Провинциал

Благотворительный смысл "Интернета", по Соросу, состоит в том, что информация - очень дорогой товар. А "Интернет" - система бесплатная. И если бесплатная информация о товарах равномерно поступает во все страны мира, переливаясь свободно через границы, то - как следствие - и сами товары распределятся равномерно по разным странам и станут доступны всем. Как любая схема, эта - весьма ограниченна. Она не учитывает, например, политические режимы, пограничные барьеры, наконец, не учитывает исторические пути разных стран, их особенности, специфику. И - извечную подозрительность к иностранцам. Которая есть везде, не только в России.

В этом смысле Сорос, конечно, идеалист. Во всех прочих смыслах - грубый материалист.

Абсолютно земной человек. И, думаю, адекватно оценивающий свою роль.

РОКФЕЛЛЕРЫ

Из этого всемирно знаменитого клана я знаю двоих: Дэвида и его жену. Встречались дважды - в Штатах и на приеме у Ельцина.

Люди, пережившие десять президентов США. Десять! Люди, которые чувствуют себя, конечно, гражданами Соединенных Штатов и одновременно являются ходячей историей мира. Общались даже со Сталиным.

К России относятся с любопытством, но без всякого коммерческого интереса. Вкладывать деньги в Россию не будут: преклонный возраст не позволит воспользоваться результатами российских инвестиций. Рисковать нет смысла! Производят впечатление людей сытых и довольных. Их устраивает абсолютно все, в том числе их возраст и здоровье. Очень симпатичные, как многие американцы.

РОСТРОПОВИЧ

Ростроповича я впервые увидел, когда мне было лет пять. В Сочи. Он приезжал туда на концерты. Мать водила меня на концерты классической музыки: на Рихтера, Гилельса... Все они, как водилось в те времена, отдыхали в Сочи и одновременно давали концерты.

Ростропович играл, мне кажется, в Зимнем театре. Я ничего не понимал. Но восторженное отношение матери к исполнительскому искусству Ростроповича запало мне в душу. С тех пор его имя всегда было для меня символом чего-то недосягаемого, светлого и великого.

В следующий раз я увидел его - веселого и жизнерадостного - уже в 1994 году, когда Ростропович присутствовал у нас в Нижнем Новгороде на Сахаровском фестивале. На меня произвели сильное впечатление его неуемная энергия, оптимизм и чувство юмора, обаяние, умение расположить к себе людей. Точнее, так: у всех, кто с ним общается, немедленно возникает чувство, что Ростропович - очень хороший и добрый человек. И к тому же патриот.

Более близко, долго и подробно мы с ним общались в 1996 году, когда Ростропович приехал на день рождения Гусмана, в каком-то смысле своего учителя, и на открытие фестиваля имени Сахарова. На этот раз он приехал не один, а со своей женой, Галиной Павловной Вишневской, о которой ходили легенды. Не только как о великой певице, но и как об очень властной женщине, которая держит Ростроповича в ежовых рукавицах.

Откровенно говоря, общение с этой счастливой семейной парой не создало у меня впечатления о ежовых рукавицах. Вишневская, конечно, женщина очень сильная - недаром она играет роль Екатерины II в одном из спектаклей. Но Ростропович - тоже не слабый. Можно быть более мягким внешне, но при этом достаточно твердым и жестким по натуре, по убеждениям.

Что меня более всего восхитило в эти дни, проведенные с Ростроповичем и Вишневской? Я понял наконец, что есть настоящие русские патриоты. Вот такие люди, без истеричных заявлений о каком-то там особом пути России, а просто с желанием реально помочь, в первую очередь слабым и обездоленным.

Мы с ними создали здесь, в Нижнем, фонд Ростропови-ча - Вишневской. Главная задача фонда - строительство больницы в Вачском районе. История это довольно интересная. Ростропович заявил, что приедет в Нижний только в том случае, если я найду ему какую-нибудь захолустную деревню, где можно будет построить больницу европейского класса. Больницу для детей и женщин, чтобы они не должны были ездить куда-то далеко, в большие города и тем более за рубеж, за медицинской помощью, иногда элементарной.

Разговор этот состоялся в начале 1996 года, когда Слава летел из Парижа в Лондон. Звонил он мне из самолета. Я ему тогда назвал Вачу.

