Схватка с осьминогом

Егор решил было возвращаться, но впереди увидел едва заметное пятно и метнулся туда. Оказалось, что это промытый водой второй вход в грот. Еще несколько трудных секунд - и матрос, чувствуя мучительное удушье, пробкой вырвался с обратной стороны скалы на поверхность океана. В голове гулко бил колокол, перед глазами качались багровые волны. Вероятно, Егор пробыл под водой дольше своей предельной нормы. Жадно хватая воздух широко открытым ртом, он быстро пришел в себя, огляделся и снова нырнул в азарте необычной охоты. Перед ним был довольно отлогий склон скалы, поросший короткими, не очень густыми водорослями. А совсем недалеко, на глубине чуть больше двух метров, прижался в ложбинке к голой скале перепуганный осьминог. Он присосался к камню всеми щупальцами. В такой позиции его и береговым краном не оторвешь. Но начнет обороняться, сам отпустит присоски.

Егор снова вынырнул, отдышался и пошел в атаку. Он решил загнать противника по каменному склону на мелкое место. Резкими бросками справа и слева принудил чудовище выставить щупальца навстречу и лишил возможности уйти на глубину. Как осьминог пугался этих стремительных выпадов! После каждого он то ползком, то своим водометом передвигался все выше и выше. И когда над водой показалась окатываемая мягкими всплесками воды огромная голова спрута, Егор, даже не обнажив ножа, кинулся в решительную атаку. Изловчившись, он поймал одно из отчаянно извивавшихся щупалец за тонкий конец, резко загнул в виде петли вокруг руки, чтобы не выскользнуло, и изо всех сил потащил спрута по склону из воды. Это было невероятно тяжело. Но противник уже почти не сопротивлялся. В чуждой ему среде, утратив плавучесть, осьминог, как это Егор видел и раньше, "растекался" на твердой поверхности. Все попытки приподнять свое грузное тело, опираясь на ослабевшие щупальца, были тщетными. И то, что с предельными усилиями удавалось попавшим в трал совсем маленьким осьминогам, которые иной раз добирались до края палубы и шлепались за борт, было невозможно для гиганта. Его придавливала и прижимала к поверхности скалы собственная тяжесть. Он лежал на шершавом каменном склоне совершенно неподвижно и сонными свинцовыми глазами глядел на тяжело дышавшего победителя.

В это время на шлюпке решили, что ничего не поделаешь, пора возвращаться на СРТ и докладывать капитану о случившемся. Но когда уже взялись за весла, Мишка Коноплев предложил:

- Обойдем вокруг островка. Может, какой след от Егора остался или ласты всплыли. Не сожрал же их осьминог!

Навалились на весла. За румпель взялся Коноплев. И едва шлюпка вышла носом за северо-западный отрог скалы, Шишов вдруг выронил весло, вскочил и дико заорал:

- Его-ор! Живо-ой! Вон сидит!

Несколько яростных гребков - и шлюпка ткнулась левой скулой в уступ почти рядом с Егором. Парни попрыгали в воду, кинулись к Проскуренко. А Коля Шишов даже целоваться полез.

- Ошалел, чертяка! - засмеялся Егор, отталкивая Шишова.

- Мы тебя в покойники записали, - не унимался Коля. - А ты перед нами как огурчик. Но как же ты это чудо-юдо укокошил?

- Я его не убивал, - показал Егор на осьминога. - Зачем такого красавца гробить? Он живой, я его просто в плен взял.

- И правда живой! - восхищенно подтвердил Коноплев. - Ни одной раны не видно. На нас глядит и кончиками щупалец шевелит. Пристукнем страхолюда такого. Дай нож!

- Не дам! - хмуро отрезал Егор. - За что же его убивать? Может, другие осьминоги и нападают на людей. А этот только и старался, как бы от меня подальше подрапать. Я для него оказался вроде агрессора. Ворвался в населенный пункт с оружием...

- Такой смирненький осьминожек! - иронически перебил Коноплев. Помнишь, как капитан говорил, что все осьминоги отчаянные хищники, даже мелкота, а кидаются на добычу, которая больше их самих.

- Ну, - возразил Егор, - этот больше меня чуть не вдвое. Значит, должен был сразу напасть. А он, наоборот, дул от меня во весь реактивный двигатель, за черной завесой укрывался... Так что будем с пленником делать? Может, стащим обратно в воду и пускай себе живет на воле? И дом у него хороший, с парадным и черным ходом...

Тут хлопцы буквально взорвались. На траулер его! Пусть вся команда поглядит, какого зверюгу Егор голыми руками поймал!..

Совсем вялого, уже засыпающего осьминога погрузили в шлюпку и с восторженными криками доставили на траулер. Капитан Федосеев, услышав шум, вышел из каюты на крыло мостика, увидел в шлюпке осьминога и удивленно спросил:

- Откуда добыли? Как выловили? Какой снастью?

- На удочку! - весело откликнулись из шлюпки, которая уже поднималась под шлюпбалки. - А наживка - вот она! - И с хохотом стали показывать пальцами на Егора.

Когда шлюпка стала на кильблоки, осьминога вывалили на палубу. Капитан присел у распластанного великана на корточках и с оттенком уважения произнес:

- Вот это экземпляр! За всю жизнь третьего такого вижу. Даже самые крупные редко бывают тяжелее ста кило. А в этом, верно, сто двадцать, если не сто тридцать. Но как вы его добыли? И прошу без ваших шуточек!

Коля Шишов еще не кончил докладывать, как все увидели, что шея капитана побагровела, что было предвестником "штормяги на всю флюгарку". Ровным и негромким голосом он произнес:

- Как я понял, придумывали авантюру сообща, а к осьминогу послали одного. Похвально, товарищи моряки. Весьма похвально. Значит, сам погибай, а товарища выручай, только наизнанку. Раньше за подобные забавы прописывали порцию линьков. Слыхали про такое?

Все смущенно молчали. Только Шишов тихо промямлил:

- Это... телесное наказание на старом флоте. В общем, порка. Берут, значит, новый пеньковый линь...

- Вот именно, - хмуро подтвердил капитан. - И первому кому бы полсотни линьков всыпали? Как вы думаете?

- Мне! - храбро заявил Коноплев. - С меня началось. Я устроил всю эту катавасию...

- А я бы, - гневно перебил Федосеев, - я приказал бы приласкать полусотней линьков Егора Проскуренко. Лучший рулевой, передовик на обработке рыбы, отличный комсомолец, прекрасный товарищ... Прямо образцово-показательный моряк, и учинил безобразное хулиганство?

- Да над кем? - ощетинился Мишка Коноплев. - Над осьминогом, что ли?

- Над собой!.. - загремел капитан. - А теперь осьминога живо за борт, а Проскуренко - на камбуз. Пусть на неделю посудника подменит. Вы-ы-пол-нять!

Капитан круто повернулся через левое плечо и направился в свою каюту...