Страница 5 из 18
Я следил за псом и не заметил, как на манеже оказалась мать Олега. Она хлопнула себя прутиком по ноге и сказала:
— Руслан, ко мне!
Пес прыгнул с барьера и лег возле Анны Ивановны. Все время новости! Значит, мать Олега вовсе не домашняя хозяйка, а дрессировщица. Вчера в общежитии она в простом халате и косынке чистила картошку и вообще показалась мне такой, как бывают мамы, которые сидят дома… Анна Ивановна что-то сказала Руслану; он послушал и, медленно переставляя ноги, пошел по ковру. А одна из хлопковых собачек стала бегать вокруг передних лап Руслана, делая восьмерки. Остальные собачки маршировали на передних лапках, точно настоящие акробаты. И морды серьезные у всех; очень это смешно получалось.
Но рано я посмеивался. Вскоре пришлось мне накричаться так, что я чуть не охрип.
Вот как получилось.
Собачки еще порепетировали, потом их унесли, и на манеже остался один Руслан. Служащие в четырех местах держали над барьером большие металлические обручи. Руслан с увлечением выполнял свое дело: бежал по барьеру и плавно прыгал сквозь обручи. Но, видно, слишком увлекся и, когда потом соскакивал с барьера, бестолково метался по манежу и убегал в проход для зрителей, вместо того чтобы идти к месту выхода артистов. Нас с Олегом поставили в артистическом проходе, и после каждой пробежки по барьеру мы звали Руслана. Иногда он бросался к нам, но чаще его несло в другую сторону.
Ну и терпение нужно с шальным псом! Мне казалось, что это никогда не кончится, и у меня выскочат легкие от бесконечных воплей. Так и не добились толку на репетиции.
Когда служащие увели Руслана с манежа, Анна Ивановна бодро сказала, вытирая пот со лба:
— Недельки через две научится. Молодой еще, горячий. И так уже много сделал; нельзя все сразу требовать.
Недельки две. Вот так та-ак!
Капроновые пачки
Наверно, за всю жизнь у меня не было так много взрослых знакомых, сколько появилось за последний месяц. И не только акробаты, наездники, жонглеры и другие артисты, и даже электросварщик. Он сваривал металлические части в трапеции. Ответственность-то какая. Люди под самым куполом работают на этой трапеции. Чуть где непрочно, — упадут.
Познакомился я с веселыми музыкантами из оркестра, с конюхами, с художниками, с ветеринаром. Да всех не перескажешь.
По-моему, они считают меня за своего. Конечно, видят каждый день, привыкли.
А Олег говорит: это потому, что я стал работать вместе со всеми, и им нравится, как у меня идет дело. Ну, Олег преувеличивает; какая там работа. Правда, великан со мной репетирует вовсю, но и ругает… Так что до настоящей работы ух как далеко!
Олег переживает, что мне достается от его отца, и теперь, если мы раньше освобождаемся в школе, то сразу зовет в цирк, и до начала репетиции мы еще тренируемся одни.
…Мы были вдвоем на манеже, и Олег показывал мне, как держать плечи, когда стоишь на одной руке.
— Нельзя, понятно тебе? Не положено! — услышали мы крик.
И вдруг на манеж вбегает — вот уж не думал! — Валя Шарова, как-то смешно нагнувшись вперед, а за ней — вахтер. Тоже нагнулся, тянется, хочет схватить за косу. И продолжает кричать:
— Стой, говорят!
Но Валя спряталась за нами и спокойно сказала:
— Вот их как раз мне и нужно. Я ведь по делу.
— Она из нашего класса, — подтвердил Олег.
— У меня пионерское задание, — сказала Валя, вырываясь от вахтера, который через наши головы все-таки схватил ее за галстук.
— Да что тут происходит, в самом деле! Пионерский костер или зрелищное предприятие? — возмутился вахтер. — Скоро приведете целый класс, артистам негде будет выступать.
