, карлики - это все мелочи! Человека нужно показывать, человека! Оттого, что вы героя посадите на космический корабль, а не на телегу, суть дела не изменится!..

- Нет-нет, позвольте! Ведь фантастика тем и отличается от обычной литературы, что в ней главные герои не только люди, но также и идеи!

- Знаем-знаем, слышали-слышали - фантастика идей! Еще в вашем двадцатом веке ее разгромили! Или вы забыли! Основная идея - это всегда человек!

- Минуточку! А кто же с этим спорит? - возликовал Иван Петрович. - Ведь и я об этом же всегда говорю! Вот!.. А что, если так...

Застрекотала машинка. Стопка бумаги на письменном столе стала быстро таять, покрываясь ровными строчками букв. Листки с рыбособаками были сброшены на ковер, откуда они сквозь свои нелепые очки бесстрастно наблюдали за двумя фантастами.

Зазвонил трамвай. Потом еще и еще. Писатели на миг оторвались от работы и прислушались. Наконец первым сообразил Иван Петрович:

- Это же дверь! Кто-то пришел...

Иван Петрович встал, и пошел открывать, а Петр Иванович повернулся к двери всем корпусом и с нескрываемым интересом стал ожидать посетителя.

В дверях стоял молодой человек в элегантном сером костюме, Ивану Петровичу абсолютно незнакомый. Молодой человек бросил быстрый взгляд в комнату, увидел Петра Ивановича, а затем, немного виновато улыбнувшись, произнес: