Сестры лжи

– Вот уж фигушки. Ты его вытолкала просто потому, что он назвал тебя «пьяной дурой»… Дейзи, ты забыла, что пригрозила выяснить, где он работает, и устроить на него охоту, если он затащит меня в койку, а потом даже не перезвонит?

– И что?

У нее блестят глаза. В таком состоянии с ней бесполезно иметь дело. Теперь вечер может закончиться либо ссорой, либо – если я придержу себе язычок – Дейзи попросту вырубится.

Увы-увы. Она закусила удила, и ее уже не остановить.

– Эмма, а ты в курсе, что он пытался и меня склеить? Да-да, я про твоего милого Эллиота, которого ты так рьяно сейчас защищаешь. Весь аж навалился, когда ты в сортир отошла! Вот тебе настоящая причина, почему я выперла его из такси. Не потому, что обозвал меня «пьяной дурой», а потому что он сам по себе кусок дерьма и тебя не заслуживает!

Только я собралась на это ответить, как под вопль «не ждали?!» с верхних ступенек сваливается Ал и заключает Дейзи в медвежьи – и еще мокрые после купания – объятия, заодно зажимая ей рот ладонью. Дейзи пару-тройку секунд отбивается, а Ал тем временем с улыбкой смотрит на меня.

– А ну-ка хватит ссориться! Мы же в отпуске, забыли?.. Ой, вы только гляньте на этого геккона!

– Какой еще геккон? – По лестнице, аккуратно переступая со ступеньки на ступеньку, нисходит Линна. Она то и дело поправляет свой серый кардиган, наброшенный на острые плечи, но никак не может избавиться от зябкой дрожи. – Что вы тут устроили? Такой крик развели, у бассейна слышно…

– Вот тебе геккон. – Ал присаживается на корточки и вытягивает ладонь в сторону ящерицы. Та мгновенно кидается наутек, прячась под нашу скамейку.

– Да оставь ты зверушку в покое! – Дейзи дергает за лямку черного купальника, оттягивая Ал на себя. – Пошли лучше вина раздобудем, и обратно в бассейн.

– В жизни гекконов не видела… – Ал напряженно вглядывается под скамейку.

– Ну Ал! – Дейзи вновь дергает за купальник и на этот раз получает по рукам.

– Дейз, отвали.

С мордашки Дейзи слетает игривое выражение; она вскакивает со скамьи и, обняв себя за плечи, разворачивается к нам спиной, уставившись на озеро.

– Так, я за камерой. А ты давай-ка со мной, захватишь себе одеяло, – поднявшись на ноги, Ал показывает на Линну, которая так и продолжает стоять на нижней ступеньке, молча глядя на нас из темноты, – а то на тебя даже смотреть зябко.

– Ладно… – Линна почувствовала между нами разлад и теперь страдает: отправиться с Ал или же остаться, чтобы разнюхать, в чем дело.

– Да пошли, говорю! – Ал хватает ее за локоть и разворачивает лицом к лестнице, на подъем. – Заодно и вина захватим. Буфет, кажется, еще не закрылся.

Дейзи ничем не показывает, что заметила уход Ал с Линной – даже когда те топают по ступенькам и с хрустом ломятся сквозь какие-то кусты. Напротив, она так и продолжает глядеть на озеро. Тогда я тоже поднимаюсь и иду к лестнице. Не сидеть же мне тут, спорить… Во-первых, все равно ни черта не решишь, а во-вторых, мы напились, устали за день, и нам давно пора спать.

– Вот, значит, как оно будет…

– Пардон? – Я поворачиваюсь.

– Да вот это. Теперь всю дорогу так, да? Вы с Ал будете выдумывать предлоги, лишь бы не проводить время со мной?

В такие минуты я сама задаюсь вопросом: господи боже, где взять сил все это вытерпеть?! Дейзи давит, и давит, и давит; она словно специально нагнетает обстановку. Положим, я сейчас с ней останусь, не пойду на ссору; тогда она начнет меня высмеивать, мол, нельзя быть такой тряпкой. А если я уйду, это лишь докажет ее теорию, будто в конечном итоге все от нее отвернутся. Замкнутый круг.

– Эмма, не надо на меня так смотреть. Можно подумать, ты не понимаешь, о чем я говорю. Сначала ты демонстративно уходишь, когда мы веселимся вокруг костерка, потом меня отталкивает Ал, когда я всего лишь прошу ее пойти со мной к бассейну… А если добавить сюда тот вечер в Катманду, когда вы на пару с Ал притворились, будто ног не таскаете от перелета, хотя я предлагала посидеть подольше, нормально выпить…

– Да мы и вправду с ног валились!

– Ага, валились они… Засели в номере за пивом и знай себе хохочут. Чего тогда не согласились тем же самым заняться в баре, только со мной?

– Дейзи, да мы выпили-то по банке на нос, какое тут веселье… Пойдем-ка лучше. – Я делаю к ней шаг и кладу ладонь на плечо. – Тебе проспаться надо…

– Нет! – Она толкается, когда я пробую накинуть на нее покрывало, срывает его и швыряет на землю. – Не хочу я спать! А хочу еще выпить и вернуться в бассейн… И где мое вино, кстати?

Бутылка на том же месте, где я ее оставила. Геккон тем временем успел выбраться из-под скамейки и стоит, завороженно замерев, сантиметрах в пяти от стекла.

– Дейзи, по-моему, тебе уже хватит.

– А ты мне не указ!

Она отталкивает меня в сторону, а сама, покачиваясь, делает шаг в сторону скамьи. Геккон еще ближе подкрадывается к бутылке, и Дейзи переходит на цыпочки, словно не хочет спугнуть ящерицу. Я все жду, что геккон вот-вот сиганет в сторону, однако он и не шевелится: впившись в грунт лапками-присосками, водит глазами: взад-вперед, взад-вперед…

Дейзи останавливается, согнувшись в поясе, тянет руку к бутылке. Дрогнув, ее левая нога идет вверх, еще шаг – и Дейзина «платформа» впечатывает геккона в землю. В ту же секунду рука хватает бутылку за горлышко и вздымает ее в воздух. Дейзи оборачивается на меня с триумфальным видом: «Есть!»

Я смотрю на нее, разинув рот. Она только что раздавила геккона. Причем нарочно. Я же видела: она чуточку замерла, у нее даже нога дрогнула, а потом – раз! И шаг этот был совершенно не нужен. Бутылка вполне была в пределах досягаемости, только руку протяни.

– Ты чего на меня вылупилась? – Она сворачивает пробку и хлещет вино из горлышка.

– Ты только что раздавила геккона…

– Да неужели? – Она принимается скакать на одной ноге, ухватив левую щиколотку правой рукой. Приподняв подошву, с прищуром вглядывается, тут же теряет равновесие и вынуждена ухватиться за скамейку, чтобы не упасть. – Тьфу, гадость!

– Ты вправду не видела? Он был прямо у бутылки.

– Серьезно? Слушай, тут такая темень, ни хрена не разобрать… Ладно, – Дейзи берет меня под руку, – пошли поглядим, чего эти две подруги там затеяли.

Глава 9

– Ты как, в порядке? – Ал трогает меня за локоть. – К завтраку не спустилась…

– Таблетки не нашла.

Мы сидим на заднем сиденье ржавого скрипучего автобуса, который должен доставить нас к точке, откуда мы отправимся в турпоход. Я пришла первой и заняла себе место возле окна, накрыв свернутой ветровкой пружины, торчащие из разодранного кожзаменителя. Ал, Линна и нацепившая солнечные очки Дейзи появились минут через десять, и Ал тут же плюхнулась возле меня.

– Это которые, малярийные?

– Нет, успокоительные. Все перерыла… Главное, точно помню, что клала их в сумку.

– Ну, значит, валяются где-нибудь в боковом кармашке. Да не волнуйся; вот приедем в этот… как его… «Сканки-яка»? – я тебе сама помогу их разыскать.

– Ладно. Спасибо, Ал…

Мы умолкаем, потому что похмелье еще сказывается. Хотя вчерашней ночью вроде долго не засиживались. Когда мы вернулись на дворик, Линна уже отправилась спать, а раз буфет успел закрыться, нам на троих досталось лишь полбутылки Дейзиного вина. Дотащившись наконец до номера, который я делила с Линной, я увидела, что она уже дрыхнет, мягко похрапывая.

Я окидываю взглядом салон автобуса. Линна хохочет над какой-то очередной Дейзиной шуточкой. У нее на удивление свежий вид в брендовой маечке «Моя маленькая пони» и узких джинсиках, зато Дейзи выглядит так, будто ее краном вытягивали из постели, а потом насилу запихнули в одежду. Она перехватывает мой взгляд и прижимает руку ко лбу.

– У тебя тоже отходняк?

Я киваю.

– Хоть помирай.

Удовлетворившись моим ответом, она откидывается на спинку сиденья и что-то шепчет Линне; та, косо глянув в мою сторону, вновь заходится смехом.