Страница 9 из 49
Позже Марина дружески сблизилась с виднейшими авторами «Вех» – Николаем Бердяевым и Михаилом Гершензоном.
Но что это за «взрыв бонапартизма», о котором вспомнила Цветаева, отвечая на вопрос анкеты?
Все началось с того, что прошедшей весной она впервые прочла по-французски пьесу Эдмона Ростана «Орленок» – о несчастном сыне Наполеона Бонапарта, восхитилась и решила перевести ее на русский язык. То был упорный многомесячный труд, подогреваемый не столько литературными целями, сколько влюбленностью в судьбу и личность юного герцога. Пожар увлечения горит в Марине всегда, не разбирая границ.
Уже год спустя, случайно услышав в книжном магазине пренебрежительные слова Валерия Брюсова, сказанные в адрес Ростана, она, едва вернувшись домой, пишет знаменитому мэтру письмо, и в нем – главный вопрос: «Неужели вы видите в нем только блестящего фразера, зная его бесконечное благородство, его любовь к подвигу и чистоте?»
Марина прочитывает о Наполеоне и его сыне горы книг, просматривает все альбомы, которые может достать.
(Мне довелось держать в руках толстый фолиант из ее личной библиотеки. Мелким шрифтом на французском языке – помнится, книга без картинок и даже виньеток! – в ней была изложена история боевых походов наполеоновской армии. Можно бы, кажется, на месте юной девушки, которой должны быть скучны подробности такого рода, только пролистать обстоятельный опус – и отложить в сторону. Но ничего похожего. Книга – вся! – испещрена карандашными пометами, сделанными характерным, рано определившимся цветаевским почерком. Все прочитано! Со скрупулезностью настоящего исследователя!..)
Сын Наполеона герцог Рейхштадтский («Орленок»). Портрет работы Т. Лоренса. 1820 г.
Прославленной французской актрисе Саре Бернар в ее последний приезд в Россию было уже шестьдесят четыре года. Рецензенты русских газет с большей или меньшей деликатностью писали о закате ее актерских возможностей, горевали об утрате некогда «чарующего» голоса, отмечали усталость актрисы и отсутствие творческого подъема на многих спектаклях. И публика проявляла сдержанность в приеме, но некоторый ажиотаж вокруг спектаклей все же был.
Наиболее восторженно принимала знаменитую актрису молодежь. Особенно проявилось это на последних спектаклях. «Орленок» шел в Москве в последний раз 27 декабря 1908 года. На следующий день давали спектакль «Дама с камелиями», а после него Сара Бернар уезжала прямо на вокзал. «Овации молодежи сопровождали великую артистку до выхода ее на подъезд, – писал рецензент «Московских ведомостей». – При громких криках толпы, тронутая приемом, Сара Бернар сказала: “Какая чудная молодежь, как я счастлива находиться в центре России, в Москве, великой столице, которую я посетила впервые еще в годы моей юности…”»
По мнению рецензента газеты «Речь», в этот приезд Сара сыграла Орленка иначе, чем прежде, – «не в барабанном стиле, а мягко и лирично». Рецензент находил даже, что спектакль прозвучал глубже и значительнее, чем сама ростановская пьеса.
Такого «Орленка» и такую Сару Бернар впервые и увидела пылкая и сострадательная московская гимназистка. Жалость к юному обреченному принцу соединилась с болевым сочувствием к закату звезды романтического театра – не желающей сдаваться годам актрисе.
«Бонапартизм» юной Цветаевой в эту зиму обнаруживал себя именно в таких одеждах.
Перевод «Орленка» она закончила весной 1909 года. Дала на прочтение двоим-троим близким людям. Перевод был горячо одобрен читавшими. И вскоре… уничтожен автором! Только потому, что Марина узнала: перевод уже существует, она не первая! Увы, цветаевского варианта «Орленка» уже никто не прочтет…
К гастролям Сары Бернар в России относится эпизод, о котором глухо и противоречиво рассказывала в старости Анастасия Цветаева. И не только рассказывала – записала в одном из изданий своих мемуаров.
Эпизод крайне значимый: о попытке самоубийства юной Марины. Анастасия Цветаева соотносила этот эпизод с гастролями театра Сары Бернар; будто бы именно на спектакле «Орленок» Марина попыталась застрелиться. Пистолет дал осечку. Вскоре после того, приехав в Тарусу на каникулы, она намекнула о происшедшем младшей сестре. Анастасия Цветаева называла при этом 1910 год. Но тут память ее дает явный сбой. Такая дата не стыкуется с гастролями Сары Бернар; последний раз актриса приезжала в Россию именно в 1908 году. Пасхальные каникулы тоже придется заменить на рождественские – и тогда все становится вполне вероятным.
Мотив? Он мог быть романтическим жестом в духе времени: как дань любви к бедному герцогу – на спектакле, ему посвященном! Особую конкретность рассказу Анастасии Ивановны придавало упоминание о предсмертной записке Марины – ее будто бы нашли в цветаевских бумагах весной 1922 года…
Увлечение Сарой Бернар было простым продолжением все того же увлечения «Орленком». Не пройдет и года, как юная Марина убедит отца отпустить ее в Париж – учиться на летних курсах «Альянс франсез»; солидная фирма уже тогда имела свои отделения во всех европейских странах. Но истинной причиной поездки была жажда снова увидеть на сцене Сару Бернар. А кроме того, то была возможность скупать по всему Парижу портреты Наполеона и его несчастного сына, как и книги о том и о другом… «Ни одна из жен Наполеона, ни родная мать его сына, быть может, не оплакали их обоих с такой страстной горечью, как Марина в шестнадцать лет!» – так скажет об этом в своих воспоминаниях Анастасия Цветаева.
Глава 4
Чародей
В том же 1908 году в жизни Марины появляется новый друг, первый литератор на ее пути – Лев Львович Кобылинский.
Этому предшествовало появление в директорском кабинете Ивана Владимировича Цветаева высокой красивой дамы лет тридцати. Дама представилась зубным врачом и предложила бесплатно обслуживать всех служащих музея – за одно то, чтобы ей было разрешено брать на дом книги из Румянцевской библиотеки. Обычные библиотеки, пояснила она, ее не удовлетворяют, между тем как чтение – ее самая большая радость. Так состоялось знакомство Цветаева с Лидией Александровной Тамбурер.
Дарственная надпись Эллиса М. Цветаевой
Тамбурер оказалась женщиной не без странностей, зато необыкновенно сердечной. Вскоре она всей душой привязалась к младшим дочерям Цветаева, которых он привел в ее зубоврачебный кабинет. А с Мариной вспыхнула настоящая дружба; почти двадцать лет разницы в возрасте не помешали их взаимной привязанности. Тамбурер с радостью дарила Марине сердечное тепло, которого той всегда не хватало. Но она сделала и большее: подарила друга.
Это был человек, встреча с которым стала для Марины событием. Эллис – литературный псевдоним Кобылинского, внебрачного сына известного педагога Поливанова, в гимназии которого учились многие известные люди, в их числе поэты Брюсов и Белый. Эллис успешно окончил Московский университет, где занимался отнюдь не филологией, а экономическими науками. Страстно увлеченный учением Карла Маркса, он вел кружок по изучению «Капитала» и в одном из литературных домов читал рефераты о прибавочной стоимости. Нов 1903 году о нем говорят уже как о бывшем марксисте: к этому времени он увлекся поэзией Бодлера и европейских символистов. В ответ на предложение университетского профессора политэкономии Озерова остаться при кафедре Лев Львович заявил, что все экономические премудрости, полученные в университете, – хлам, не стоящий и одной строки Бодлера.
События революции 1905 года втянули его, как и множество русских образованных людей, в свою орбиту. Он устраивает вечера в пользу нелегальных боевых организаций, собирает для них средства, дает приют преследуемым революционерам. За ним организована слежка; в доме, где он живет, делают обыски. И в конце концов Эллис арестован и посажен в Бутырки.