Первая Стая

Убейте меня! Хотя нет, это простой, безболезненный вариант.

Я сглотнул и судорожно кивнул. Казалось, им приятно, что они могут мне помочь.

- И что же это?

- Я давно хотел попросить вас, - все мои силы уходили на то, чтобы мой голос звучал ровно и спокойно, - чтобы ко мне приставили другого смотрителя.

Если бы сейчас грянул гром среди ясного неба и из океана появилась вся Первая Стая, было бы проще. Потому что возникло ощущение, что это произошло, но только не было самих фактов, а внимание приковывал лишь я.

Я чувствовал на себе взгляд Литы, но не мог посмотреть на нее.

Первым опомнился Лименко:

- Кароль, с чего бы это вдруг? Вы всегда казались мне отличной командой! Извини, но такие вещи просто так не делаются!

- Это не "с чего бы". Я давно хотел попросить вас об этом, но не было возможности. Я не мог передать просьбу через мою смотрительницу, ведь у меня не было оснований доверять ей в таком вопросе - по понятным причинам. Я настаиваю на ее замене, потому что она в принципе не способна быть смотрительницей. Ни моей, ни чье бы то ни было.

- Но почему?

Я не могу описать то, что творилось со мной в этот момент. Я только знал, что ни разу за шесть месяцев в клетке мне не было так больно и ни разу за время тренировок мне не было так тяжело. Но внешне это не проявлялось, я говорил спокойно и смотрел на них уверенно, никто и заподозрить не мог, что я лгу.

- Даже если не принимать во внимание недостаток силы и выносливости, которые серьезно осложняют выполнение заданий, есть еще одна серьезная проблема, - я обернулся к ней; не знаю, как у меня получилось остаться равнодушным. - Как можно работать со смотрительницей, которая не умеет плавать?

Это было подлостью в высшей степени. Как нападение исподтишка. Она хранила мои тайны надежней чем кто-либо. На какой-то момент я испугался, что она сейчас тоже все расскажет про то, как я достал один из датчиков...

Но она молчала, только смотрела на меня так, будто не узнавала, надеялась, что все это не я говорю. А когда поверила, глаза ее стали очень, очень холодными. Как в тот день, когда я впервые ее увидел и решил, что она не лучше остальных людей.

Не думаю, что она когда-нибудь меня простит. Но зато она будет жить!

- Хорошо, - Лименко нервно промокнул лоб белоснежным платком. - Кароль, ты можешь идти и отдохнуть. Мы все обсудим.

Я ушел спокойно, двигался расслабленно, не слишком быстро и не слишком медленно. Так двигается тот, кто не чувствует на себе никакой вины. Я и не знал, что умею так обманывать.

Не было сомнений, что я поступаю правильно. Это единственный способ убрать ее подальше от работы и от угрозы. Если бы я рассказал ей, что делаю это ради ее же блага, она бы посмеялась, уладила все и осталась моей смотрительницей. Так что она должна верить, что я отрекаюсь от нее добровольно, тогда она и сама не захочет иметь со мной ничего общего.

К тому же, я наконец избавлюсь от своей зависимости и когда-нибудь сбегу без сомнений и колебаний. Это как выдергивать нож из раны: сначала больно, но без этого нельзя восстановиться. Так что план отличный и дает мне серьезные преимущества и над людьми, и над Первой Стаей. Вот только...

Я понятия не имел, как переживу это ночь.

***

Вопреки собственным ожиданиям, я не только пережил это, но даже привык. А привыкать пришлось ко многому.

С тех пор я больше не видел Литу. Она не приходила ко мне, не пыталась поговорить. Думаю, мне следовало бы радоваться этому, но я не радовался. Было бы легче, если бы она накричала на меня, обозвала последним уродом во вселенной, ударила - я бы по такому случаю и броню снял, чтобы случайно не навредить ей. Но она отреагировала так, будто ей и дела нет.

Зато приходил Лименко. Уж он-то был в ярости! Но ничего нового он от меня не добился: я упрямо повторял свою версию про некомпетентную смотрительницу и горячее желание работать с кем-то другим. Он же, из мстительности, ничего не говорил про Литу, а я боялся выдать себя вопросом. Раз уж я решил убедить всех, что она мне безразлична, нужно держаться до конца.