Такой опыт у него уже был в Петербурге. Но Петербург - вторая столица России, а у некоторых интеллигентов сохранилось убеждение, что возрождать Россию надо с провинции. Ростропович, возможно, под влиянием Михалкова, а возможно, из каких-то еще более сентиментальных соображений, посчитал эту идею правильной.

Ростропович вообще человек удивительный: вокруг него всегда создается светлое и радостное поле. Не чувствуешь себя сконфуженным, замкнутым, приниженным, чувствуешь себя, наоборот, нормальным и свободным.

Меня удивляет огромная энергия, которая в нем сохранилась, несмотря на немалый возраст. Удивляет и неиссякаемое желание помочь России, хотя он Россией обижен.

Был такой эпизод на открытии Сахаровского фестиваля. Мы должны были, по решению наших депутатов, присвоить Ростроповичу звание Почетного гражданина Нижегородской области. Забавный момент состоял в том, что российского гражданства он лишен, а тут вдруг ему дают "нижегородское гражданство", да еще почетное. Согласно ритуалу, Ростроповичу следовало надеть ленту. Я ее надевал на него, точнее пытался, а она никак не надевалась, переворачивалась не той стороной, все это происходило на сцене, этакий комический эпизод при тысячной публике... Стало ясно, что лишить человека гражданства гораздо проще, чем гражданство ему вернуть. Я подошел к микрофону и поделился с публикой этой мыслью. Все очень веселились.

Хотя на самом деле тут все гораздо серьезнее.

По-моему, и Ростропович к этому так отнесся: не только как к шутливому эпизоду, но и как к чему-то весьма серьезному. Конечно, Россия, в лице ее тогдашних правителей, по-дурацки, со всеми атрибутами чванства, глупости, даже садизма расправлялась со своими лучшими сынами. Но тем не менее великие люди тем и отличаются от людей обычных, что до конца не таят в себе обиду. Могут отделять зерна от плевел, а великую страну - от очень маленьких правителей. Именно поэтому желание помочь России сейчас у Ростроповича абсолютно искреннее.

Многие люди, даже и с темным прошлым, увидев отношение Ростроповича к благотворительности, тоже решили приобщиться к этому делу. И стали давать деньги на "вачский проект". Можно сказать, что Ростропович - почетный меценат Нижегородской области. И вообще России.

Теперь мы с ним должны увидеться на открытии больницы, а потом, может быть, еще что-нибудь придумаем. И я счастлив, что у меня есть такая уникальная возможность общаться с ходячими легендами и гениями. Такими, как Слава Ростропович.

КИСЕЛЕВ

Евгений Киселев - "кремлевед". Его знания, образование, способность и манера излагать материал для России - уникальны. Для Запада - вполне обычны. Общеприняты. Всегда были советологи, которые исследовали кто где сидит, кто что кому сказал, кто кого хоронил, и по этим исследованиям делали какие-то политические прогнозы.

В России Киселев - первый в этом роде. Не советолог уже, а кремлевед. При этом - совершенно нормальный человек, по-моему. Довольно скрытный, кстати. Настоящий телевизионщик. Как профессионал, он специалист в очень интересной сфере. И в этой сфере он знает очень многое. Он знает нюансы, о которых, я думаю, не догадываются даже сами обитатели Кремля. Такое знание дает ему возможность иногда влиять на те или иные события. Есть такие события, к которым он лично приложил руку. Например, к тому, чтобы убрать Грачева.

На самом деле - он человек очень влиятельный. И мне кажется, что ему нравится играть эту роль, роль особенную - не "серого кардинала", для "серого" он слишком виден, в том числе виден буквально в кадре, а роль политика в облике журналиста. Он ведь и есть политик, поскольку в какой-то мере может влиять на принятие решений.

Есть в нем некоторое занудство. В этой манере говорить, например. Любопытный момент: когда ему указали на его фирменное "э-э-э...", он избавился от этого дефекта речи просто в один день. В один миг. Могу объяснить почему. Он же существовал, как в капсуле, в оболочке собственной непогрешимости. В нашем обществе журналисту, да еще столь высокого ранга, заработать манию величия - просто раз плюнуть. Власть в нормальном обществе не может критиковать журналиста: боится ответной реакции. Коллеги - не хотят критиковать, существует некоторая корпоративность "четвертой власти". Они видят друг друга, но никогда вслух не скажут. Вот так, пока его не кольнули иглой, журналист уверен в собственном совершенстве. Журналист оказывается вне поля критики. Вот это с ним и происходило.