В конце концов мы уговорили его, обещали, что Валя побудет совсем недолго.
Он ушел, ворча что-то про детский сад, но мы не обратили на это внимания; нам было интересно, что нужно Вале. А она сказала:
— Вы наш класс позорите.
Вот здорово! Знали бы, так не спасали ее от вахтера.
— Ты для того в цирк прорвалась, чтобы сообщить такую приятную новость? — спросил я.
— Нечего подковыривать, и никакая такая не новость. Сами знаете, по английскому оба на двойках едете.
— Знаешь что? Завтра в школе поговорим об этом, — вежливо сказал Олег. — А сейчас нам некогда.
И мы снова начали тренироваться.
— Подумаешь, занятые люди. Кувыркаются! — засмеялась Валя. Но сама села на барьер и стала следить за нами. По лицу ее было видно, что наши упражнения ей нравятся. А мы, конечно, старались и такие штуки выделывали, что опилки летели во все стороны. А потом вокруг манежа, пройдясь колесом, встали и начали между собой разговаривать, будто целый час так спокойно стояли.
— Наше звено мне поручило по английскому вас подтянуть, — сказала Валя. — Я не сама.
Ага, извиняется! Значит, подействовала наша работа. Я спросил:
— И в цирк идти поручили?
— Конечно. Выяснить, чем вы тут занимаетесь. А я все равно подтягивать вас буду. Каждый день, пока не исправите двойки.
— Вот латынь я бы охотно учил, — вздохнул Олег. — Знаете, как для медицины важно? Английский зачем, не понимаю.
— Только людям зря мучиться, — сказал я.
Тут все начали собираться на репетицию. Олег познакомил Валю со своим отцом. По-моему, она испугалась великана не меньше, чем я, когда увидел его в первый раз. Но я-то Валю знаю. Она как ни в чем не бывало подала руку и улыбнулась. Потом задрала голову и стала орать дяде Коле — решила, что такому большущему не слышно оттуда, сверху.
Мы с Олегом волновались, что Валя про двойки выложит, но нет, догадалась об этом промолчать. Говорила, как ей цирк понравился.
— И Вене тоже нравится. Верно? — спросил дядя Коля.
— Да еще как! Просто не знаю… — сказал я.
— Веня парень толковый! — улыбнулся мне великан. И вдруг поднял и усадил к себе на плечо. — Дайте нам срок, он покажет настоящую работу. Я знаю, мой мальчик, что говорю.
— Хватит тебе, папа. Начинай репетицию! — закричал Олег. Все даже обернулись.
Я соскользнул с плеча великана и посмотрел на Олега. Ни разу еще я не видел его таким сердитым. Какая муха его укусила?
— Это что, приказание? — медленно спросил дядя Коля, нахмурив брови.
Олег прижался к нему и шепнул:
— Не буду, папа, прости.
Во время тренировки Олег снова стал веселым, славным парнем и, как всегда, помогал мне в работе, сколько мог.
Кончилась репетиция, смотрю — Вали нет. Ведь недавно сидела в первом ряду и хлопала нам.
— Ну ладно, — говорю Олегу. — Нам же лучше, а то бы заела с английским.
— Неудобно. Мы договорились, что она подождет и мы позанимаемся, — ответил он.
— Вот еще радость какая.
— Не надо так, Веня. Она с хорошими намерениями к нам. А ты…
Мне стало тошно от своих мыслей. Я чувствовал, что говорю так не зря: боюсь, вдруг Валя подружится с Олегом во время этих уроков английского! И, чтобы Олег не заметил, я начал всех расспрашивать, не видел ли кто девочки с длиннющей рыжеватой косой?
Жена клоуна сказала, что какая-то девочка сидит в женской гардеробной. Так называется комната, где артисты одеваются к представлению.
Дверь туда была приоткрыта, и я узнал тоненький-тоненький Валин голос. Она всегда так говорит, когда хочет добиться чего-нибудь.