Лименко ушел через час, явно разочаровавшись во мне. Душеспасительные беседы пытались проводить еще Артем и Виктор, старший из смотрителей. Женька почему-то не показывался... Хотя что значит "почему-то"? Ясно, почему. Он тоже сделал выводы.

Никаких наказаний не последовало. Я целыми днями бродил по базе, тренировался, когда хотел, мне по-прежнему приносили еду стажеры. Но каждый раз я чувствовал направленную на меня враждебность. Смотрители, даже те, кто не знал Литу близко, сочувствовали ей из солидарности. А многие просто обрадовались возможности выражать свое презрение открыто - раньше-то я считался героем!

Звери, конечно же, ничего не знали и не понимали, но они чувствовали, что их смотрители враждебны ко мне, и копировали отношение людей. Исключением почему-то стали Цербер и Лино, они относились ко мне совсем как раньше, иногда мы даже тренировались вместе.

С Цербером все, в принципе, понятно... Он всегда был ко мне безразличен, но при этом достаточно умен, чтобы иметь собственное мнение, а не ссылаться все время на своего смотрителя.

Лино же оставался дружелюбным, как и раньше. Могло ли это означать, что Женька на моей стороне? Я пытался найти его, но напрасно: смотритель намеренно избегал меня.

Не мог я и узнать, что случилось с Литой. Я больше не чувствовал ее на базе, да и кабинет ее пустовал. Неужели ее все-таки уволили? Тем лучше. Не хотелось бы, чтобы после всего произошедшего она просто взяла под присмотр зверя первой серии и снова оказалась под угрозой!

Я старался убедить себя, что не думаю о ней каждый день. Иногда мне казалось, что я преуспел, и вечером я довольно усмехался про себя: "Так, сегодня я ни разу не вспомнил Литу... Стоп, а сейчас я что делаю? Проклятье".

Уже сам факт, что я проверяю свои мысли, был настораживающим.

Информация о ней пришла неделей позже из совершенно неожиданного источника: во время одной из тренировок Цербер отозвал меня в сторону и, тщательно подбирая слова, сказал:

- Твоя... человек... знаешь?

Я покачал головой. Цербер был умнейшим среди зверей первой серии, соображал он лучше, чем говорил. Меня всегда удивляла его способность понимать абсолютно все, что говорят ему, при неумении четко выразить свои мысли.

- Я слышал... мой человек... слова...про нее.

- Что он сказал? - оживился я.

- Она уехала... отпуск... Верия...

- Может, Венгрия?

- Да! Он так... слова... Больше не знаю...

- Спасибо. Я этого не забуду.

Я никогда бы не догадался, что Цербер сможет понять меня лучше, чем поняли люди. Надеюсь, он никому ничего расскажет. Хотя у него и со смотрителем-то отношения не самые доверительные, не говоря уже об остальных!

Значит, Лита в Венгрии. Я понятия не имел, где находится эта страна и есть ли там море. Главное, что это далеко. Ну а то, что Литу не уволили, она ушла в отпуск... Плохо, но не смертельно. Она не будет участвовать в охоте на Первую Стаю, только этого я и добивался. Она будет жить.

Еще через три дня я получил нового смотрителя и вернулся к работе.

Часть третья. Тезки

Вода разносила не звук, а, скорее, дрожь. Мерные, гулкие удары. Значит, опять ногой колотит. Идиот.

Раньше он всякий раз оповещал о своем прибытии воем сирены. Мне пришлось положить этому конец: хватило одного движения хвоста, чтобы перерубить провода. Я предупредил, что буду поступать так и впредь, поэтому чинить сирену не стали.

Моего нового смотрителя это не смутило. Он быстро понял, что меня раздражает стук по краю бассейна, и вовсю пользовался этим.

Но в целом я был доволен, что мне достался Олег. Хуже было бы, если бы меня присоединили к одной из тех команд, с кем мы работали вместе с Литой. Наши друзья не могли понять, почему я так изменился. Плохо было бы и если бы меня приставили к тем, кто меня терпеть не может, например, к Лео и Никите. Эти бы превратили мое существование в кошмар наяву. Я хоть и заслужил это, но принимать все равно не хотел.